Старые усадьбы - Николай Николаевич Врангель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но и на Петергофской дороге в царствование Николая Павловича остались следы прошлого. Стояли еще дачи «Ага!» и «Ба! Ба!», принадлежавшие первая Льву, а вторая — обершенку Александру Нарышкину. «Обе имеют огромные сады, — пишет Бурьянов в 1838 году, — с широкими рвами, островами, холмиками, гротами, храминами, мостиками, руинами, беседками, качелями, прудами, ручейками и зверинцами, где некогда содержали зверей редких и драгоценных. Прежде сады эти были непременным местом воскресного гулянья публики петербургской, ныне же они посещаются большею частью особами, живущими на соседних дачах»[143]. Тут же была дача князя Щербатова, купленная в 1832 году и перестроенная; теперь в ней помещается Больница Всех Скорбящих.
Еще красивее была дача Мятлева Новознаменское, где еще в 1889 году существовало все внутреннее убранство.
«Дача В. И. Мятлева, — говорит Пыляев, — сохраняет характер отдаленной старины; в старом большом каменном барском доме, построенном архитектором Растрелли (sic!), посейчас целы остатки искусства и мастерства времен давно минувших. Благодаря усилиям владельца усадьбы здесь сохранились от забвения бесчисленное множество вещей, которые без того давно затерялись бы.
Большой сад на даче Мятлева посейчас сохраняет характер французских пышных парков, разбитых по планам Ленотра; вьются здесь излучистые дорожки, тянутся бесконечные перспективы, возвышаются на газонах площадки, где виднеются мраморные статуи, окруженные лабиринтом, составленным из фантастически перепутанных деревьев и кустов»[144].
На Аптекарском была дача княгини Лопухиной[145], «живописно расположенная на берегу Невы и закрытая красивыми группами дерев с красивым домом»[146].
На Каменноостровском проспекте в 1860 годах славилась дача князя Вяземского, которая, как пишет современник, «отличается легкостью и оригинальностью постройки. Особенно замечательна воздушная пристройка в виде галереи с небольшою башенкою. Вся эта пристройка кажется кружевной и летом производит удивительное впечатление. Перед нею бьет небольшой фонтан»[147].
В царствование Николая Павловича пользовались известностью еще пригородные дачи: Рябове[148], дача графини Самойловой близ Павловска, — постройка архитектора А. П. Брюллова[149], Осиновая Роща графа Левашова. Но не только у Петербурга были великолепны пригородные имения. «Век Екатерины, пышный, роскошный, великолепный, оставил вокруг Москвы множество следов богатой аристократии ее времени. Невозможно исчислить всех так называемых подмосковных сел, достойных внимания»[150].
Не говоря уже об Архангельском, Кусково и Останкино, под Москвой всю первую половину XIX века еще была в расцвете помещичья жизнь. По Владимирской дороге, на 16-й версте, стояли великолепные Горенки, где с 1816 года поселился бывший министр народного просвещения граф Алексей Кириллович Разумовский. «В подмосковном великолепном своем имении, среди царской роскоши, заперся он один со своими растениями»[151].
«Дом и английский сад графа прекрасны, — пишет современник, — богатства природы, собранные в теплицах и оранжереях, приводят в восторг: невольно изумляешься, как частный человек мог соединить в немногие годы столько сокровищ природы из всех стран света»[152]. Этот знаменитый горенковский сад был устроен известным ботаником, профессором Стефани, в последние годы XVIII века[153]. В 1839 году в Горенках уже находилась прядильная фабрика купца Волкова, но дивный дом и сад еще были не вполне разрушены. Павел Сумароков говорит: «Я отправился в Горенки, в прежде бывшую подмосковную графа Разумовского, где огромный дом, сад с прудами, оранжереями, беседками свидетельствует о роскошной жизни тогдашних бояр»[154].
Fine в 40-х годах XIX века с редкой заботливостью содержался дом в Кузьминках, помещик жил в нем и любил его. «Бояре перевелись, — пишет Павел Сумароков, — и остался из них только один почтенный, добродетельный князь Сергей Михайлович Голицын. Он проводит лето в семи верстах от города на даче Мельнице (Кузьминки тоже).
Местоположение плоское, весьма обыкновенное, но искусство и полтора миллиона рублей превратили Кузьминки в прекраснейшую подмосковную. Князь пригласил меня туда на храмовый праздник 2 июля; кареты, коляски тянулись рядами, нищие мальчики и девочки бежали рысью, умоляя о подаянии. Своротили с большой дороги, и показалась чугунная решетка, за нею — другой двор, другая решетка с бронзовыми украшениями, статуями, с княжеским гербом на воротах. Куча официантов стояла на крыльце, и в комнатах много гостей; одни сидели на балконе, другие играли в карты. Дом дубовый прибран со вкусом и достоин великого внимания. Оный существует 158 лет, и Петр Великий часто бывал в нем у Строганова. За обед поместились 136 посетителей; все барское, богатое, вина редкие, плодов горы, гремит музыка, и в окнах выставлялись шляпки, перья, бороды между ними. Незваных сих гостей было до 5 тысяч, и коляски, тележки, дрожки занимали все аллеи. Сады с пригорками, речками, беседками великолепно соединяются между собою и представляли тогда модные, шумные общества. К вечеру вся зелень осветилась шкаликами, разноцветными фонарями, и фейерверк заключил празднество, похожее на царское в уменьшенном размере»[155].
Очаровательна была до сих пор сохранившаяся дача Люблино, принадлежавшая Дурасову. Чудак-помещик долго мечтал об ордене св. Анны и наконец, добившись его, приказал на радостях архитектору построить дом в виде ордена св. Анны с фигурой этой святой на крыше.
Об имении Люблино мисс Вильмот писала в октябре 1806 года: «Опишу вам праздник, данный одним г-ном Дурасовым в честь княгини (Дашковой) в его прелестнейшем поместье, лежащем в 17-ти верстах от Москвы. Этот маленький человек наследовал несметные богатства от отца, владевшего большими рудниками в Сибири, и имение, в котором он живет, поистине можно назвать земным раем. Когда мы подъезжали к дому, он представился нам в виде какого-то мраморного храма, потому что весь первый этаж его покоится на мраморных колоннах, за исключением одной только средней части всего здания, которая имела вид величественного купола; потолок этой залы со сводами и украшен разными аллегорическими рисунками, и в дни торжественных приемов она служит столовою.
