Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может показаться, что эти пророчества должны были бы служить наилучшим инструментом для достижения его целей, потому что эти божественные предсказания, которые так ясно и многократно уверяют еврейский народ в его блестящем будущем, должны наголову разбить утверждения толедцев и окончательно доказать правоту кардинала. Но, как мы уже отмечали, Торкемада мог читать Библию только как преданный средневековый христианин, и это означает, что он должен был считаться со взглядами авторитетных христианских толкователей библейского текста, экзегетов, а эти авторитеты, начиная с Отцов Церкви, интерпретировали большинство пророчеств об искуплении в совершенно ином ключе. Как результат, в то время как Библия гарантировала евреям светлое будущее, христианская теология по большей части переносила это обещание с еврейского народа на христианство, т. е. на Церковь и будущий христианский мир.
Таким образом, проблема, с которой столкнулся Торкемада в интерпретации выбранных им библейских текстов, не стала легче, когда он взялся доказывать свою правоту «божественным обещанием, данным еврейскому народу». В определённом смысле это было ещё сложнее, потому что он должен был координировать свои цели не только со взглядами христианских экзегетов, но ещё и со своим собственным дуалистичным взглядом на эти пророчества. Как бы ни был он убеждён в том, что пророчества относятся главным образом и прежде всего к еврейскому народу, он также верил, что они говорят о верных Христу, и как же он мог соединить обе концепции, которые, похоже, противоречат друг другу? Как мог он отождествить спасение евреев с тем, что было, несомненно, обещано христианам? Он мог сделать это, только объясняя обещанное спасение единственно возможным для истинного христианина способом, потому что какое «спасение» может прийти иначе как через Христа и как могут евреи быть спасены, если только не Им, то есть путем присоединения к верующим из других наций в общей универсальной Церкви?
Здесь Торкемада стоял на твердой почве традиционных христианских толкований, и это облегчало его задачу. Но различия между ним и его предшественниками состояли в предпочтении (подхода к авторитетам), акцентировании (сюжетов) и, в первую очередь, в отношении к еврейскому народу. Время от времени он должен был прибегать к энергичному маневрированию, чтобы настоять на своём в моментах, которые он считал жизненно важными для своего дела.
Чтобы получить правильное представление об этих усилиях, мы должны снова взглянуть на его способ действия. Это проявляется в его комментариях ко всем пророчествам об искуплении, но нигде это не проявилось так явно, как в тех, что он сделал к изречениям пророка Михея (4:6–7). Поэтому, чтобы проиллюстрировать его технику, мы обратим внимание на его объяснение этих стихов пророка:
В тот день, говорит Господь, соберу хромлющее и совокуплю разогнанное и тех, на кого Я навел бедствие. И сделаю хромлющее остатком и далеко рассеянное — сильным народом…
Николай де Лира, христианский комментатор Библии, дает здесь два возможных толкования. Согласно первому, пророчество относится к неевреям, которые были «изуродованы» (хромали) из-за своего идолопоклонства и были в каком-то смысле «отринуты» Богом, когда он отказался дать им Закон и Пророков. Согласно же второму толкованию, оно относится к евреям, которые «хромали» (запинались) между поклонением Богу и поклонением идолам, как указывает их поведение во времена Илии, и снова, при появлении Христа (которого некоторые из них приняли, а другие отвергли). Также слово «разогнанные» подходит евреям, которые были выброшены — то есть им было позволено «сбиваться с пути, погрязая в пороках», — в то время как «тех, на кого Я навёл бедствие» подразумевает страдания евреев от рук разных наций — вавилонян, греков и римлян. О них он тоже говорит: «Я соберу», что, таким образом, означает «соберу в Христовой Церкви». Но пророк, отмечает де Лира, счёл необходимым добавить, что не все «разогнанные» и «хромлющие» — то есть не все евреи — будут «собраны» в Церкви, спасительной сфере Христа. «И сделаю хромлющее остатком, — говорит он, — означает, таким образом, что только немногие евреи придут к Христу, в сравнении с другими верующими»[1375].
Де Лира говорит, что последнее толкование видится ему превосходящим первое, и так он приближается к взглядам Иеронима, который определяет «хромлющих», «разогнанных» и «бедствующих» только как евреев, и никаких других[1376]. Подстрочная глосса тоже следует интерпретациям Иеронима. Торкемада, тем не менее, использует части обоих толкований и таким образом, отвергая их основную тенденцию, представляет своё собственное видение.
Так, объясняя слова «я соберу хромлющих», он следует первой интерпретации де Лиры (то есть той, которую де Лира не выбрал), и повторяет его комментарий фразы «означает неевреев, которые хромали из-за своего идолопоклонства»[1377], но, когда он подходит ко второй части стиха — «и совокуплю разогнанное и тех, на кого Я навёл бедствие», — он принимает второе толкование де Лиры (которое относит это предложение к еврейскому народу). Торкемада опускает, однако, замечание де Лиры по поводу значения «разогнанное» так же, как и его замечание, что только «немногие» из «бедствующих» придут к Христу[1378]. В этот момент он, по существу, отходит от обоих толкований де Лиры и использует интерпретацию Ординарной глоссы: «Эти слова [ «Я соберу» и т. д.] подходят к древнехристианской церкви евреев, о которой Апостол сказал, что в один день 5000 верующих присоединились к ней, в другой — 3000, а позже многие тысячи»[1379].
Так, используя попеременно различные комментарии и извлекая для себя пользу из нескольких толкований, Торкемада избегает многих ловушек. Он исключает строгую критику евреев как «хромающих» во времена Илии и в дни Христа, и более того, как изгнанных Богом, позволившему им продолжать погрязать в «различных пороках» (что опасно приближается к толедской теории проклятия евреев). Аналогичным образом он устраняет обвинение евреев в идолопоклонстве и возлагает эту вину на неевреев, которым, по его убеждению, оно по-настоящему принадлежит, и, наконец, вместо мнения де Лиры, что только «немногие» евреи последуют за Христом, Торкемада приводит засвидетельствованный факт, что «многие тысячи» присоединились к Нему, тем самым предполагая, что пророчество Михея обещает спасение еврейских масс — на самом деле, еврейского народа в целом — и отнюдь не незначительного «остатка».
Безусловно, это было толкование Торкемады, а не традиционного христианства. Но для того,
