Грузинские романтики - Александр Чавчавадзе

1861

Коджори

Что я тебе? К кому ты привязалась?Из-за тебя я весь огнем пылаю!Проклясть хочу — проклясть язык не хочет,Бранить хочу — бранить душа не хочет,Бежать хочу — бежать нога не хочет.Вай, горе мне, попал я, бедный, в пекло!Что я тебе? К кому ты привязалась?

1861(?)

Зачем клянешь судьбу безрадостную нашу,О чем печалишься, несчастный нелюдим?Испей одну лишь эту чашу —И станет мир твоим!

1861(?)

Твой светлый ликИсполнен красоты,Твой взор небесный светит, как денница.Склонясь у ног твоих,Ловлю твои чертыС благоговейным трепетом, царица.

Какой восторгСтесняет сердце мне,Как сотрясают грудь мою рыданья!О, если бы я могС тобой наединеНе вспоминать народные страданья!

Но всё темнейНа сердце у меня:Куда ни глянь — везде одни руины…О славе прошлых днейИверия твояЗабыла в эти черные годины.

Как смутный сон,Как невозвратный сон,Исчез в веках расцвет твоей державы.Из тьмы седых временЛишь мне сияет он,Чтоб не погиб я без любви и славы.

На склоне летВ годину тяжких бедПришел к тебе я бедным и скорбящим.Склонись на голос мой,Взгляни на край родной,Благослови крестом животворящим!

Чтоб расцвелаИверия опятьСреди народов, как в былые годы,Чтоб церковь обрелаГосподню благодатьИ просвещенье снизошло в народы!

Чтобы воскресМогучий, наш язык,Сердца любовью к Родине горели,Чтоб до глубин небес,Торжественно велик,Вознесся стих бессмертный Руставели!

Чтоб, закаленВ страданьях и борьбе,Опять воспрянул гений иверийца!Но что тебе мой стон?Не внемлешь ты мольбе,И только в небо смотришь ты, царица!

О мать моя,Иверия моя!Откуда ждать на слезы мне ответа?Униженный, больной,Я — сын печальный твой,И в сердце — ни надежды, ни привета.

Пройдут года…Ужели в свой чередНе расцветет земля моя родная?Ужели никогдаДобычи не вернетПроклятый ворон, в поле улетая?

О грозный мир!В тебе пощады нет.Как беззащитны мы перед судьбою!Где слава — наш кумир,Наш неизбывный свет?Ужель ее мы видим пред собою

Среди лесов,В глухом монастыре,Где вековые свесились чинары,Где смотрит в глубь вековСияющий гореНебесный лик божественной Тамары?

1877

Что на меня так долго ты глядишь?Чему ты удивляешься? УжелиРабочего ты видишь в первый раз,Счастливец праздный? Грудь моя раскрыта,Я весь пропитан потом, весь в пыли,Вся кожа загрубела, как железо,И ржавчиной на шею лег загар…Я сердцем человек, но я гоним судьбою,Я нищетою с детства угнетен.Вся жизнь моя — одна сплошная мука,Одна забота о насущном хлебе.Чему дивишься ты? Морщины на лицеИ преждевременные в бороде седины —Всё это след глубокой боли сердца,Тяжелого труда, мучительных забот!А ты не знал, что есть и беднякиНа этом свете, и нужда, и горе?Не удивляйся, посмотри сюда,Взгляни в мое истерзанное сердце,Там всё записано, что видел в жизни я!Измена брата, ближних притесненья,Приятеля Иудин поцелуй,Несчастная судьба возлюбленной и раныДавным-давно утраченной любви.Безжалостно гонимый целым миром,Я позабыл, чем некогда я был!Осталось мне, в поту изнемогая,Трудиться, помышляя лишь о хлебе.И так проходит день, и так проходит ночь.

