Инстинкт Убийцы. Книга 2 - Элеонора Бостан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Едва его ноги коснулись плитки на полу, как Фатима подскочила к нему, оказавшись за спиной, глаза горели, двигалась она легко и бесшумно, как тень. Спрыгнув, Роби инстинктивно присел, а вот встать в полный рост уже не успел, Фатима схватила его за голову, послышался резкий хруст позвонков, и через секунду Роби обмяк, превратившись в тряпичную куклу. Фатима опустила тело на пол и присела с левой его стороны. Дело было еще не закончено, оставалась последняя деталь. Она подняла руку уже бывшего торговца оружием и сняла с мизинца кольцо с большим рубином, поднесла к камере, а потом убрала в карман. Еще раз сняла лицо покойного, а потом с облегчением выключила камеру и фонарик, гадая, успел ли кто-нибудь увидеть свет, и чем это все закончится.
Теперь, когда она седлала то, зачем пришла, вся цепь событий промелькнула перед ее глазами, и она смогла наконец посмотреть на происходящее под другим углом. Как будто впервые она оглядела комнату, лампы разбиты, видимо, по ним стреляли, часть посуды на полу, в стенах отверстия от пуль, и хотя в этой комнате, кроме Роби, трупов не было, до нее наконец-то стало доходить, что все это не прикол и не шутка, здание на самом деле захвачено, и она такой же заложник, как и все. С той лишь разницей, что ее спасать никто не станет, и никто не завернет в плед и не приставит к ней психолога. Она – незваный гость, такой же преступник, как и эти психи, что захватили посольство, и ее снаружи никто не ждет, кроме маленького мальчика, оставшегося в другой стране и верящего, что мама обязательно приедет за ним, и все будет как прежде.
Она снова посмотрела на мертвое тело, лежащее рядом с разделочным столом, она была так ослеплена своей целью, жаждой убить Роби, доказать, что она лучший киллер… а как насчет лучшей матери? Об этом она подумала? Это ведь тоже надо доказывать, пускай всего лишь одному человеку, но эта задача не легче. Все для нее стало второстепенным, захват посольства, ее жизнь, даже жизнь сына, она тоже отошла на второй план. Черт, она даже не знает, как теперь выбраться отсюда, просто образец ответственности. Она была так поглощена Роби, что даже не задумалась о другом, поставила все на карту, как последняя одержимая дура.
Зато задумалась теперь, испытывая жгучее чувство вины и стыда. Да-да, глядя на свой трофей, она проснулась, лихорадка охоты ушла, и ее разум прочистился, глаза открылись, видя не только цель, но и мир вокруг. Паники не было, только чувство вины перед маленьким Яном, и именно это чувств помогло ей взять себя в руки. Нет, она и не собиралась сдаваться и опускать руки, никогда так не делала, но теперь она твердо решила, что выберется, пуская ей придется загрызть всех этих психов в масках, пусть придется выдать себя за кого-нибудь из гостей, на первое время сойдет, а когда настоящего гостя обнаружат, она будет уже далеко, она выживет, она сумеет, она не сдастся, потому что где-то далеко на берегу моря маленький мальчик верит в нее, верит, что она вернется. И она сделает это.
И я буду более ответственна, подумала она, но обещать не рискнула, для нее слово имело вес, а она была совсем не уверена, что сможет выполнить это обещание. Может, она и успокоится на время, но зов крови снова заставит ее бросить сына и забыть об осторожности, забыть обо всем ради охоты, ради победы, ради триумфа. Но об этом она могла подумать и потом, долгими ночами, когда Ян будет уже спать, а она, как призрак, сидеть у темного окна и слушать, слушать, слушать зов.
А сейчас я просто начну выбираться, решила Фатима, буря чувств, накрывшая ее, к счастью, оказалась короткой. Сейчас было не до сантиментов и рефлексии, если она и правда собиралась вернуться к сыну и попытаться стать ему хорошей матерью, нужно было действовать, отбросив все чувства.
Так она и сделала, но все же одно чувство уходить не желало – пьянящее чувство победы, чувство охотника, добывшего редкий и трудный трофей. И хотя Роби лежал рядом с ней на полу, мертвый, как осколки ламп, окружающие его, она до сих пор не могла поверить, что сделала это. Такая долгая подготовка и такой быстрый финал. Вся эта каша ради секунды, обрывающей жизнь, ради одной паршивой секунды.
Она похлопала себя по карману. Кольцо и правда было там, как Роби – здесь, на полу, она могла бы еще посмотреть то, что засняла камера, но времени не было, это она понимала. Пора сматывать удочки, и для начала неплохо бы уйти из зоны боевых действий, то есть вернуться в вентиляцию. Но оставлять труп здесь, посреди комнаты, она не могла, эти парни, может, и психи, но это не синоним дураков, а проверять на практике их умственные способности она не собиралась, по крайней мере не на себе.
– Сколько же возни с тобой, – прошептала она, беря труп за руки и оттаскивая в дальний конец комнаты, – что с живым, что с мертвым.
В здании снова послышались крики, один выстрел, снова крик, потом все стихло, а потом Фатима услышала то, чего и боялась – далекое завывание сирен. Полиция наконец проснулась. Она понимала, что это очень и очень усложнить ей задачу выбраться отсюда, но это понимание никак не повлияло на ее решимость. Ничто ее не остановит, в конце концов, Судьба как всегда скажет свое слово, и оно как всегда будет последним и решающим.
Она оттащила Роби к дальней стене и спрятала за широкой тумбой, на ней высились тарелки и лежали доски с нарезанными фруктами, когда террористы ворвались сюда, кто-то как раз готовил закуски к подаче. Свет здесь уже не загорится, а темнота скроет то, что, может быть, проглядела она. И все же прежде чем вернуться в вентиляцию, она еще раз убедилась, что труп не привлечет к себе внимания, при удачном стечении обстоятельств, они его вообще не увидят – широкие двери в первое кухонное помещение как раз открывались так, что полностью скрывали пространство между стеной и тумбой.
– Прощай, Роби, – прошептала она, в последний раз глядя на свой трофей, – Судить тебя будут уже в другом мире. А я всего лишь посланник, оружие в безжалостных руках судьбы. И
