Пламенная нежность - Дженнифер Маккуистон

Ее тягостные раздумья были прерваны торопливым стуком лап по дощатому полу. Горячий язык принялся вылизывать ей руки.

– Похоже, Джемми рад снова меня видеть, – сказала Джулиана, обращаясь к темноте.

Она услышала, как Патрик со стуком поставил на пол ее саквояж. Затем звякнула какая-то жестянка и мелькнул огонек спички. В тусклом свете обозначились широкие плечи мистера Чаннинга – он поджигал фитилек настенной керосиновой лампы.

– Просто Джемми не знает вас так близко, как я.

Джулиана передернула плечами, проглотив едкое замечание, и лишь сказала:

– Вы знаете меня не настолько хорошо, как полагаете.

Наконец Патрик соблаговолил на нее взглянуть:

– Что ж, полагаю, к утру я узнаю вас намного лучше…

Джулиана судорожно сглотнула. Да, она с волнением думала о том, что между ними непременно должно произойти, но ее изумило, что и Патрик, оказывается, тоже об этом думал.

– Возможно, вы обнаружите нечто, что придется вам по душе.

Чаннинг лишь хмыкнул. Гулкое эхо этого невеселого смешка заставило ее содрогнуться.

– А вдруг за это время у пса по кличке Скип выросла новая лапа? Мне нужно его осмотреть – может, и вправду случилось чудо? – Патрик вручил молодой жене лампу. – Прошу, оставайтесь здесь. А потом я провожу вас… в постель.

Джулиана машинально взяла протянутую лампу, а ее новоиспеченный муж скрылся за углом. «Оставайтесь здесь». «Заприте двери». И хоть всякий раз он прибавлял «пожалуйста», приказы оставались приказами. Подумать только, вот он уже и командует ею, словно своими четвероногими пациентами! Пожалуй, пора преподать ему урок. Негоже так вести себя с супругой!

Подхватив свободной рукой саквояж, она едва не согнулась под его тяжестью. Патрик настоял на том, чтобы взять с собой ее пожитки. А это означало, что они проведут первую брачную ночь здесь, в этом хлеву. И дело даже не в том, что тут царят грязь и вонь. Джулиана отчаянно захотела вновь стать хозяйкой положения – как тогда, в ее номере в «Голубом гусаке». Она хотела, чтобы Патрик сбросил наконец свою невозмутимую маску, хотела заставить его окончательно потерять голову…

А еще Джулиана честно созналась себе в том, что и сама жаждет утолить странный, пожирающий ее изнутри голод.

Джемми, вертящийся у ног, тоненько заскулил и, встав на единственную заднюю лапу, заскреб когтями по юбке.

– А тебе он тоже так приказывает? – спросила Джулиана, вновь поднимая саквояж и прикидывая, хватит ли у нее силенок втащить его по лестнице на второй этаж. – Думаю, тебе не слишком нравится сидеть тут в одиночестве, в темноте…

Джемми ткнулся носом ей в колени. Джулиана задумалась: как этот лохматый пес поладит с ее маленькой элегантной болонкой по кличке Констанс? Бедняжка, верно, ужасно соскучилась по хозяйке! Но гадать было бессмысленно, и Джулиана волоком потащила увесистый саквояж. Джемми неотступно следовал за нею, стуча когтями по замызганным ступенькам.

– Твой хозяин ведь спит наверху, да, мальчик?

Джемми проскользнул у нее под ногами и завилял хвостом, приглашая следовать за ним. Джулиана с трудом преодолевала одну ступеньку за другой. По крайней мере, хоть кто-то знал, куда идти… А ее новоявленный муж-грубиян еще узнает, что ею нельзя безнаказанно помыкать!

Мистер Чаннинг уже жалел о том, что сделал. И не потому, что взял в жены леди, обвинившую его в убийстве. Нет, это как раз ему далось на удивление легко. Неимоверно тяжело оказалось произносить слова брачной клятвы. Патрик всегда гордился тем, что умеет упорно трудиться, а еще – что всегда говорит правду. А с первых минут этого брака он изменил себе и чувствовал себя скотиной. Патрику мучительно хотелось выложить Джулиане все начистоту, признаться в том, какие соображения им руководили. Возможно, она даже поняла бы его – ведь он спасал от петли не только свою, но прежде всего ее шею!

Но следовало вести себя осмотрительно. Да, мисс Бакстер прославилась экстравагантным поведением, однако сегодня он понял, что под модным платьем в груди Джулианы бьется доброе и искреннее сердце. Она была ласкова с Джемми, не раздумывая кинулась на помощь искалеченному псу. И, похоже, в самом деле раскаивалась в том, что причинила его семье столько горестей. И в одиночку добралась до Шотландии именно оттого, что чувствовала за собой вину! Ему не следует ранить ее чувства лишь потому, что у него в душе царит полнейшее смятение…

А чтобы сработал план Маккензи, надо устроить все так, чтобы супруга была с ним счастлива. Потому что не свидетельствовать против мужа совсем не значит не желать этого. Патрику казалось, причем не без оснований, что если обозлить Джулиану, то она может стать ему весьма опасным недругом.

