Муля, не нервируй… Книга 3 - А. Фонд

— А вот Таня мечтает стать актрисой.

Таня, крупная девушка, явно старше Мули, и которая в будущем обещала стать не менее монументальной, чем её мать, послала мне ослепительную улыбку. Её можно было бы назвать даже красивой, если бы выражением лица и общей пучеглазостью она не была бы так похожа на свежезамороженного палтуса. Причем не просто свежезамороженного палтуса, а очень удивлённого свежезамороженного палтуса. Таня была просто копией отца, к сожалению.

— Чудесная мечта, — вежливо ответил я, а потом мстительно добавил. — Уверен, что ваш типаж вызовет интерес у режиссёров кино.

Таня зарделась. Это выглядело очень мило. Если вы когда-нибудь видели смущённого палтуса, который, к тому же, зачем-то зарделся.

А вот Анну Васильевну такое положение вещей совершенно не устраивало, и она торопливо сообщила:

— А наша Валентина очень красиво играет на скрипочке.

— А наша Ниночка — на рояле! — моментально взвилась Ирина Семёновна и победно посмотрела на соперницу.

— А на чём играет Лариса? — ради справедливости и больше даже из вежливости спросил я.

За столом повисла неловкая пауза. Видно было, как Анна Васильевна торопливо сочиняет подходящий ответ, как вдруг раздался спокойный голос Ларисы:

— Я ни на чём не играю. Терпеть не могу всё это.

— А что же вы тогда любите? — спросил я, чтобы помочь девочке выйти из щекотливой ситуации, в которую она попала по моей вине.

— Химию, — серьёзно ответила Лариса, хоть и смущённо.

Ирина Семёновна громко и насмешливо фыркнула, поэтому я не смог не поддеть вредную тётку:

— Прекрасное увлечение, — похвалил я девочку и мстительно добавил. — Для нашей семьи химия, между прочим, имеет огромное значение. Мой дедушка по маме был известным учёным-химиком, академиком и профессором. Моя тётя Лиза — знаменитый учёный в Цюрихском университете.

И видя, как закаменели лица присутствующих, добавил:

— Она старый коммунист, друг советского народа.

Все расслабились, заулыбались, и мои ставки на брачном рынке моментально взлетели до заоблачных высот.

Матильда Фёдоровна подключилась теперь более активно и проворковала своим глубоким, грудным голосом:

— Муленька! А что же вы не едите? А давайте я вам рагу положу. — И она схватила унизанными перстнями пальцами какую-то плошку и принялась торопливо выгружать её содержимое мне на тарелку.

— А бутербродик с икоркой будете? — утвердительно сообщила она и потянулась на дальний конец стола, невзначай задев меня своей необъятной грудью.

Я посмотрел на тарелку, которая теперь по высоте и консистенции больше напоминала пресловутое «Ласточкино гнездо» и подавил вздох.

А разговор за столом тем временем коснулся нового сорта брюквы (просто там стояло блюдо с фаршированной горошком брюквой, все попробовали, восхитились и разговор сам по себе переключился на брюкву).

— А я вот недавно вернулся из Кольского полуострова, — рассказывал похожий на палтуса мужчина (только не на удивлённого, а больше на свирепого) и я сразу понял, что это отец Танечки, товарищ Красильников.

— И что там? Зима и снег? — хохотнул Адияков, обрадованный, что можно хоть немного нормально поговорить.

— Конечно зима, там все девять месяцев зима, — кивнул Красильников и наложил себе добавки брюквы с горошком, — и представьте себе, они там летом собираются выращивать брюкву!

— На Крайнем Севере? — ахнула Надежда Петровна. — У них разве бывает лето?

— Мало того, за Полярным кругом! — азартно заблестел глазами Красильников, — причём им мало вырастить просто брюкву, они собрались Куузику выращивать! И это за два месяца, пока у них лето.

— А кузика — что это? — поморщилась Надежда Петровна. Она в своё время лодырничала и сейчас очень не любила, когда наружу вылезала её общая безграмотность.

— Это гибрид такой. Правильно называется брюква Куузику. — Охотно пояснил Красильников, — когда скрещивают брюкву с турнепсом…

Он хотел ещё добавить что-то о чудо-гибриде, но Анна Васильевна, Ирина Семёновна и Матильда Фёдоровна, видя, что моё внимание переключилось на вопросы выращивания гибридной брюквы в условиях Заполярья, категорически взбунтовались.

— Муля, а вы что больше любите, брюкву или капусту? — невпопад влезла в разговор Матильда Фёдоровна и тут же добавила. — А вот наша Танечка…

Её супруг с досадой крякнул и прервал рассказ о чудесных свойствах Куузику прямо на полуслове.

За столом повисла неловкая пауза, но недолго. Инициативу радостно перехватила Анна Васильевна, которая начала рассказывать, как Валентина в детстве любила капусту.

Глядя на Валентину, я даже не сомневался, что любовь к капусте она пронесла через всю свою жизнь. Как, впрочем, и к остальным продуктам питания.

— Муля, а вы с какими артистами знакомы? — задала вопрос Ирина Семёновна, — вы же все театры контролируете, мне Надежда Петровна рассказывала.

— Да я почти всех понемножку знаю, — пожал плечами я, — по работе изредка действительно приходится пересекаться. Но не сильно близко.

— А с кем больше всего? — влезла в разговор Таня и заработала от матери одобрительный взгляд.

— Больше всего? — задумался я и хмыкнул, — у меня в соседях Фаина Раневская и Орфей Жасминов. И Пётр Кузьмич Печкин ещё, но он сейчас переехал в Костромскую область.

При имени Жасминова глаза у девчонок затуманились. А вот мамашки ихние уцепились за знакомое имя Раневской. Имя Печкина впечатления не произвело.

— Вам нравится Раневская? — спросила Ирина Семёновна.

— Конечно! Она превосходная актриса, — уверенно сказал я. — Других таких нет.

— Актриса должна быть красивой, — заявила Матильда Фёдоровна и с гордостью посмотрела на свою палтусоподобную Таню.

— Актриса должна быть актрисой, — не согласился я, — и внешность для актрисы — это второстепенный вопрос. Главное, как она играет.

— Не могу согласиться… — надулась Матильда Фёдоровна.

— Но ведь для ролей нужны различные типажи, — ответил я, — и красавицы, и с характерной внешностью, и молодые, и старые. Согласитесь, юная красавица не сыграет замученную фашистами мать. Правильно?

Матильда Фёдоровна нехотя кивнула. Хотя видно было, что в душе она не согласна.

— А я считаю, что это за профессия для девушки — быть актриской? — влезла в разговор Анна Васильевна и с триумфом метнула злорадный взгляд на Матильду Фёдоровну. — Женщина должна быть добропорядочной. Быть хранительницей семейного очага. И зарабатывать деньги. Вот моя Валентина учится на бухгалтера, в институте, между прочим. Хорошая профессия, которая всегда позволит крепко стоять на ногах. И себе, и мужу.

Она посмотрела на меня красноречивым взглядом, чтобы удостовериться, понял ли я посыл или нет.

Я сделал вид, что ни черта не понял.

Тогда Анна Васильевна предприняла вторую попытку:

— А актриски эти что? У них, говорят и поведение слишком лёгкое…

Этого уж стерпеть Матильда Фёдоровна не могла. Она сперва побагровела, затем набрала полную грудь воздуха. А так как грудь у неё и так была полная, то закачалась, словно два огромных надувных шара.

Все мужчины за столом позабыли даже