О чём молчит Ласточка - Катерина Сильванова

воздух. Как здесь хорошо. Перед глазами сплошная синева: пронизанное парусниками озеро — внизу, вверху — устланное облаками небо, а далеко на горизонте — зигзаг белоснежных Альпийских вершин.

Володю забавляла сама мысль, что он уехал в Германию, чтобы в итоге поселиться на границе со Швейцарией в самом «не немецком» городе Констанце. Но они не могли выбрать никакое другое место после всего случившегося за последний год. Ведь было действительно трудно: Юра боролся с депрессией, а Володя — в сорок лет начинал жизнь заново.

Володя уезжал в Германию, зная, что ему придётся очень много отдавать, не получая ничего взамен. Оставив за чертой гордость и эгоизм, приготовился быть терпеливым, понимая, что рано или поздно терпение кончится. Старался сохранить чувства к Юре и берёг добро в себе, чтобы, когда придёт время, отдать всё ему. В некоторые моменты Володя думал, что для преодоления всех трудностей его любви не хватит. Но хватило.

— Юр, ты считаешь, я просто так занимаюсь именно современной архитектурой? Я видел столько шикарных скандинавских домов. Последний проект помнишь? Он же просто потрясающий! Я всегда хотел такой же дом для нас, а ты предлагаешь мне это убожество.

— Да никакое не убожество, — буркнул Юра.

— На мазанку похож.

— И что? — Юра усмехнулся. — Будет нам напоминать о далёкой родине.

Заметив на его лице ямочки, появившиеся от улыбки, Володя не удержался и ласково ущипнул Юру за щёку.

— Опять намекаешь, что я толстый? — Юра нахмурился и шлёпнул его по руке.

— Ни на что я не намекаю. И никогда не намекал. Это ты придумал себе проблему, — сердито заметил Володя. Эта тема его очень раздражала, он стал заводиться. — Толстый… да какой толстый? Когда ты им вообще был? Подумаешь, щёки появились и живот к спине не прилипает. Мне это нравится!

Разговоры о мнимой Юриной полноте звучали как отголоски болезни и напоминали Володе о времени, когда кризис был в апогее. Сейчас Юра просто шутил об этом, но тогда всё было предельно серьёзно.

Юре ещё не успели подобрать идеальное лечение. Ему приходилось экспериментировать с лекарствами, и эти эксперименты плохо сказывались на его нервах. Иногда Юра был просто невыносим. От антидепрессантов он набрал с десяток лишних килограммов и решил, что стал толстым. Юра так зациклился на этом, что со временем превратил полноту в идею фикс. Он несколько раз втихомолку бросал лечение, рискуя ещё глубже погрузиться в депрессию.

Володе потребовалась помощь Ангелы, чтобы разубедить его в этом. Да и ему самому пришлось обращаться к врачам.

Разве он мог по-другому? Когда среди ночи в очередной раз просыпался от того, что Юра внезапно вздрагивал, чуть ли не подскакивал на кровати. А потом всем телом прижимался к нему и шептал в полусонном бреду:

— Кажется, я тону.

Володя обнимал его и с трудом выдавливал через стиснутое от страха горло:

— Я держу тебя, держу. Спи.

Было тяжело. Не только Юра тогда пил антидепрессанты.

Ангела здорово помогала им вначале, когда познакомила с хорошим психиатром, и потом, когда Юра окончательно пришёл в себя. Без её участия в критические моменты их отношения могли бы развалиться — Володя это понимал и был очень благодарен ей. И, конечно, Юре — за то, что убедил ходить к Ангеле на приёмы даже тогда, когда, казалось, её вмешательство не требовалось.

Подавив тяжёлые воспоминания, Володя вновь посмотрел на ямочки на его щеках и не смог удержаться от того, чтобы не погладить Юру по плечу.

— Что такое? — спросил Юра. Он опустил солнечные очки на нос и встревоженно посмотрел на Володю.

— Ничего. Просто… пожалуйста, никогда больше не обзывай себя. Особенно толстым. Ладно?

— Я же пошутил.

— Знаю. Но не надо. Не напоминай.

— Хм… — протянул Юра. Игриво прищурился и дёрнул бровями. — Ну, если мы арендуем именно тот дом, то, думаю, договоримся и об этом.

— Юра! — Володя закатил глаза.

За прошедший год они пережили не только депрессию. Нашлись и другие проблемы. Мать заболела, перенесла операцию и выздоровела. Трудно было и Володе — адаптироваться к жизни в Германии оказалось нелегко. К тому же фирма едва не разорилась, и, чтобы этого не произошло, Володе пришлось нанять менеджера. Пусть со временем бизнес снова начал приносить прибыль, Володя заскучал без дела и стал искать себе занятие здесь. Однажды на одной из выставок увидел новый тип домов — модульные скандинавские. Влюбился в них настолько, что умудрился за пару месяцев организовать новую фирму с небольшим производственным цехом и двумя строительными командами. А по завершении первого проекта они с Юрой поехали в отпуск в Констанц.

Поначалу Володя отнёсся скептически к выбранному курорту: озеро было, но это не море, Альпы видно, но они слишком далеко, эта земля — вовсе не Бавария, и ни один сказочный замок они так и не посетили. Но именно здесь Юрина болезнь начала отступать.

Они приехали сюда в прошлом сентябре. Сидя вечером в кафе у озера, любовались листопадом и отражениями ночных огней в воде и слушали звучащий из динамиков джаз. На миг показалось, что всё хорошо и они наконец смогли забыть о проблемах, стали самими собой. Принялись говорить о всяких пустяках и смеяться. Этот миг стал первым шагом на пути возвращения к нормальной жизни. Той ночью они впервые за четыре месяца занялись любовью, а утром Юра захотел сесть за пианино.

Возвращаясь из Констанца домой, они пообещали друг другу, что сделают всё, чтобы как можно скорее снова вернуться туда. А когда Юра победил депрессию, решили не просто вернуться, а переехать в Констанц насовсем. Этот город — не только курорт, в нём нашлось всё, что нужно для жизни, даже крупная филармония.

— И самые уродливые фонтаны на свете, — отметил Юра.

Устав сидеть, Володя растянулся на траве рядом с Юрой. Закинул руки за голову и пробормотал:

— Первый аргумент, почему не стоит брать именно этот дом: он старомодный и уродливый. — Слыша тихое хихиканье, Володя поторопил: — Ну, что молчишь? Парируй.

— Это называется классический стиль, — лениво протянул Юра. — Тебе ли не знать?

— Ладно, засчитано. Окна маленькие.