Грузинские романтики - Александр Чавчавадзе

1833–1836

Таинственный голос

Чей это странный голос внутри?Что за причина вечной печали?С первых шагов моих, с самой зари,Только я бросил места, где бежалиДетские дни наших игр и баталий,Только уехал из лона семьи,Голос какой-то невнятный и странныйСопровождает везде, постоянноМысли, шаги и поступки мои:«Путь твой особый. Ищи — и найдешь».Так он мне шепчет. Но я и донынеВ розысках вечных и вечно в унынье.Где этот путь и на что он похож?Совести ль это нечистой упрекМучит меня затаенно порою?Что же такого содеять я мог,Чтобы лишить мою совесть покоя?Ангел-хранитель ли это со мной?Демон ли мой искуситель незримый?Кто бы ты ни был — поведай, открой,Что за таинственный жребий такойВ жизни готовится мне, роковой,Скрытый, великий и неотвратимый?

1836

Дяде Григолу

Родину ты потерял по доносу,Сослан на север в далекий уезд.Где они — дедовской рощи откосы,Место гуляний, показа невест?Но и в изгнанье, далеко отсюда,Ты не забудешь родной толчеи.Парами толпы веселого людаШли, оглашая аллеи твои.Жаль, что не видишь ты на расстояньеНынешних наших девиц-щеголих.Как бы припомнил ты очарованьеСверстниц своих и избранниц былых!

1836

Ночь в Кабахи

Люблю этих мест живописный простор.Найдется ли что-нибудь в мире волшебней,Чем луг под луною, когда из-за гребняПовеет прохладою ветер с Коджор?

То плавно течет, то клокочет Кура,Изменчивая, как страсти порывы.Так было в тот вечер, когда молчаливоСюда я зашел, как во все вечера.

С нарядными девушками там и сямТолпа кавалеров веселых бродила.Луна догадалась, что в обществе дамЦарит не она, а земные светила.

И скрылась за тучи, оставшись в тени.«Ты б спел что-нибудь, — говорят домочадцыЛюбимцу семьи, одному из родни, —Любое, что хочешь. Не надо ломаться».

И вот понемногу сдается певец.Становится, выпятив грудь, начинает,И кто не взволнуется, кто не растаетОт песни, смертельной для женских сердец?

Тогда-то заметил я в белом одну,И вижу — она меня тоже узнала.И вот я теряюсь, и сердце упало,Я скован, без памяти я и в плену!

Я раз ее видел в домашнем кругу.Теперь она ланью у тигра в берлогеСредь шумного общества стынет в тревоге,И я к ней, смутясь, подойти не могу.

Вдруг взгляд ее мне удается поймать,И я подхожу к ней, волненья не пряча,И я говорю ей: «Какая удача!Я счастлив, что с вами встречаюсь опять».

«Спасибо, — она говорит, — что хоть выМеня не забыли. Теперь это мода».— «Ваш образ не могут изгладить ни годы, —Я ей возражаю, — ни ропот молвы».

И вдруг ветерок колыхнул ей подол,И ножка тугая, как гроздь винограда,На миг обозначилась из-под наряда —И волнами сад предо мною пошел.

И выплывший месяц, светясь сквозь хрусталь,Зажег на груди у нее ожерелье.Но девушку звали, и рядом шумели.Она убежала. Какая печаль!

1836

Раздумья на берегу Куры

Иду, расстроясь, на берег рекиТоску развеять и уединиться.До слез люблю я эти уголки,Их тишину, раздолье без границы.

Ложусь и слушаю, как не спешаТечет Кура, журча на перекатах.Она сейчас зеркально хороша,Вся в отблесках лазури синеватых.

Свидетельница многих, многих лет,Что ты, Кура, бормочешь без ответа?И воплощеньем суеты суетПредставилась мне жизнь в минуту эту.

Наш бренный мир — худое решето,Которое хотят долить до края.Чего б ни достигали мы, никтоНе удовлетворялся, умирая.

