Пламенная нежность - Дженнифер Маккуистон

– Полагаю, этого вполне достаточно в качестве компенсации… покуда мы не принесли друг другу положенных клятв, – тихо произнесла Джулиана.

Звук ее вмиг охрипшего голоса позабавил Патрика. Впрочем, она вполне могла и накричать на него.

Когда они поцеловались в первый раз, мисс Бакстер была совершенно неопытна, хотя и в неопытности своей поразительно отзывчива к ласкам. Но тогда поцелуй был иным, намного более сдержанным, сулящим множество восхитительных открытий в будущем. А сегодняшний больше напоминал выполнение давних обещаний. Потому что мисс Бакстер, взявшая ситуацию в свои нежные ручки, была уже не той девчонкой, которая год назад впервые в жизни поцеловалась с мужчиной. Сегодняшняя Джулиана была более искушенной и, похоже, шла по проторенной дорожке…

Выпустив из объятий это восхитительное тело, Патрик изо всех сил старался не думать, откуда и у кого она всему этому научилась. Да, Джулиана записная кокетка и отлично постигла искусство флирта.

Неужели вот так она когда-то целовала его брата? Определенно Эрик уже считал восхитительную Джулиану Бакстер своей собственностью. Они с братом даже повздорили по этому поводу за несколько минут до его гибели…

Усилием воли Патрик приказал себе сейчас об этом не вспоминать. Теперь, готовясь присвоить себе леди, которую некогда желал его брат, Патрик запятнал себя очередным смертным грехом, и гореть ему в аду!.. Собственно, не наплевать ли, с кем и когда мисс Бакстер набралась опыта по части поцелуев? Это дело темное. Куда важней сейчас справиться с той опасностью, которую эта леди представляет для семьи Патрика и его собственного будущего. Одно по крайней мере ясно: она с великой охотой станет предаваться любовным утехам на супружеском ложе. Не станет визжать, биться в истерике…

Патрику недоставало дерзости, чтобы понять, что он заслуживает большего.

– Ну, на сегодня довольно!

Слава богу, голос его обрел прежнюю звучность и твердость, хотя душа Чаннинга изнывала от причудливой смеси похоти и сомнений. Он отступил, тяжело дыша.

Джулиана повергла его в смятение – именно от этого ему стало не по себе. И мысль о том, как он свергнет эту недотрогу с ее пьедестала, когда они доберутся наконец до постели, доставила Патрику горькое, болезненное удовлетворение. Впрочем, он тотчас попытался отбросить эти мысли.

– Чтобы у вас не осталось сомнений, скажу: это будет полноценный брак, Джулиана. Если вы выйдете за меня, то станете моей и не будете более ничьей. Я не намерен становиться рогоносцем.

Глядя в зеленые глаза мисс Бакстер, Патрик почти видел, как бешено работает ее мысль. Стало быть, любовника она не сможет завести. И расторгнуть потом их брак тоже не сможет. Он напомнил ей о том, кто такой, и объяснил, как представляет себе их семейную жизнь.

И тут случилось чудо. Джулиана молча и с достоинством кивнула.

– Моего отца весьма огорчит, что мы поженились таким вот образом. – Она глубоко вздохнула и скрестила руки на груди – на той самой груди, что он в пылу поцелуя так дерзко пытался обнажить. – Но, полагаю, сам по себе наш союз он одобрит. У вас есть титул, и вы получили его по праву. К тому же покойный граф был его другом… и еще отец искренне считал вас неповинным в смерти брата.

Патрик испытующе глядел в ее глаза. Поцелуй совершенно убедил его в том, что брак не станет для них обоих мучительным и тяжким испытанием, долгом, который оба будут исполнять, стиснув зубы. Но ему непременно нужно понять и еще кое-что…

– А что же вы, Джулиана? Как считаете вы?

Казалось, этот вопрос до глубины души поразил мисс Бакстер.

– Я считаю, что мне понравится быть графиней…

Патрик сохранял спокойствие, но, надо признаться, его несколько расстроила полушутливая отговорка Джулианы. Значит, так тому и быть. Его супругой станет леди, считающая мужа убийцей. Впрочем, если бы не это самое убийство, то и не возникло бы необходимости жениться на ней. Так зачем страдать по этому поводу? Что ж, он проведет остаток своих дней, то и дело замечая подозрительный взгляд жены, а она в качестве моральной компенсации за сожительство со злодеем получит титул и состояние. Похоже, это все, на что им обоим приходится надеяться…

– Однако, учитывая, что будущее весьма туманно, – прибавила вдруг Джулиана, поднимая с пола свое голубое платье, – лучше будет нам оформить дело так, чтобы я была защищена на случай… неблагоприятного исхода.

