Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914) - Даниэль Бовуа

Проблема заключалась в том, что о чиншевиках не было и слова в Своде законов, кроме прецедента в июле 1857 г., когда тип их землевладения был назван не противоречащим российским законам, однако судьи склонялись к применению статьи, запрещавшей пожизненную аренду. В связи с этим, по мнению Грессера, назрела необходимость в специальном законе, учитывавшем давние местные традиции. Волынский губернатор предлагал вместо того, чтобы возвращаться к идее уравнивания чиншевиков с вольными людьми, получившими землю после 1864 г., воспользоваться недавним указом от 22 мая / 3 июня в 1876 г. о предоставлении права покупки земли старообрядцам, часть которых еще со времен раскола проживала на бывших польских землях.

И действительно, их ситуация была подобной, на что обращал внимание также киевский губернатор Гессе в своем отчете за 1876 г.1163

Гессе, недооценивавший масштабы проблемы в казавшейся более спокойной Киевской губернии, считал возможным указать, что здесь проживало лишь 23 тыс. чиншевиков. Как нам предстоит убедиться, он ошибался, однако его рассуждения, лишенные антипольской окраски, заслуживают внимания. Он также обращал внимание царя на бесчеловечный характер выселений и отмечал, что эти люди были лучшими земледельцами губернии, а потому «такой насильственный способ обезземеливания представляется крайне вредным». По его мнению, следовало присоединить к крестьянам эту группу людей, которые были лично свободны, хотя помещики и заставляли их отрабатывать барщину. Это дало бы им возможность выкупить собственные наделы. Возможно, Гессе был хорошо знаком с реальным состоянием дел на местах и имел представление о глубокой украинизации чиншевиков, а потому отождествление их с крестьянами казалось ему естественным. Однако в верхних эшелонах власти не забыли о том, что речь идет о бывшей шляхте. Когда обеспокоенный двумя отчетами царь поручил Комитету министров рассмотреть этот вопрос, сановники отклонили какую бы то ни было аналогию со старообрядцами, вольными людьми или крестьянами. Бывшая шляхта не интересовала власть ни в экономическом, поскольку не могла способствовать расширению крестьянских наделов, ни в политическом плане. Ее существование противоречило праву собственности, в связи с этим не следовало провоцировать неудовольствие помещиков, которые, как ни крути, были опорой режима.

Однако царя с этого времени стала интересовать судьба бывшей шляхты, и в 1877 г. было принято несколько решений, которые, хотя и не привели к коренным переменам, свидетельствовали о стремлении властей найти решение в этом вопросе. В частности, 11 января 1877 г. Александр II утвердил создание при А.Е. Тимашеве, министре внутренних дел, чиншевой комиссии, во главе с товарищем министра Ф.В. Готовцевым. 11 февраля 1877 г. министр внутренних дел послал Дондукову-Корсакову просьбу составить подробную справку об истории возникновения и разновидностях существовавших чиншевых владений, запросив данные об их численности. При этом он в очередной раз подчеркивал, что речь не идет о новых правилах, которые ограничат права землевладельцев. Несмотря на то что подобный подход не сулил каких-либо перемен в судьбе чиншевиков, сохранились собранные царскими чиновниками данные, благодаря которым нам теперь известно, какое количество чиншевиков подлежало выселению.

Впрочем, исследование проводилось негласно, чтобы не спровоцировать нежелательную реакцию, так как Дондуков-Корсаков опасался, что более заметные шаги могут вызвать бурную реакцию землевладельцев, и без того засыпавших его просьбами о выселении.

Тем временем напряженность возрастала. Все больше помещиков осознавало, что отсутствие в российском законодательстве упоминаний о чиншевиках освобождало их от соблюдения традиции их предков терпеть на своих землях людей, представлявших собой пережиток уходящего феодального строя, людей, которые не приносили им дохода. Однако чиншевики с обезоруживающей простотой не только пытались защитить «свои права», но даже переходили в контрнаступление.

Чиншевики из села Волицы Заславского уезда Волынской губернии, узнав, что их помещик Прушинский пригласил к себе соседей-землевладельцев Лясоту и Илиньского, заподозрили их в намерении поджечь село. Они решили опередить их, проникли в усадьбу, связали их и отвезли в полицию.

