Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

однако, понадеявшись на вокальные данные Фёлькера, Титьен рискнул этот эпизод оставить, и он не прогадал: тенор отлично справился со своей задачей. Гитлер сразу обратил внимание на неизвестный ему прежде раздел «рассказа», и он его поразил. По словам Винифред, Гитлер был сильно изумлен и даже испуган, но в конечном счете остался доволен и поблагодарил ее за этот сюрприз. На премьере публику ожидала еще одна приятная неожиданность. По окончании второго действия на сцене, при поднятом занавесе, появился Гитлер в сопровождении Винифред, Титьена и Фуртвенглера. Стоя на фоне крепости, он, по словам газетного репортера, обратился к зрителям «с великолепным словом приветствия». Эта постановка имела сильный пропагандистский эффект, поскольку транслировалась по радио на весь мир.

Как и двумя годами ранее, фестиваль проходил на фоне важных политических событий. Расквартированный со своими войсками в оккупированной Испанией части Марокко генерал Франко поднял антиправительственный мятеж. По-видимому, он заручился поддержкой правительства Германии, однако для находившегося на фестивале Гитлера гражданская война стала неожиданностью. Пока из Берлина прибывали военные эксперты и дипломаты, в доме Зигфрида организовали импровизированный военный совет, во время которого за разворачивающимися событиями пытались проследить, фиксируя поступающие сообщения на карте из школьного атласа Вольфганга, где с трудом отыскали главный город протектората Испанское Марокко Тетуан. Сидя в ложе на спектаклях Кольца, Гитлер принимал сообщения и отдавал распоряжения, прямо вмешиваясь в ход событий. Поскольку фалангистам не хватало судов для переправки воинских частей в Испанию, Германия срочно предоставила им два броненосца, вскоре они получили также самолеты. Одновременно военную помощь оказала Италия. Во время исполнения Зигфрида в Доме торжественных представлений появились посланцы Франко, после чего Геббельс записал в своем дневнике: «…мы немного поучаствовали в Испании… Кто знает, что из этого выйдет. Все еще никакого результата. Но националисты делают успехи».

В то время Гитлер решал вопрос улаживания взаимоотношений с Англией. Поскольку появилась надежда, что провозглашенный в январе 1936 года королем Эдуард VIII симпатизирует нацистам, Гитлер решил по случаю коронации подарить ему декорации и костюмы байройтской постановки Лоэнгрина, однако тот отверг подарок, да и до вступления на трон дело не дошло – в декабре Эдуард отказался принять венец, и в день предполагаемой коронации на престол вступил его брат Георг VI. Тем не менее Гитлер не отказался от идеи обольстить англичан с помощью искусства Вагнера. Он поручил Титьену провести в Лондоне гастроли Берлинской государственной оперы и сойтись поближе с сэром Томасом Бичемом, который считался другом короля. Одновременно посол в Англии Иоахим Риббентроп предложил прославленному дирижеру провести в Германии гастроли Лондонского филармонического оркестра.

22 июля в Байройт прибыла секретарша Бичема – вынужденная за два года до того покинуть Германию Берта Гайсмар. Ранее она посетила Байройт в 1930 году со своим прежним шефом Фуртвенглером и теперь была поражена происшедшими за последние годы переменами: «Как же выглядел этот поэтичный городок в обычные времена! Его было не узнать. Повсюду развевались знамена со свастиками; вдоль всей улицы, ведущей к фестивальному холму, перекатывался волнами на ветру длинный, кроваво-красный флаг со свастикой». Она решилась на эту поездку, поскольку Риббентроп гарантировал ей полную безопасность. Гитлер возлагал большие надежды на встречу с Бичемом, однако тот от нее отказался. Зная, что фюрер посетит только первый цикл Кольца, он решил приехать ко второму. Одновременно Гитлер много общался с сестрами Митфорд и пожертвовал значительные суммы на поддержку партии Мосли. По поводу его дружбы с Юнити Фриделинда писала: «Я задавалась вопросом, зачем фюреру вообще нужна женщина. Но эта девушка, прибывшая на открытие фестиваля вместе со своей сестрой Дайаной, была мне любопытна. Мать спросила Гитлера, не пригласить ли ей Юнити к обеду, и это предложение его воодушевило. „Я был бы рад, – заверил он ее. – Вы же знаете, что у Юнити нет ни гроша за душой. Чтобы заставить ее вернуться в Англию, родители больше не присылают ей денег. Она уже пару раз возвращалась, однако постоянно оттуда сбегала“».

Все же он переоценил влияние нацистов в Англии, так же как и возможности воздействовать на короля через Томаса Бичема и на консервативную английскую аристократию через сестер Митфорд. Гитлер снова приехал в Байройт уже во время Олимпиады, чтобы еще раз побывать на представлении Лоэнгрина. Бичем появился только после его отъезда и решал интересовавшие его вопросы, не вдаваясь в политические проблемы. Он посетил представление Парсифаля под управлением Фуртвенглера и в перерывах между действиями беседовал с ним и с Титьеном. Но важнее всего были для него переговоры с Преториусом, которому он собирался заказать декорации для новой постановки Голландца в Лондоне.

В тот период Титьен был необычайно благосклонен к Фриделинде и предоставил ей возможность поучаствовать в фестивальных постановках и репетициях, то есть фактически сделал ее своим ассистентом: «Я должна была наблюдать за выходом и уходом исполнителей со сцены, следовать за ним с записной книжкой, вносить в нее его указания и контролировать их выполнение. Мне было восемнадцать лет, и я относилась к выполнению своих обязанностей с серьезностью епископа… Такие жизнь и деятельность были для меня хлебом насущным. Вне зависимости от того, торопилась ли я в гардеробную хористов, где порой возились с коронами, копьями и цветами пять десятков швей, или передавала указания передвинуть кулисы, на меня словно начинало действовать электрическое напряжение, которое возникало еще до начала представления и спадало сразу после того, как опускался последний занавес». Вдобавок ей, как и всем детям Винифред, были поручены представительские функции, выполнение которых доставляло ей, по-видимому, большое удовольствие: «В перерывах между действиями я сбрасывала комбинезон, ныряла в вечернее платье и развлекала выделенных на мою долю гостей».

Во время фестиваля Фриделинде довелось пообщаться с посещавшим Ванфрид архитектором и искусствоведом Паулем Шульце-Наумбургом, известным своими расистскими трудами; его книгой Искусство и раса Винифред зачитывалась еще в начале двадцатых годов. Шульце-Наумбург возглавлял отделение архитектуры и художественных промыслов Веймарской академии искусств и занимался перестройкой Нюрнбергского оперного театра во вкусе Гитлера, использовавшего его во время партийных съездов. Тот был весьма доволен его деятельностью, однако за год до фестиваля вдова имперского архитектора Пауля Людвига Трооста начала интриговать против Шульце-Наумбурга. В результате, по словам Фриделинды, «…профессор стал жертвой приступа ярости Гитлера во время осмотра обновленного здания… После того как госпожа Троост сделала свои замечания по поводу здания Нюрнбергской оперы, Гитлер разразился безудержным потоком оскорблений и ругани, обвиняя архитектора в том, что он больше занимается своей новой женой, чем работой». Далее Фриделинда отмечает: «Впоследствии Гитлер признавался моей матери, что считает Нюрнбергский оперный театр