Робеспьер - Эрве Лёверс

подобным образом игнорирует объяснение проблемы при помощи методов адвоката знаменитых дел, методов, все из которых резко атакуют, драматизируют проблемы, играют на pathos, взывают к общественному мнению… Так вызвал ли Робеспьер недовольство значительной части аррасского общества? Пишущие об этом, не приводят никаких свидетельств, никаких конкретных указаний; даже ни одной выдержки из письма; ничего. Если и очевидно, что записка многим не понравилась (особенно управляющим аббатством д’Аншен), то она также вызвала улыбки и смех. Вспомним к тому же, что менее, чем через три месяца победы Робеспьера над Либорелем, в июне 1786 г. Розати принимает адвоката, прославляя его качества как защитника – допустили бы туда скандального представителя профессии?

"Темница" госпожи Мерсер

Перед тем как добиться удовлетворения для Детёфа и заняться делом Мерсер, Робеспьер опубликовал записку в пользу Жана-Мари Госса, требуя возвращения ему долга (1784), и ещё одну, в защиту директора ораторианского коллежа Арраса в конфликте с его архитектором (1784). С 1786 г. начинаются два года активной деятельности, в течение которых он публикует шесть юридических записок. Его метод и стиль уже сформировались; он сам начинает новый процесс, с помощью которого выступает против некоторых судей и некоторых законов.

Как всегда бывает, в деле англичанки Мерсер друг другу противостоят две версии событий. Для Робеспьера его клиентка честная женщина, преследуемая кредиторами, которые потребовали её незаконного содержания под стражей, и не проявили внимания к её временным трудностям; его противники, напротив, говорят, что она хотела сбежать из Сент-Омера от своих долгов. Дело могло бы остаться банальным; это всего лишь требование возместить ущерб после оспаривания тюремного заключения за долги… Но заключённая – женщина, она вдова, она англичанка, и её осуждение vierschaires[54]было подтверждено судом эшевенов Сент-Омера, тем самым, который обязал Виссери убрать его громоотвод. Робеспьер хочет сделать из этого громкое дело. В изложении обстоятельств дела, опубликованном приблизительно в августе 1786 г., он подчёркивает его своеобразие и акцентирует внимание на актуальных проблемах: "Я выступаю в суде, чтобы защитить свободу, - пишет адвокат, - а мои противники, чтобы её притеснять […]. Я требую, чтобы целомудрие и человечность уважались в слабом поле, как дома, так и везде; они требуют, чтобы им позволено было попирать эти качества". Более того, возвращаясь к победоносным методам, применявшимся в деле Виссери, он взывает к ответственности совета Артуа в глазах Европы; уважение иностранных граждан и честь Франции в этот момент занимают место науки.

Чтобы убедить судей, чтобы заинтересовать и получить поддержку публики, Робеспьер вкладывает в сочинение всё своё безупречное мастерство составления юридической записки. Эта записка, естественно, уделяет большое место юридической дискуссии, так как речь идёт об обсуждении одной городской привилегии, называемой "города ареста"[55], которая позволяет наложить арест на движимое имущество "проезжего" должника (проездом)[56], побега которого опасаются, а в некоторых местах (в числе которых Сент-Омер), и заключить его в тюрьму. Однако факты и эмоции наводняют доказательство. Адвокат пытается возбудить негодование против ареста, который он считает заведомо незаконным, жалость к взятой под стражу женщине, гнев против оскорбления граждан другой национальности.

Чтобы вдохнуть жизнь в доказательство, Робеспьер обращается или передаёт слово своей клиентке, которая в свою очередь обращается к публике. Обсуждая правовые вопросы, адвокат обращается к судьям ("[…] мне нет нужды говорить, господа, что моя несчастная клиентка […]"), к противной стороне ("Вы никогда не имели права […]") и даже к покойному Людовику XIV ("Так был ли здесь ваш дух, благородный государь великодушной нации […]"). Говоря устами Мэри Мерсер, он снова играет на эмоциях и взывает к французам ("О французы, ошиблась ли я, или город, в котором я жила, он был чужим для Франции?") и к англичанам ("Что подумали бы вы о моём примере?"), что призвано подчеркнуть международную проблематику дела. Устный традиция и pathos вторгаются в написанное, чтобы сильнее убедить публику и судей, расцениваемых как существа, обладающие чувствами. По мысли Робеспьера, они судят с помощью разума, но так же и с помощью сердца. Так в июне 1787 г. он приветствует генерального адвоката совета Артуа в Розати недвусмысленными стихами: "Вы нравитесь мне, когда ваши слёзы / Струятся из-за человеческих горестей, / И когда в час тревоги вдовий плач / Останавливает ваша рука"[57].

Но Робеспьер идёт еще дальше. Он экспериментирует с процессом, используя приёмы, описанные ранее Жаком Вержье, которые можно назвать "прорывной защитой". Ещё более явственно, чем в деле громоотвода, сначала он ставит под сомнение компетенцию судей низших инстанций. Муниципальное правосудие vierschaires преимущественно состоит из ремесленников, удивляется он, и это они выносят решение "о высоком деле свободы"! Прорывная защита проявляется также в оспаривании права, привилегии ареста, представленной как "мерзость" и "насилие над природой". Адвокат также подчёркивает возмутительность её претворения в жизнь, с помощью фраз, которые перекликаются с написанным о государственных тюрьмах: госпожа Мерсер, заявляет он, была заключена в "темницу", в "смрадную" и "жуткую тюрьму", где она могла бы умереть: "Она вошла туда больной; она бы умерла там, если бы она не нашла денег". Подобно Бастилии, подобно камерам Мон-Сен-Мишель, тюрьмы Сент-Омера – это могилы, где хоронят живых. И не важно, что, как это подчёркивает адвокат противной стороны, "эта темница была удобной комнатой", где она могла принимать друзей (1787).

Никакое решение суда не привело к окончательной развязке дела, никакое мировое соглашение нам не известно. Тем временем, в том же самом месяце августе 1786 г. привилегия ареста была значительно изменена королевским эдиктом. Будь он принят несколькими месяцами раньше, он помешал бы заключению Мэри Мерсер в тюрьму. Вероятно, без знания дела, законодатель дал Робеспьеру основание в следующем году выразить удовлетворение мерами во имя "прав человечества" и "священного интереса свободы"; с помощью этих слов он подчёркивает, что его обязанность была не только профессиональной. Адвокат не просто защищал клиента; он взял на себя ответственность за дело, в которое он верил. Он писал как гражданин.

"Невинная кровь" супругов Паж

В декабре 1786 г., несмотря на то, что адвокат Лезаж ещё не опубликовал свой ответ на записку о деле Мерсер, Робеспьер издаёт изложение обстоятельств нового дела, на этот раз в