О, не смотри так долго на меня!Мне нелегко мириться с нищетою,Но я тружусь… Другие же поют —Счастливые сердца, не знающие скорби!Как часто из садов доносятся ко мнеИ шум пиров, и радостные клики!Саят-Нова стихом мне сердце жжет,О, как бы я хотел подать отсюда голос,Чтоб он ворвался в этот шумный праздник!Но я молчу. Не пара я счастливцам,И горестный я сдерживаю вздох,И слезы вытираю я украдкой.Ах, кто услышит голос бедняка!

Так кто же я такой и как зовусь я в мире,Я, не умеющий припомнить в целой жизниНи одного безоблачного дня?Мучительным трудом мою убили юность,Лишили в старости любви и утешенья,Последний луч надежды погасили.Да будет проклят тот, кто шлет благословеньяРабочему, не знающему счастья!Среди людей его за человекаНе признает жестокий этот мир.

Что смотришь на меня, печального, больного?Да, я состарился, и, кроме вечных мук,Мне ничего не сохранила память…Чем наслаждался я? О чем мне сожалеть,Кончая жизнь? Каким я в мир явился,Таким и ухожу, забытый, как всегда.И непонятно мне мое существованьеПод страшными ударами судьбы.Кого хвалить, кого бранить — не знаю,Но что ни день, то новые мученья, —Уж не украл ли я осла чужого?

Зачем же ты дивишься на меня,Как будто я не создан человеком?Да, это верно, что на мне лохмотья.Но разве глух я к голосу добра?Когда со мною говорит священник,Я слушаю его с таким вниманьем…Его слова порою мне неясны,Но как легко на сердце мне от них!Есть сила чудная в святых его молитвах,И, озаренная небесной благодатью,Моя душа превозмогает бурюУжасных помыслов, и сладостный покойНисходит на измученное сердце.И вспоминаю юность я свою,И голос матери мне слышится, и ласкуДавно забытую я чувствую опять,И, как живая, мать перед глазами!И больше не хочу я проклинатьМое рожденье и судьбу мою, и дажеТяжелый труд не тяготит меня,И засыпаю ночью я спокойно,И, кажется, над хижиной моейНезримо реют ангельские крылья…

Сын роскоши, питомец неги праздной!Всё в этом мире отдано тебе:Цветы долин, блистательное солнце,Весна с ее живым благоуханьем —Всё в этом мире только для тебя!Прекрасные тебе сияют очи,К тебе свой стан красавица склоняет,В морях необозримых кораблиВезут тебе сокровища искусства,И я — рабочий — силою своей,Трудом своим безропотным и потом —Тебе, тебе обязан я служить!Когда я утром с улицы соседнейСметаю мусор, чтобы эта грязьТвое не раздражала обонянье, —Издалека слежу я за тобой,Почтительно и долго выжидаяТвоей подачки гнусной… Ты — мой царь!Ты — обладатель мира! Пес смердящийЯ пред тобой, не боле. А за что?Уж не украл ли я осла чужого?

Что говорить! Ужель не понял ты,Каких трудов кусок мне стоит хлеба,Как сушит бедность сердце бедняка,Как затемняет разум, как жестокоБросает в мрак сияние души?Довольно слов. Иди своей дорогой,Мурлыча под нос песенку свою.Настанет время — горестную ношуСложу и я, сложу у тех ворот,Где мы с тобой как равные предстанем,Где вечный ожидает нас покой.

1877

Знать, с неба явилась ты к людям, надежда,Когда, проклиная земные оковы,И первый мудрец, и последний невеждаРавно пред тобою склониться готовы.

Ты в сердце гонимых горишь, как лампада,Душа горемыки тобою согрета.Что жизнь без надежды? Подобие ада!Селение скорби, лишенное света!

В темнице невольнику некуда деться,Быть может, он с жизнью простится сегодня.Но в яростной бездне преступного сердцаПылает надежда, как милость господня.

И даже у самого края могилы,На страшном пороге всеобщего тленьяОдна ты даешь обреченному силы,Чтоб мог он последние встретить мгновенья.

И, в черную яму его опуская,Одна ты ласкаешь его, как царица,Чтоб смутному очерку дальнего раяДуша, улетая, могла подивиться.

(1879)