ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Новая история западного мира - Роджер Осборн

Остальные греческие города следили за тем, как подавлялось ионийское восстание и их единоплеменников уводили в рабство, с неспокойным сердцем. С другой стороны, персы были поражены богатством и военным искусством ионийцев, передовым оснащением их армий и флотов. Несмотря на свою удаленность, эгейская часть мира очевидно представляла для них интерес. Персидский царь Дарий видел, что сумеет сделать значительное приобретение, если подчинит своей империи весь Греческий полуостров.

В 491 году до н. э. Дарий отправил послов во все независимые греческие города с требованием принести землю и воду в знак покорности. Среди отказавшихся были Афины, Эретрия и Спарта. На следующий год персидский флот из 600 судов с 90 тысяч человек войска отправился из Ионии через Эгейское море. Персы встретили яростное сопротивлении в Эретрии на западном берегу острова Эвбея, но сумели захватить город после шестидневной осады. Теперь материк и территория Афинского государства находились у них в непосредственном поле зрения.

Персидский флот отплыл из Эретрии и высадился недалеко от места в Аттике под названием Марафон — на восточном побережье полуострова, в 40 км от города Афины. Афинское собрание послало гонцов в Спарту с просьбой о помощи, зная, впрочем, что спартанская помощь вряд ли подоспеет вовремя. (Основой легенды о марафонском гонце, возможно, послужило путешествие Фидиппида, специально обученного скорохода, который пробежал около 250 км от Афин до Спарты.) Вместо того чтобы готовиться выдерживать осаду внутри городских стен, афинский совет постановил послать девятитысячное войско в Марафон, чтобы вступить в бой с противником и задержать его наступление. Понимая опасность сражения на открытой местности, афинская пехота попыталась увлечь персидскую конницу в глубь страны в близлежащие узкие теснины. Однако затем, под покровом ночи, персы стали загонять большую часть конницы обратно на корабли. Опасаясь, что персидское войско отправится вдоль берега, чтобы напасть на незащищенный город у них за спиной, десять стратегов во главе с Мильтиадом решили напасть на врага немедленно и затем оттянуться к городу.

Нападение увенчалось сокрушительным успехом: персидская армия отступила на корабли с большими потерями, конница не смогла высадиться на берег и персидский флот был вынужден отплыть восвояси.

Значение победы при Марафоне было огромным. Это была афинская победа, одержанная без спартанской помощи и, более того, одержанная войском граждан. Марафон подарил афинянам новое поколение героев — героев, которые не были легендарными фигурами из времен, простирающихся за пределы человеческой памяти, а друзьями, соседями, мужьями, отцами, сыновьями, родственниками. Происходящие из всех слоев общества, из всех районов города и остальной Аттики, это были реальные люди, которые удостоили себя почестей наравне с Ахиллом, Гектором и Одиссеем.

Афиняне ценили помощь богов и шли в атаку только после принесения жертв и толкования знаков. Тем не менее все знали. что само решение послать войско, а затем и напасть на врага, было принято в результате открытого обсуждения на совете и согласия между военачальниками. Марафон укрепил коллективный дух афинского народа, и когда Мильтиад потребовал себе почестей за руководство походом, собрание отклонило его просьбу, утверждая, что победа была одержана всеми воинами и что никто не должен почитаться более остальных.

Марафон положил конец одной кампании, но не мог заставить персов утратить интерес к греческому миру. В последующие годы в Персидской империи произошло египетское восстание, умер великий царь Дарий, однако через десять лет Ксеркс, сын и наследник Дария, вернулся в Грецию с войском в 100 тысяч человек. Пока персидская армия шла по суше через Фракию и Македонию и дальше на юг, к Афинам и Спарте, Ксеркс также двинул на Грецию собранный в Эфесе, на ионийском берегу, огромный флот. Спартанский отряд отослали к северу, чтобы остановить персидскую армию в узком Фермопильском ущелье, а греческие военные корабли вышли навстречу персидским у мыса Артемисий. Сражение у Фермопил задержало персов (что было жизненно важно для спартанцев, лихорадочно воздвигавших в это время защитную стену у Коринфа, которая должна была предотвратить вторжение на Пелопоннесский полуостров с суши), однако не смогло их остановить — они продолжили поход на юг. На греков надвигалась катастрофа: Афины были открыты для нападения с суши, Спарте и всему Пелопоннесу грозил персидский флот, которому не были препятствием никакие стены.