Сложно подсчитать все столкновения с полицией, пытавшейся осуществить решения о выселении чиншевиков. Без помощи войска полиция постоянно проигрывала, даже когда действовала вместе с «помощниками» из крестьян. Например, чиншевики из сел Адамовская Гута и Довбыш около Новоград-Волынского сумели прогнать целый отряд полицейских, явившихся их выселять. Постоянно отмечалось, так же как и в случае крестьянских волнений, активное участие женщин в этих актах самозащиты. Так, в селе Рижев Заславского уезда «Афанасия Зятко нанесла дрючком два удара по голове судебному приставу и сорвала с него должностный знак», а когда тот вместе с понятыми побежал к лесу, за ними погналось около 40 мужчин и женщин, которые их в очередной раз избили1164.

Эти события незамедлительно получили общественную огласку. Излагавшая официальную точку зрения консервативная газета «Киевлянин» затронула эту проблему в крайне осторожной статье под красноречивым названием: «Право или филантропия?»1165. Автор занял позицию помещиков, которые не могли руководствоваться альтруизмом. Однако в то же время в газете подчеркивалось, что «землевладельцы проявляют чрезвычайное рвение, чтобы доказать свое неотъемлемое право возвышать по произволу чинш и выгонять чиншевиков из своих имений».

Через несколько недель та же газета вызвала настоящую бурю, прокомментировав кассационное решение Сената, который обязал Новоград-Волынский суд пересмотреть постановление о выселении чиншевиков, принятое Ровенским судом. К этому достаточно незначительному факту газета добавила комментарий о том, что «землевладельцы не вправе своею властью прекращать чиншевые владения»1166. По словам волынского губернатора, сразу после публикации статьи чиншевики всей губернии стали комментировать ее, обращая внимание лишь на то, что их интересовало, и заявляя, что якобы Сенат отменил выселение и даже позволил выселенным возвращаться. В Новоград-Волынский суд начали стекаться толпы деклассированной шляхты, чтобы получить копию решения Сената, и, не получив, заключали, как это часто бывало в Российской империи, что чиновники скрывают от них царскую милость1167.

Такого рода интерпретация привела к еще большим проблемам, так как выселенные чиншевики начали возвращаться на свои прежние земли. В села Краснополь, Беспечное, Жерева и Янушполь под Житомиром вернулись все те, у кого отобрали наделы, которые обрабатывали еще их деды и прадеды. Они вспахали землю и посеяли озимые, игнорируя новых арендаторов, тем самым повторив методы борьбы крестьян за землю, отобранную во время инвентаризации в 1847 г. Это движение охватывало и соседние губернии. Например, в Киевской губернии вблизи Липовца чиншевики сел Синарна и Стрижевка, принадлежавших Джевецкому, самовольно начали обрабатывать прежние земли, переданные арендаторам, а полицию, которая пыталась этому помешать, встретила толпа женщин с палками. Они кричали, что Джевецкий ничего у них не спрашивал, забирая их землю, поэтому и они ничего у него не будут спрашивать, отбирая ее. Никто не мог помешать вернувшимся чиншевикам засевать свои поля: «Пускай нас в тюрьму сажают, ссылают в Сибирь и топят, от земли не отстанем». Во время таких конфликтов чиншевики часто устраивали драки с новыми арендаторами. Например, чиншевики из села Зарадинцы под Бердичевом, принадлежавшего помещику Мазараки, возмущаясь, что от них якобы скрыли указ о восстановлении их прав, прогнали рабочих нового арендатора Гаворовского и заявили, «что они не перестанут преследовать свою цель, пока их всех не вышлют или не перебьют». В это самое время около сотни их жен, вооружившись чем попало, оттеснили полицию и, оскорбляя волостного старшину, забрали его нагрудную бляху. В селах Лучкевичи, Шкляревичи, Завецке, Ходоровке, Яроповичах Сквирского уезда чиншевики даже захватили урожай, выращенный новыми арендаторами. И хотя казацкой сотне удалось их разогнать, захваченного ими вернуть не удалось1168.

Столь драматическое развитие событий вынудило генерал-губернатора обратиться в Петербург с просьбой предпринять конкретные меры. В письме к министру внутренних дел от 15 марта 1877 г. Дондуков-Корсаков, откровенно заявляя об антигуманном характере выселений, напоминая о сложившейся традиции чиншевых владений, а также выражая беспокойство в связи со сложившейся ситуацией, отмечал: «При таких обстоятельствах, легко могущих повлечь за собой весьма печальные последствия и крайние затруднения для правительства, [считаю] настоятельно необходимым принять какие-либо меры к приостановлению впредь до возбужденного вопроса выселения по крайней мере тех чиншевиков, которые поселились в имении до 1840 года».