Серпомъ по недостаткамъ (целикомъ) - Аноним Луиза-Франсуаза

Чудо по внешнему виду напоминало "Пчелку" - Ан-14: такой же подкосный моноплан с двумя килями. Я его видел на картинке в "Детской энциклопедии", а потом уже и "живьем" - в полуразобранном виде в Монинском музее. Наверное, я все же "страдаю гигантизмом": после того, как самолет воплотили "в железе", мне показалось что "оригинал" был все же немного поменьше. Но может только показалось...

Самолет получился весом почти в две с половиной тонны, взлетал с грузом в шестьсот килограммов и на одной заправке летал на восемьсот километров - за пять часов. Правда бензин он жрал исключительно девяносто пятый - но у меня и такого было достаточно. Для всех трех самолетов: одновременно делалось именно три машины. И в августе два из них - после месячных испытаний - были отправлены "зарабатывать денежку". Не то, чтобы мне денежек очень не хватало - но билет из Мопару тысячу-полторы к моему бюджету добавлял: желающих слетать за четыре часа в Москву или Петербург хватало. Да, тысяча - это немного, но без малого миллион в год уважения заслуживает. Сильно обогатиться, конечно, не получится, но затраты на строительство - вернет: каждый из самолетов обошелся мне почти в восемьсот тысяч. И даже кое-что оставалось - поэтому летом же началось строительство и специального авиазавода в Саратове. С плановой стоимостью в десять миллионов рублей, а во сколько он реально обойдется - посмотрим.

Непростым получился этот год, хотя ничего еще очень интересного не произошло. Разве что Саша Антоневич вывел аммиачный завод на плановую мощность: теперь два реактора производили сорок тысяч тонн аммиака в год и теперь можно было использовать на полях и азотные удобрения. Немного, но на сотню-другую тысяч десятин должно хватить - а мне пока было больше и не надо. В следующем году будет - но Саша (все же изменив первоначальное решение и перейдя на паровые турбины вместо электромоторов, что резко сократило расход именно электричества) пообещал к будущей весне производство удвоить.

В этом году не удалось (снова) заполнить элеваторы: урожай был выше, чем в предыдущем, но нужно было сначала наполнить амбары переселенцев. Да и избытка свободных средств опять не было. Вилли Форд весной начал выпуск сразу трех автомобилей: "Мустанга" (очередной реинкарнации "УАЗа" с сорокасильным мотором), "Корвета" ("городской" машинки наподобие Матиза - или, скорее,"Оки", с двадцатисильным движком от ирбитского мотоцикла) и "деревенского" пикапа со странно звучащим для американского уха названием "Кадиллак". Все три машины выпускались с общей скоростью двадцати тысяч штук в год, но спрос был столь велик, что всю выручку было решено направить на строительство еще трех заводов, мощностью в шестьдесят тысяч машин каждый. Так что от Форда я нынче денег не получил. Да еще пришлось потратиться на новый моторный завод - на этот раз его, для разнообразия, было решено строить в Минске, хотя такое решение и таило в себе кучу неприятностей в дальнейшем. Но ведь предвидимые неприятности можно избегать - осталось лишь придумать как. Впрочем, время для придумывания было.

Но начались "неприятности" не в Минске, а в Калуге.

Утром тридцать первого октября "неизвестный" взорвал автомобиль Гаврилова, в результате чего и водитель, и пассажир погибли. Еще было убито двое случайных прохожих, и человек пять - ранено. По чистой случайности пассажиром был не Герасим Данилович, а мастер с завода, которого Гаврилов отправил на своей машине в больницу: врачи по телефону сообщили, что его жену привезли рожать. Бомбиста - тоже раненого, хотя и легко - скрутили городовые, и "неизвестным" он оставался ровно до тех пор, пока Линоров, вылетевший в Калугу с двумя помощниками на самолете (садились они на дорогу около Кукарек), не пообщался с ним. Поскольку полиция уже успела получить телеграмму от Плеве с разрешением на такую беседу (на эту мою просьбу он откликнулся весьма оперативно), то уже вечером стало известно, почему и зачем бывший студент Варшавского университета кричал "Смерть угнетателям трудового народа".

"Ничего личного, просто бизнес" - слова эти, хотя и стали популярны гораздо позднее, полностью описывали случившееся, и попытка организаторов "закосить под эсэров" провалилась. А мне пришлось резко усилить службу безопасности - покушение на Герасима Даниловича было, похоже, только первой попыткой в планируемой серии.

Березин в Феодосии завод сильно расширил, и выпускаемые им с конца прошлого года небольшие сухогрузы - всего на тысячу двести тонн - стали хитом продаж во Франции. Потому что они - с двумя шестисоткиловаттными турбинами и котлами Теохарова, работающими на мазуте или на угольной пыли - мало того что были в шесть раз более экономичными, нежели современные пароходы, но и экипаж им требовался всего в семь человек. Вдобавок продавались они всего по пятьдесят тысяч рублей (правда, без отделки - просто стальная крашенная коробка) - и французское судостроение вполне могло впасть в кому. Конечно, океанским судам кораблики эти конкурентами не были - но океанские строились на пяти-шести верфях, а небольшие, до тысячи тонн - почти на сотне, и им-то пришлось очень туго. Березин кораблики секционным методом выпускал по два в неделю, а еще анонсировал трехсоттонный сейнер с такими же турбинами... Поляки же французам всегда были готовы задницу лизать.

После того, как люди Евгения Алексеевича "прошлись по цепочке", риск для большинства руководителей моих предприятий вроде как снизился. Но - поскольку ближе к концу этой цепи оказалось парочка довольно высокопоставленных французов - Николай тихонько отменил свой указ насчет "в прочих начинаниях помогать". Впрочем, пока только этот - и Сахалин остался у меня под управлением, да и договоренности, достигнутые со Степным генерал-губернаторством, остались в силе. Заодно и фон Плеве, неожиданно ставший премьер-министром, расположения ко мне приобрел - похоже, Саратовский губернатор его симпатиями все же не пользовался. Конечно, никаких прямых доказательств моего причастия к исчезновениям или странным самоубийствам группы подданных и иностранных граждан у царя не было - ведь даже Войцех Ходецкий в ночь после покушения умер в полицейском участке "от контузий, нанесенных взорванной им бомбой". Но видимо у жандармерии были какие-то свои мысли по этому поводу, и они до императора дошли.

А у меня появились совершенно другие мысли: ведь мои "безопасники" успели очень вдумчиво побеседовать с персонажами буквально перед их внезапными кончинами. И лично мне очень не понравилось, что в списках - хотя и в графе "предлагали, но они отказались" - на первом месте были даже не польские националисты, а все же эсэры и большевики. С эсэрами в целом было ясно: после зачистки они сидели тихо, как мыши - тем более до руководства этой партии было доведено, что в ответ на любые теракты зачистка продолжится в более жесткой форме, с "привлечением" членов семей как террористов, так и "партийного руководства". Теракты в основном закончились, но репутация осталась - и понятно, почему французы к ним обратились. А вот почему она обратились к большевикам?