Инстинкт Убийцы. Книга 2 - Элеонора Бостан

Почему?

Потому что не бывает так в жизни, нет в ней ничего такого интересного или неординарного, иначе люди не придумывали бы истории, которые ложатся в основу книг и фильмов, стремясь сделать реальность такой, какой хотят видеть, стремясь хоть как-то украсить серую однообразную жизнь, в которой все понятно и предсказуемо.

А ты уверена?

Но проблема как раз и заключалась в том, что уверена она не была. Это было первое, что она осознала, второе – она должна выглянуть, должна увидеть, даже если это будет стоить жизни ей или им. Скорее им, подумала она, понимая, что уже не контролирует себя, ее сердце, такое холодное и такое тихое, вдруг восстало и захватило контроль, она была готова рискнуть, она была готова убить или умереть, и второй раз в жизни это не связано было с работой. Когда-то давно она тоже была готова на все, но ради мести, а сейчас ради… чего? Любви? Ей и самой было тошно от этого слова. Что она знала о любви? Не больше, чем другие о смерти. И все равно сердце продолжало как молот стучать не только в груди, но, казалось, уже во всем теле, предательское безумное сердце.

Не могла она его любить или ненавидеть, она его не знала, видела всего один раз. Поцеловала один раз. Она боялась, она хотела, она отталкивала и снова думала о нем. Черт, сумасшествие какое-то, пролетела в голове мысль, и Фатима поняла, что проиграла, эту борьбу она выиграть не могла. Любовь, судьба, жизнь и смерть – все это безумие, все это не поддается логике, не имеет объяснения, с этим нельзя бороться, от этого нельзя убежать.

Тогда беги навстречу, сказал голос в голове, только смотри под ноги, чтобы не упасть и не разбиться, так и не достигнув цели.

А какая у нее цель? Ну, самая ближайшая – выглянуть и узнать, тот ли это человек. Нет. Убедиться, что не тот, потеряв контроль над разумом, она все же не лишилась его, и теперь начала анализировать и осознавать, по мере того, как борьба внутри утихла. Во-первых, тот, кого она знала под именем Ян, скорее всего носил его, как маску, как одежду, сегодня одно имя, завтра другое. Уж она-то знала, каково это, как никто другой. Во-вторых, может, тот Ян и говорит по-чешски, но голос у него другой, в этом она была уверена на все сто. Она помнила его голос, красивый и уверенный, не такой как этот. И в-третьих, тот самый Ян, что поцеловал ее под полной луной на балконе гостиницы, вряд ли стал бы захватывать посольство, как-то не вязалось это с ним, с его личностью. Она помнила его глаза, его взгляд, и могла поклясться, что делишки вроде захвата посольства или захвата чего-нибудь вообще не входят в сферу его интересов. Он из тех, кто стоит за всем, а не исполняет. Он не пешка и даже не король, он – игрок, двигающий фигуры по доске ради своих интересов. И разве она могла представить его, прыгающего в маске с автоматом среди этого полка неудачников? Нет, не могла. Но и сидеть на месте, услышав его имя, не могла тоже.

Она решилась, тени на стене от уличных фонарей помогали, но риск все равно был огромным, это она понимала. Один из пришедшей троицы сидел как статуя на столе, двое других о чем-то оживленно болтали и ржали, как сумасшедшие. Хотя, поправила себя Фатима, нормальный человек вряд ли оказался бы на их месте. Все трое были без масок, она видела по теням, как они снимали их, так что, всего один взгляд, и она поймет, научилась ли она чему-нибудь за эти годы.

Она выглянула, для этого пришлось прижаться к мертвому Роби, но он уже вряд ли обрадуется или станет возражать, подумала Фатима, а потом ее взгляд упал на первого из троицы. Он был высоким и лысым, в голубом свете фонарей его лысина блестела, как отполированный шар. Второй оказался невысоким полным блондином с круглым лицом, ничего общего с Яном. Третий был самым приятным, если так можно было сказать, было в его осанке что-то гордое, что-то несломленное. Хотя, по большому счету он ничем и не отличался от остальных, решила Фатима, был таким же психом, если не больше, ведь именно он привел их сюда, она слышала командные нотки в его голосе, и хотя ни слова не поняла, тут все итак было понятно.

И кто же из них Ян, задалась вопросом она, но уже чувствовала то, что хуже всего в мире по мнению мудрых – разочарование. И еще она злилась, да, сильно злилась на себя. Она готова была вырвать из груди это проклятое сердце со всеми его глупостями, и готова была убить себя за то, что позволила эти глупости творить. Она снова прижалась к стене, злая и несчастная одновременно, рисковать дальше не было смысла. Если в том, что она чувствовала, вообще был смысл. Она ненавидела его, за то, что его здесь не было и за то, что он вообще был, вообще существовал, она хотела убить его мать, породившую такое опасное существо, существо, причиняющее ей столько неудобств, лишившее ее спокойствия и контроля, двух самых важных для нее вещей. И она ненавидела себя и весь мир, в котором все так сложно и непонятно, мир, в котором ничего нельзя знать наверняка и ни в чем нельзя быть уверенным.

Тяжелое мучительное чувство не ушло даже тогда, когда ушли те трое. Они так ничего и не заметили, и Фатима ничуть этому не удивилась, они думали, что знают, что делают, но не знали, и это повышало ее шансы. При условии, что она найдет, как эти шансы использовать.

Она выждала некоторое время, а потом вышла из своего укрытия, черной тенью пересекла комнату и вновь оказалась в вентиляционной трубе. Здесь она оказалась на распутье: вернуться назад к главной шахте или ползти вперед и узнать, что скрывается дальше. После секундных размышлений она решила возвращаться. Знакомый путь почти всегда лучше, не зря ведь говорят: предупрежден, значит, вооружен. Ей надо было подумать. Как выбраться из окруженного здания с террористами, а на данный момент мыслей в голове не было никаких, кроме злости и разочарования она вообще ничего не чувствовала.

Увижу ли его когда-нибудь, вот какая мысль вертелась в голове, пока она ползла через две кухни, где он сейчас? И какое имя ему