Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект - Виктор Александрович Зубачевский

Пангерманисты требовали «присоединить для блага Кёнигсберга весь средненеманский бассейн к Восточной Пруссии», хотя часть района была населена литовцами[270]. После оккупации Литвы Германия вынашивала разные планы в ее отношении: от присоединения к рейху до превращения в марионеточное государство[271]. В августе 1916 г. Сватковский информировал МИД о проекте создания польско-литовской унии под протекторатом Германии для «польско-литовской ссоры и обострения польско-русских отношений»[272]. В ноябре Бибиков писал Нератову о плане автономной Литвы в составе Германии, а «за Познань и Галицию полякам будут сулить вознаграждения в сторону Белоруссии»[273]. В январе 1917 г. статс-секретарь германского МИД А. Циммерман признал: «Германия (…) не хочет ручаться литовцам за Вильну и Гродно»[274]. Покровский же писал в феврале: освобождение литовцев не в наших интересах, поскольку тогда они будут искать нашей поддержки против Польши[275].

Германия использовала Февральскую революцию для укрепления своих позиций на северо-востоке Центральной Европы, хотя в отношении Литвы планы корректировались. В марте 1917 г. совещание «делегатов властей Литвы» под председательством Бетман-Гольвега (в присутствии императора) решило создать «независимое литовское государство-буфер». В апреле Циммерман обещал: «Литва будет состоять из губерний Виленской, Ковенской (.), частей Гродненской и Минской (.), получит доступ к морю»[276]. На совещании 23 апреля между рейхсканцлером и Верховным главнокомандованием констатировали: «Литва до обозначенной Верховным главнокомандованием линии» отойдет к Германии. Потеря «Литвы может быть возмещена России в Восточной Галиции»[277]. В августе германское Верховное главнокомандование заявило: Литва должна быть тесно присоединена к Германии, но форма присоединения остается неопределенной. По военно-политическим соображениям Германия не удовлетворится линией Немана и не уступит Вильну Польше; с Австрией необходимо договориться о возможности «предложить украинцам украинскую Восточную Галицию. Если Австрия не пойдет на объединение губернаторств (польских. – В.З.), то следует отложить дальнейшее государственное преобразование Польши. Если поляки откажутся, то пусть дело идет к четвертому разделу Польши»[278]. В сентябре 1917 г. германские оккупационные власти организовали литовский Государственный совет (Тарибу).

После свержения династии Романовых Временное правительство в целом восприняло геополитические установки царизма. Один из организаторов и лидер партии конституционных демократов, член Государственной думы П.Н. Милюков занял пост министра иностранных дел во вновь созданном правительстве. Историк по образованию и талантливый публицист, он обладал широким кругозором, хорошо знал историю международных отношений и внешней политики, был лично знаком с многими отечественными и зарубежными государственными, общественно-политическими деятелями, дипломатами, учеными и литераторами.

В отличие от других институтов государственной власти Российской империи события февраля 1917 г. практически не повлияли на работу Министерства иностранных дел. Краткий четырехдневный перерыв в работе внешнеполитического ведомства России в связи с революционными событиями в Петрограде, начавшийся 28 февраля (13 марта), завершился уже 3 (16) марта 1917 г. Российский МИД заработал в прежнем режиме. 4 (17) марта П.Н. Милюков вступил в управление министерством.

Однако сложившееся в России после Февральской революции двоевластие породило создание параллельной с МИДом еще одной внешнеполитической структуры под руководством Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов (позднее ЦИК Советов). 22 марта (4 апреля) Петроградский совет утвердил предложение своего исполкома об организации Отдела международных сношений, который должен был заниматься реализацией на практике провозглашенного советом тезиса борьбы за демократический мир. Большинство в отделе было представлено социал-демократами-меньшевиками. Отдел международных сношений Петросовета не располагал какими-либо полномочиями и уж тем более средствами осуществлять контроль над деятельностью МИДа России и внешней политикой, проводимой Временным правительством. Его компетенция была весьма ограниченной. Весной 1917 г. Отдел занимался преимущественно информационно-осведомительской деятельностью. Так, по соглашению с Временным правительством им была налажена отправка через Петроградское телеграфное агентство в средства массовой информации союзных и нейтральных государств телеграмм, освещавших деятельность Советов[279].

Британский посол в Петербурге Дж. Бьюкенен писал министру иностранных дел А. Бальфуру: П.Н. Милюков «считает, что Польша должна быть автономна и иметь территориальные войска, которые явятся составной частью русской армии»[280]. Но под давлением Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов в воззвании 29 марта кабинет Г.Е. Львова согласился на «создание независимого польского государства, образованного из всех земель, населенных в большинстве польским народом»[281]. По мнению главы российского МИДа, «министры Временного правительства правильно понимали государственные интересы России, определяя свою позицию по польскому вопросу»[282]. Однако кабинет Г.Е. Львова полагал необходимым земли с украинским и белорусским населением оставить в пределах России, включив в ее состав также восточные территории Австро-Венгрии и создав независимую Чехословакию[283].

Временный государственный совет Польши 6 апреля подчеркнул, что польско-русский спор относительно территории между этнографической Польшей и Россией не разрешен воззванием 29 марта и не может быть урегулирован односторонним решением Учредительного собрания[284]. Польские политики, по свидетельству французского дипломата Р. Анри, планировали поставить «Польшу во главе всех небольших восточно– и среднеевропейских народов. собрать вокруг Польши, в противовес России, все консервативные элементы той же сферы»[285]. По словам Я. Розвадовского, ставшего вскоре членом Польского национального комитета (ПНК), с поляками «повторяется сказка о золотой рыбке». С другой стороны, боясь воздействия русской революции, поляки «готовят для Согласия новый лозунг: будущая Польша вместо бывшей России»[286]. Дмовский в июле опубликовал меморандум «Проблемы Центральной и Восточной Европы», в котором предлагал включить в будущее Польское государство Восточную Галицию, Ковенскую, Виленскую, Гродненскую, Минскую (бо́льшую часть) губернии и Волынь. По мнению лидера эндеков, такое геополитическое переустройство могло обеспечить хорошие польско-российские отношения[287]. В мае Собрание проживающих в Петрограде русин Галиции и Угорской Руси приняло резолюцию о необходимости присоединения этих земель к России[288]. Последовали акции украинских националистов, провозгласивших в Малороссии в ноябре 1917 г. Украинскую народную республику (УНР), претендовавшую на Холмскую губернию[289].

Ранее, 18 апреля (1 мая) 1917 г., П.Н. Милюков направил правительствам стран Антанты декларацию Временного правительства России от 27 марта (9 апреля) 1917 г., а также сопроводительную ноту, в которой счел необходимым разъяснить намерения и основные перспективы деятельности Временного правительства. Декларация подтверждала верность Временного правительства взятым Россией на себя обязательствам перед союзниками в войне. Но в ней также появились и новые мотивы. В декларации ясно и недвусмысленно утверждалось, что «цель свободной России – не господство над другими народами, не отнятие у них национального достояния, не насильственный захват чужих территорий, но утверждение прочного мира на основе самоопределения народов».

Чтобы у союзников не возникло неправильных толкований положений декларации, П.Н. Милюков счел целесообразным в сопроводительной ноте от 18 апреля (1 мая) 1917 г. еще раз подчеркнуть мысль о том, что позиция Временного правительства и всего российского общества не дает