«Неблагоприятного исхода!». Патрик подумал, что сие прелестное иносказание подразумевало не что иное, как его повешение. Жар, охвативший их обоих во время поцелуя, постепенно остывал.

– В случае неблагоприятного исхода бóльшую часть состояния наследует майорат, но в моих силах обеспечить вам приличное содержание. Мой друг Джеймс Маккензи – солиситор. И мы можем нынче же, если вы этого пожелаете, составить все необходимые бумаги.

Если случится худшее, она не останется нищей. А если случится лучшее, то есть Патрику каким-то образом удастся избежать виселицы… что ж, тогда он будет расхлебывать последствия этого союза.

– Вы позволите мне одеться? – Мисс Бакстер кивком указала на платье. – Я предпочту предстать перед солиситором в чем-то более… пристойном, нежели ночная сорочка.

– Разумеется. – Вытащив из кармана ключ, Патрик протянул его Джулиане. – Буду ждать вас внизу. Но будьте так добры, заприте дверь. В «Голубом гусаке» всякое случается – у этой таверны дурная репутация.

– Как, впрочем, и у меня…

Джулиана мило улыбнулась ему, и Патрик уже в который раз за этот день поразился ее красоте. В простой сорочке и с улыбкой на нежных устах она была божественно хороша. Но Патрик поежился, словно от холода.

Закрыв за собой дверь, мистер Чаннинг попытался понять, отчего улыбка будущей жены до такой степени его смутила. Разгадка пришла, едва он ступил на первую ступеньку лестницы… так и не услышав за спиной звука ключа, поворачивающегося в замке.

В ее улыбке не было и тени дружелюбия. Это была всего лишь часть обманной стратегии, способ обезоружить свою жертву – с тем чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. Боже милостивый, какая сложная эта мисс Бакстер! Но простая она или сложная, уже не имело никакого значения. Главное – она согласилась выйти за Патрика. И теперь лишалась права свидетельствовать против него в суде.

Глава 7

Свадебная церемония показалась Джулиане полнейшей фантасмагорией. Правда, довольно забавной, учитывая, что состоялось бракосочетание возле кузнечного горна, который еще дымился, а вел церемонию огромный, звероподобного вида кузнец, к чьей бороде пристали остатки ужина. Джулиана впервые в жизни порадовалась, что ее матери нет в живых и бедняжка не видит, что сталось с дочкой…

Молодых сопровождал мистер Маккензи. Джулиана ожидала, что друг Патрика будет всем своим видом выражать недовольство этой скандальной и поспешной женитьбой, однако темноволосый солиситор был необыкновенно сердечен и всячески подбадривал ее.

Обратную дорогу от кузницы к дому Патрика Джулиана запомнила и того хуже. Она помнила лишь, что было холодно. И темно. А в небе скорее всего сияли звезды. Господи, если бы им по пути попались голодные волки, она, наверное, не обратила бы на них внимания! Но ни холод, ни темнота не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось в душе у молодой жены. С каждым шагом в ней крепло осознание того, что как минимум один из новобрачных заключил союз против воли… И похоже, этим новобрачным была вовсе не Джулиана.

Едва переступив порог скромного жилища мужа и вдохнув омерзительные запахи, таившиеся в чреве этой хибары, она почувствовала, что Патрик зол как черт. Невзирая на потрясающий поцелуй, которым они скрепили свою преступную сделку, он не проронил ни единого слова с того самого момента, как ужасный кузнец объявил их мужем и женой. Но Джулиана не винила Чаннинга за это. Если бы можно было повернуть время вспять, то, прежде чем выходить замуж, она непременно убедилась бы в том, что будущий муж не подвергает сомнению ее невинность. Или как минимум сожалеет о своей роли в утрате ее доброго имени.

Пребывая в смятении и терзаясь подозрениями, Джулиана понятия не имела, что сказать. Что-то произошло тем ноябрьским днем почти год назад – нечто ужасное, непоправимое. Выходя за Патрика, она осознавала, что рискует по-крупному, хотя не вполне понимала, в чем именно этот риск состоит. Впрочем, было бы куда лучше остаться одинокой старой девой, чем видеть, как Патрика осудят за убийство. Теперь, вспоминая тот печальный день, Джулиана все более утверждалась во мнении, что Патрик невиновен. Наверняка и остальные рано или поздно тоже это поймут.

Но несмотря на то что Джулиана имела обыкновение ввязываться в разного рода авантюры, не подумав о последствиях, одно она понимала твердо: их первая брачная ночь не для того, чтобы ворошить невеселое прошлое.

Ее тягостные раздумья были прерваны торопливым стуком лап по дощатому полу. Горячий язык принялся вылизывать ей руки.