Творения. Том первый. ТВОРЕНИЯ АПОЛОГЕТИЧЕСКИЕ. ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ. ИСТОРИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ - Емец

достойны ран, а если ты терзал их, как людей негодных, то для чего приглашаешь, как святых? Но у него не было другой цели, как только исполнить волю пославших и поддержать ересь. Посему-то этот безумный человек сделался убийцей, исполнителем казни, обидчиком, коварным, гнусным и вовсе христоборцем. Тетку епископа до того преследовал он, что и умершую не позволял предать погребению. Это и случилось бы и она была бы брошена непогребенной, если бы поднявшие ее не вынесли как своего мертвеца. Так и в этом показал он свой нечестивый нрав. Поскольку же вдовы и другие неимущие собирали милостыню, то велел отнимать подаваемое и разбивать сосуды, в которых держали масло и вино, чтобы не только нечестиво отнять у них, но самым делом обесчестить Господа и вскоре услышать от Него: «Обесчестив этих, обесчестил ты Меня».

14. Многое и другое им сделано, что даже трудно и выразить словом, и иной, выслушав сие, сочтет это невероятным. Поступал же он так потому, что не был поставлен по правилу церковному, не был назначен епископом по апостольскому преданию, но прислан двором с воинской силой и пышностью, как будто бы вручалась ему мирская власть. Поэтому желал он более быть другом градоправителей, нежели епископов и монашествующих. И если когда-то писал ему с горы отец Антоний, то поскольку богочестие неприятно грешнику, то он гнушался письмами сего святого. А если писал царь, или военачальник, или какой судия, столько же бывал весел, как и те, о которых, как бы оплакивая их, говорит Писание в Притчах: [Col. 709] О, оставившии пути правыя! О, веселящиися о злых и радующиися о развращении злем (Притч. 2:13, 14), и, без сомнения, приносящих эти письма чествовал он денежными вознаграждениями. А когда написал ему однажды Антоний, то велел дуку Валакию оплевать и бросить послание. Но суд Божий не оставил этого ненаказанным: немного прошло времени, как поименованный дук садился на коня, только отправляясь в путь; конь обернулся и укусил его в бедро; дук упал и чрез три дня умер.[1263]

15. Так поступали они со всеми. Между тем в Риме собралось до пятидесяти епископов. Евсевиевых сообщников, как подозрительных и побоявшихся прийти, не приняли они в общение и написанное ими не уважили, а меня приняли и возлюбили со мной общение. Но пока это происходило, дошли до царя Константа сведения и о Соборе, бывшем в Риме, и о том, что сделано против церквей в Александрии и на всем Востоке. Тогда пишет он брату Констанцию; и обоим уже было угодно, чтобы составился Собор, и были разобраны дела, и обиженные не терпели более обид, обидчики же не могли более осмеливаться на подобные поступки. Поэтому в город Сардику сходятся епископы с Востока и Запада числом более или менее 170. Западные епископы были одни с отцом Осией, а восточные привели с собою в качестве наставников и защитников комита Мусониана и Исихия Кастрисия, из-за которых и пришли они охотно, надеясь опять сделать все их властью. Ибо так и всегда с их помощью устрашали тех, кого хотели, и строили козни, против кого было им угодно. Когда же, придя, они увидели, что производится один церковный суд, без комита и воинов, увидели против себя обвинителей и обличителей от каждой церкви и от каждого города, увидели, что почтенные епископы Арий и Астерий,[1264] хотя и пришли с ними, но уклонились от них, присоединились же к нам и пересказали нам об их лукавстве и о том, насколько подозрительны их дела и насколько они боятся судопроизводства, примечая все это, чтобы и мы их не обличили как клеветников, и представленные ими обвинители не показали, что сами они все это внушили им и подстроили, [тогда,] хотя пришли с усердной надеждой на то, что встретят нас не иначе, как устрашенными, но как скоро увидели нашу готовность, запираются во дворце (ибо там жили) и начинают рассуждать между собою: [Col. 712] «С иной целью мы шли и иное видим; пришли мы с комитами, а суд производится без комитов; без сомнения, мы будем осуждены, все вы знаете данные предписания; Афанасиевы защитники имеют у себя мареотские записи, по которым он оправдается, а мы посрамимся. Поэтому что же нам делать? Для чего медлить? Выдумаем какие-нибудь предлоги и уйдем, чтобы, оставаясь, не быть осужденными; лучше, бежав, понести стыд, нежели потерпеть посрамление, когда обличат нас как клеветников. Если убежим, то будем еще в состоянии хотя бы сколько-нибудь защитить ересь. Хотя и осудят нас как бежавших, но наш покровитель – царь; он не попустит, чтобы народ изгнал нас из церквей».

16. Подобно этому рассуждали они. Осия же и все другие епископы часто давали им уразуметь ревность Афанасиевых защитников и насколько готовы они к оправданию, даже обещают обличить их как клеветников. Епископы говорили: «Если боитесь суда, для чего пришли? Или приходить не надлежало, или, придя, не должно бежать». Слыша это и еще в больший придя страх, они прибегли к новому предлогу, более нелепому, нежели выдуманный в Антиохии, будто бы царь писал им о торжествах по случаю победы над персами, и решились бежать. И предлог этот без стыда представили через Евстафия, пресвитера Сардикской церкви. Однако же побег по их желанию не состоялся. Ибо святой Собор, на котором председателем был великий Осия, вскоре написал им ясно: «Или явитесь оправдаться в представленных на вас обвинениях и в составленных вами клеветах, или знайте, что Собор осуждает вас как признанных виновными. Афанасия же и защитников его мы объявляем свободными и чистыми от всякой вины». Но они более были гонимы страхом совести, нежели способны внять этому посланию; видя перед собою обиженных ими, не дали ответа делающим это предложение, но скорее бежали.

17. Так постыдно и неблагообразно было их бегство. Святой же Собор, созванный из 35 и более епархий, признав злонравие ариан, допустил, чтобы Афанасий и прочие с ним оправдались в том, в чем обвиняли их и за что пострадали; и когда оправдались, как сказали мы выше, Собор принял их и признал достойными всякого удивления, а потому и возлюбил общение с ними, написал во все места, послал послания в округ каждого, и особенно в Александрию, Египет и Ливию, что Афанасий и прочие с ним чисты и не подлежат никакому упреку, а противники их – клеветники, люди злобные и вовсе не христиане. Посему Афанасия и прочих с ним отпустили с миром, [Col. 713] а низложили Стефана, Минофанта, Акакия, Георгия