Чаннинг зажег керосиновую лампу и водрузил ее на ближайший шкафчик. При тусклом свете он увидел, что черно-белый пес пришел в себя. Склонившись над ним, Патрик с облегчением убедился, что рана не кровоточит, а швы лежат аккуратно. Собака вильнула хвостом – раз, другой… Хороший знак, но ничего удивительного. Патрик был почти уверен, что к утру пес попытается встать на ноги. Его уже давно не изумляло, насколько быстро животные оправляются от ран, которые надолго уложили бы в постель самого сильного мужчину. Отчасти поэтому Чаннинг отправился в Турин учиться на ветеринара, а не стал обыкновенным доктором. А еще потому, что люди были куда менее благодарными пациентами.

Патрик поставил рядом с собачьей мордой плошку воды, и пес жадно принялся лакать.

– Похоже, ты выкарабкаешься…

Чаннинг постоял над столом, слегка раскачиваясь на каблуках и внимательно изучая собаку. Пожалуй, он никак не может взять раненого пса в путешествие, задуманное Джулианой. Дэвид Кэмерон у него в долгу, так что на него можно рассчитывать. Патрик ухмыльнулся, представив реакцию друга на появление у него нового питомца.

– Утро вечера мудренее, – сказал он, обращаясь к псу, – но, кажется, я присмотрел для тебя новый дом, и, хвала господу, он далеко от жилища твоего прежнего хозяина.

Учитывая давнюю и довольно гадкую историю ссоры преподобного Рамзи и Кэмерона, пути этих двоих, похоже, не пересекутся ни в этой жизни, ни в следующей.

Скип заморгал, внимательно глядя на Патрика. Мистер Чаннинг ласково потрепал собаку по голове, уверяя себя, что ему решительно все равно, подслушивает его Джулиана или нет, и что она подумает, услыхав, как он беседует с животным. Патрик часто так поступал – такова уж его профессия. И звери прекрасно его понимали.

Оставив своего выздоравливающего пациента, Патрик вышел в прихожую, но Джулианы не увидел. Похоже, и Джемми исчез вместе с нею. Сдается, эта несносная собака пойдет за всяким, кто нежно улыбнется и приласкает ее…

Поднимаясь по лестнице, Патрик чувствовал все нарастающее раздражение. Пинком распахнув дверь своей спальни, он увидел именно то, что и ожидал: Джулиана сидела на его постели, облаченная в одну лишь ночную сорочку, а пышное голубое платье, которое она надевала на церемонию, аккуратно сложенное, лежало рядом. Голова Джемми покоилась на ее коленях. Изменник печально взглянул на хозяина, словно догадываясь о намерении Патрика прогнать его…

Патрик уставился на Джулиану, чувствуя, как его мужское естество стремительно пробуждается. К тому же шотландский закон требовал непременного соития супругов в первую брачную ночь. Маккензи когда-то все доходчиво ему объяснил – что-то о военных временах в старой Шотландии и о том, что невинность юной жены до рассвета не должен похитить недруг… Патрик все еще был ошеломлен столь внезапным поворотом событий – легко ли неожиданно стать мужем одной из самых известных сплетниц Лондона? Правда, это не мешало ему предвкушать то, что очень скоро произойдет…

Да, мистер Чаннинг был зол. Именно потому, что хотел оказаться с нею в постели!

Черт подери, он злился уже тогда, когда Джулиана обсуждала условия их брачного договора, облаченная лишь в полупрозрачную ночную сорочку! И он ощутил к ней острейший интерес вполне естественного свойства, невзирая на то что мысленно бранил себя за это…

Чертова правда заключалась в том, что сейчас Джулиана восседала на постели в его захламленной неприбранной спальне, на его измятом постельном белье, словно подарок, завернутый в красивую бумагу, ждущий, чтобы его развернули. Она распустила волосы, и Патрик судорожно сглотнул, изумленный видом влажных кудрей, спадающих на ее точеные плечи. Это не были спокойные волнистые волосы – о нет, Джулиана и в этом оказалась столь же непредсказуема, как и во всем остальном. Каждый ее огненно-рыжий локон, казалось, жил самостоятельной жизнью, при этом являясь неотъемлемой частью всей буйной гривы. Патрику мучительно захотелось взять эти локоны и пропустить их сквозь пальцы, прежде чем касаться прочих интересных частей ее тела…

Но вместо этого он поставил лампу на крышку бюро, снял сюртук и небрежно кинул его на стул, заваленный книгами и газетами, отчего часть их тотчас оказалась на полу. Впрочем, беспорядка в спальне это не прибавило, ибо хуже было уже некуда.