Завоеватели чужих краевНе отвыкают от кровавых схваток.Они, и полвселенной поборов,Мечтают, как бы захватить остаток.

Что им земля, когда, богатыри,Они землею завтра станут сами?Но и миролюбивые цариПолны раздумий и не спят ночами.

Они стараются, чтоб их делаХранило с благодарностью преданье,Хотя, когда наш мир сгорит дотла,Кто будет жить, чтоб помнить их деянья?

Но мы сыны земли, и мы пришлиНа ней трудиться честно до кончины.И жалок тот, кто в памяти землиУже при жизни станет мертвечиной.

1837

К чонгури

Твои причитанья, чонгури,То вздох, то рыданье навзрыд.

Твоей нелюдимой натуреНеведомы смех до упаду,

Улыбка, безоблачность взгляда.Секрет их тебе не открыт.

Безрадостно брови нахмуря,Ты вдаль загляделась с досадой.Твой звук о былом говорит.

1837

Моей звезде

На кого ты вечно в раздраженье?Не везет с тобой мне никогда,Злой мой рок, мое предназначенье,Путеводная моя звезда!

Из-за облаков тебя не видя,Думаешь, я разлюблю судьбу?Думаешь, когда-нибудь в обидеВсе надежды в жизни погребу?

Наша связь с тобой как узы брака:Ты мне неба целого милей.Как бы ни терялась ты средь мрака,Ты мерцанье сущности моей.

Будет время — ясная погода,Тишина, ни ветра, ни дождя, —Ты рассыплешь искры с небосвода,До предельной яркости дойдя.

1837

Наполеон

Взором огромную Францию меряя,Мысленно вымолвил Наполеон:«Необозримы границы империи.Жертвы оправданы. Мир покорен.

Дело исполнено. Цели достигнуты.Имя мое передастся векам.Мощное зданье порядка воздвигнуто.Что еще лучшего я создам?

Этим и надобно ограничиться.Но не могу я ничем быть стеснен.Слава не стала моею владычицей:Я управляю потоком времен.

Впрочем, быть может, другой ей приглянется,Если судьбе я своей надоем?Нет, она верной навек мне останется.Всё я ей дал и пожертвовал всем».

Наполеон и соперник? — Не вяжется.Он не потерпит ни с кем дележа.Он и в могиле, наверно, разляжется,Руки крест-накрест свободно сложа.

Годы проходят, и сказкою прежнеюКажется гения этого дар.Пламени ярче и моря безбрежнееЭтот бушующий ночью пожар.

1838

Е<катери)не, когда она пела под аккомпанемент фортепьяно

Звуки рояляСопровождалиНаперерывЧасти вокальной —Плавный, печальныйРечитатив.

Ты мне всё времяСлышалась в теме,Весь я был твой.В смене гармоний,В гулкой погонеИх за тобой.

Мало-помалуТы распрямлялаОба крыла.И без остаткаКаждою складкойВ небо плыла,

Каждым изгибомВыгнутых дыбомЧерных бровей,Линией шеи,Бездною всеюМуки моей.

(1839)

Княжне Е(катери)не Ч<авчава)дзе

Ты силой голосаИ блеском исполненьяМне озарила жизнь мою со всех сторон.И счастья полосы,И цепи огорчений —Тобой я ранен и тобою исцелен.

Ты — средоточиеЛюбых бесед повсюду.Играя душами и судьбами шутя,Людьми ворочай,Сметая пересуды,Ты — неиспорченное, чистое дитя.

Могу признаться я:Когда с такою силойОднажды «Розу» спела ты и «Соловья»,Во мне ты грациейПоэта пробудила,И этим навсегда тебе обязан я.

1839

Серьга

Головку ландышаКачает бабочка.Цветок в движенье.На щеку с ямочкойСережка с камушкомЛожится тенью.

Я вам завидую,Серьга с сильфидою!Счастливец будет,Кто губы жадныеСерьгой прохладноюЧуть-чуть остудит.

Богов блаженнее,Он на мгновениеБессмертье купит,И мир безгрозияВ парах амброзииЕго обступит.

1839