Городское и сельское население Афин эвакуировали, большинство переправилось на остров Саламин. Флотоводцы союзников, возглавляемые спартанцем Эврибиадом, размышляли, что следует предпринять, когда до них дошла весть о том, что Ксеркс сжег Афины до основания. Кое‑кто из союзников пожелал отплыть на запад, к Коринфскому перешейку и остановить вторжение персов на Пелопоннес. Однако афинянину Фемистоклу удалось убедить Эврибиада дать вражеским кораблям бой в узком проливе между Саламином и материком.

В конце сентября 480 года до н. э. персидский флот, перевозивший в тот момент бблыпую часть сухопутных войск, вошел в Саламинский пролив, где его поджидали греки. Корабельные палубы использовались как наступательные платформы, несущие воинов, и их разворачивали в нужную позицию с помощью весел — наиболее эффективным методом был таран вражеского судна и последующий абордаж. Греческие корабли были лучше приспособлены для такого маневра, а их экипажи — более опытны в морской войне. В сражении обе стороны понесли тяжелые потери, однако персов масштаб потерь лишил способности продолжать военную кампанию на враждебной территории — Саламин означал, что войне приходит конец. Ксеркс, который наблюдал за сражением с близлежащего холма, немедленно отправился на родину опасаясь, что новости о поражении персов могут спровоцировать мятеж в Сузах. Остатки его войска отступили домой по суше, остановившись на зимнюю стоянку в Фессалии. На следующее лето греческий союз разгромил персов в Платейской битве, после чего персидская армия окончательно покинула Балканский полуостров.

Греция была опустошена войной, но своим успехом греки изменили стратегическую географию Евразии. Их победа представляла собой симптом чего‑то более глубокого, чем превосходящее тактическое мастерство полководцев. Дело заключалось не в моральном или интеллектуальном превосходстве (европейцев) греков над (азиатами) персами, как внушали нашим предкам, дело было в том. что на тот момент полюс экономической активности уже сместился из Плодородного полумесяца в Средиземноморье. Более мягкий климат, приток населения с Востока, открытие месторождений минералов, освоение земледельческих техник, эксплуатация самого Средиземного моря как обширной торговой магистрали — все это внесло свой вклад в растущее процветание и экономическую мощь народов, заселявших бассейн Средиземноморья. Афины и их союзники пока еще не могли сравниться с Персидской империей по силе и богатству, однако их триумф был знаком того, что Средиземноморье способно соперничать с державами Месопотамии, Анатолии и Леванта на равных.

Вторая Персидская война закончилась в 479 году до н. э.. примерно за 20 лет до того, как историк Геродот начал собирать о ней материал. Геродот родился около 484 года до н. э. в Гкликарнасе. ионийском городе, завоеванном персами. О его жизни известно немногое, но он, несомненно, много путешествовал по Средиземноморью, а детство и юность, проведенные на восточном берегу Эгейского моря, по всей видимости, научили его непредвзятому отношению к персам и другим негреческим народам. Он начал записывать и выступать со своими рассказами, вероятно, в 450–х и продолжал делать это до смерти в 420–х годах. По контрасту с тем бурным временем — между Афинами и Спартой назревала, а затем и разразилась война, охватившая остальную Грецию, — в своих сочинениях Геродот оглядывался на период, когда греки были едины. Начиная работать, он не имел готовой схемы, а значит, мог доверять только инстинктам. Его «История» содержит все: от басен и фольклора до путевых заметок и высококачественных сплетен, в ней расцветает талант отменного рассказчика — полезное качество для того, кто выступает перед слушателями вживую. И тем не менее Геродот стяжал славу именно историка, именно он впервые открыл нам, что такое история.

То, что Персидские войны повлияли на Геродота самым серьезным образом, не вызывает сомнений. Первые слова «Истории» гласят: «Геродот из Галикарнасса собрал и записал эти сведения, чтобы человеческие свершения с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров [читай: персов — хотя вообще это слово означало "не греки”] не остались в безвестности, в особенности же то, почему они вели войны друг с другом». Это необычайно говорящее начало. Во–первых, Геродот не собирался излагать дела полубогов и героев мифического прошлого; он намеревался записать события, происходившие при его жизни, прямо затронувшие его отца, дедов и тех, кто их окружал. Во–вторых, он намеревался не оставить в безвестности «то, почему они [т. е. греки и персы] вели войны друг с другом». Прежний, рожденный в рамках обычая рассказ о прошлом не подразумевал вопроса «Почему?». Судьба и предназначение человека разворачивались в его отношениях с богами, и хотя подробности реализации судьбы могли быть запутанными и непростыми, никто не спрашивал, почему то или иное событие имело место и почему человек должен был жить или умереть тем или иным образом — нечто происходило потому, что так было угодно богам.