Боги ушли, твари остались - Михаил Владимирович Рогожин

почувствовала всю правоту предсказаний Лиды. Как бы она хотела очутиться в своей тесной каптерке при бане. Там было и впрямь легче…

Очередной окурок обжёг пальцы, Аделия бросила его в пепельницу и подошла к окну. В номере напротив горничная в белом переднике делала уборку. Заметив Аделию, приветливо улыбнулась ей. Эта улыбка вернула её к действительности. На всякий случай задернула штору, отчего в комнате стало еще темнее. «Интересно, сколько здесь маяться?» — подумала Аделия. Она совсем отвыкла от одиночества. Даже когда пряталась в свою каптерку или сутками сидела в камере-одиночке на Лубянке, постоянно ощущала вокруг себя людей — охрану, таких же как она, бедолаг, начальство. А тут в центре Берлина вдруг оказалась в полном одиночестве. Впервые до неё никому не было дела. Она могла повеситься, могла покинуть номер, даже купить билет и уехать в другой город. Но уже не могла избавиться от одиночества… Снова вспомнились слова Лиды…

Не в лучшем состоянии духа находился и Альфред. В его кабинете на Вильгельмштрассе постоянно звонил телефон, отрывая от тяжких размышлений. В Министерстве авиации ждали приезда Геринга. Он должен был выступить с докладом о положении дел под Сталинградом. Собрание готовили с особым торжеством, учитывая, что рейхсмаршал объявит о блистательной победе вермахта. Альфреду трудно было настроиться на мажорный лад. Мысли об Аделии не отпускали его. Важно было понять, кто стоит за ней и как её хотят использовать. Устроить случайную встречу, разжечь старые чувства. А потом шантажировать его? Заставит передавать военные секреты Советам? Сделать из него предателя? И Аделия согласилась на эту роль? Допустим… Но почему они решили, что он пойдет на сотрудничество? Истинный ариец, заслуженный ас, человек приближенный к Герингу, допущенный в элиту великого рейха! Не такие же они в Москве дураки… Тогда что? Кто его пытается обмануть? Допустим, встреча в опере оказалась случайной. Если бы не она, Аделия и дальше сопровождала бы своего мужа, не предпринимая попыток встретиться с ним?! В это Альфред поверить не мог. Даже короткого общения оказалось достаточно, чтобы понять, насколько Аделией движет любовь. Сжигаемая ею, она вляпалась в какую-то историю. В Москве решили воспользоваться ею, а она, в свою очередь, схватилась за возможность встретиться с ним. Как она вообще смогла выжить у этих тиранов? Столько пережить мучений и страданий из-за их безоглядной любви?

В душе Альфреда кипела ненависть. Если раньше он воспринимал Советский Союз как жестокого врага рейха, то теперь ненавидел сталинскую страну по личным причинам. А может, и Аделия стала такой же подлой, как вся эта большевистская власть? Откуда он знает? Принимает на веру? По Аделии не скажешь, что столько лет провела в сибирской тюрьме. Может, она талантливая актриса? У них там есть Станиславский. Научили. Предположение казалось чудовищным. Он еще раз вспомнил глаза Аделии, её прерывистую речь, желание говорить только о чувствах. Словно всё остальное мелочи, ерунда. Чего она хочет? Чтобы он ей поверил? Об этом разговора не было. А муж? Он её вытащил из тюрьмы, сделал своей женой, а она с ним не спит? Для кого такие сказки? Франц не похож на слюнтяя. За всей его наигранной веселостью Альфред сразу ощутил цепкое стремление оказаться на дружеской ноге. Ясно, что первую скрипку играет Франц. Именно ему хочется втереться в доверие, а не ей…

От такого вывода Альфреду стало совсем тоскливо. Ну, зачем Аделия всколыхнула в его душе столько эмоций, о существовании которых он давно забыл. Если бы не привычный сбой в постели, эти эмоции захлестнули бы его с головой! Оказывается, ничего в его сердце не умерло… От этого стало еще невыносимей. Альфред почувствовал себя птицей, запутавшейся в расставленных силках.

Очередной звонок вывел его из оцепенения. Альфред поднял трубку. Дежурный проинформировал, что выступление рейхсмаршала отменяется. Его срочно вызвали в ставку фюрера. Альфред воспринял сообщение с облегчением. Быстро собрал бумаги со стола, спрятал их в сейф и вышел из кабинета.

Ульрих ждал его на стоянке министерства. С тех пор как у Альфреда начались головные боли и головокружения, он по совету Геринга не садился за руль. Сотрудники министерства отнеслись с пониманием, что его возит шофёр.

Когда выехали на шоссе, Альфред коротко спросил:

— Отвёз?

— Как положено.

Больше никто из них до самого дома не проронил ни слова.

Вена встретила Франца сонным спокойствием. Казалось, город окончательно отгородился от мира своей ажурной архитектурой. У Центрального вокзала Франц сел на трамвай и поехал на Моденаплац, где у него была маленькая двухкомнатная квартира. О её существовании никто не знал. Он купил её втайне от резидентуры. Слежку за собой со стороны советской разведки Франц не предполагал, поскольку на время внедрения агента Литораль у него были развязаны руки. Маршрут трамвая пролегал по утопающему в зелени рингу. На скамейках под липами сидели старики, читали газеты. Франц позавидовал им. Вокруг рушится мир, безумствует кровопролитие, а они обо всём этом узнают из газет и неспешно обсуждают перспективы скорого окончания войны. Гитлер сознательно превратил Вену в безмятежный уголок Европы. Но именно здесь гестапо работало особенно тщательно. Ибо агенты многочисленных разведок предпочитали Вену для нелегальных встреч.

В квартире Франц застал всё на своих местах. Пыль и затхлость подтверждали, что сюда в его отсутствие никто не наведывался. Первым делом распахнул окна, открыл в ванной кран и с удовольствием отметил, что из него под хорошим напором полилась вода. В Берлине с водоснабжением уже начались перебои. А здесь можно спокойно принять ванну.

Мелкие радости не могли заглушить сильнейшее внутреннее волнение. Он уже смирился с мыслью, что идея возобновления любовных отношений между Аделией и Альфредом лопнула, как мыльный пузырь. Немец оказался стопроцентным нацистом, сдвинутым на верности фюреру. Для таких личная жизнь — удел слабых. Себя же они считают рыцарями идеи и нового миропорядка. Такие вербовке не поддаются. Но как предугадать его дальнейшие действия? Нельзя было отбрасывать возможность того, что Альфред уже успел сообщить в гестапо. Однако интуиция подсказывала, что он это не сделает. В отличие от многих Альфред казался человеком чести. Крайне редко встречающееся качество как у нацистов, так и у коммунистов. Франц давно уже не делал особого различия между ними. Хотя честно продолжал работать на своих. В Советском Союзе у него друзей не осталось. Почти все они были репрессированы или погибли при загадочных обстоятельствах. А те, что остались, превратились в монстров. Они-то и жаждали его крови. Достаточно было одного незначительного промаха, его тут же отзовут в Москву, где ничего хорошего не ждет. Что ж, провал состоялся…

Франц наполнил ванную прохладной водой и