Игры с огнем (СИ) - Тыналин Алим

Вечер после встречи выдался промозглым. Мелкий моросящий дождь превратил московские улицы в лабиринт луж и грязи.

Я отпустил Степана, поехал сам за рулем. Попетлял по городу, убедился, что нет слежки и приехал на место встречи.

Ждал Мышкина в маленькой чайной на Покровке, выбрав столик в дальнем углу, откуда просматривался весь зал. Заказал стакан крепкого чая и листал вечернюю газету, делая вид, что полностью поглощен новостями об успехах первой пятилетки.

Алексей Григорьевич опоздал на двадцать минут. Необычно для него, всегда пунктуального до педантичности. Когда он наконец появился, я сразу заметил, что его сутулая фигура промокла насквозь, а залысины на лбу поблескивали от дождевых капель.

— Извините за опоздание, — негромко произнес он, опускаясь на стул напротив. — За мной увязался хвост, пришлось уходить по переулкам.

— Кто? — спросил я, не отрывая взгляда от газеты.

— Двое. Один в сером пальто, второй в кепке и кожанке. Топают как слоны, настоящие профессионалы, — с иронией заметил Мышкин.

Официантка принесла второй стакан чая. Мышкин достал из кармана потрепанный блокнот, сделав вид, что просматривает какие-то записи.

— Они из органов? — тихо спросил я, когда официантка отошла.

— Вряд ли, — Мышкин покачал головой. — Скорее, люди Студенцова. ОГПУ работает тоньше. Эти просто следят, куда вы ходите и с кем встречаетесь.

Он отхлебнул чай и поморщился — слишком горячий.

— Как прошла встреча с Полуэктовым?

— Успешно. Военные на нашей стороне. Обещают поддержку, — я наклонился ближе. — Но нам нужно больше информации о планах Студенцова. Что именно он готовит на комиссию.

Мышкин едва заметно улыбнулся:

— По этому вопросу у меня есть определенные успехи.

Он оглянулся по сторонам, проверяя, не смотрит ли кто-нибудь в нашу сторону, затем вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу и ловким движением фокусника подсунул ее под мою газету.

— Что это? — спросил я, не прикасаясь к бумаге.

— Проект реорганизации нашего промысла, подготовленный в аналитическом отделе Главнефти, — еле слышно ответил Мышкин. — Полная программа демонтажа всей нашей системы управления. Документ с грифом «Для служебного пользования».

Я сохранял невозмутимое выражение лица, хотя внутри все кипело от возбуждения.

— Как вы его добыли?

Мышкин отпил еще чая, словно размышляя, стоит ли вдаваться в детали.

— У меня остались некоторые связи со времен службы в контрразведке, — наконец произнес он. — Один старый товарищ теперь работает в секретариате Главнефти. Вернее, его жена работает машинисткой в канцелярии.

— И он просто так отдал секретный документ?

— Ну, не совсем просто так, — Мышкин слегка усмехнулся. — Его сыну очень нужно попасть в медицинский институт. Как раз там, где работает наш друг Зорин. Удивительное совпадение, не правда ли?

Я понимающе кивнул. Взаимные услуги — это валюта, которая никогда не обесценивается.

— Документ подлинный? — спросил я.

— Абсолютно. С визами начальников отделов и пометками самого Студенцова.

— Расскажите подробнее, что там.

Мышкин наклонился ко мне, понизив голос до шепота:

— Первое — ликвидация научно-исследовательского отдела промысла. Все разработки по катализу передаются в центральную лабораторию Главнефти в Баку. Второе — отмена нашей системы оплаты труда и премирования. Возвращение к стандартным тарифным сеткам. Третье — и самое важное — расформирование действующей управленческой структуры. Ваше снятие с должности директора и назначение на ваше место человека Студенцова — некоего Шаронова из грозненского управления.

— Шаронов? — имя показалось мне знакомым. — Тот самый Шаронов, который завалил бурение на Майкопском участке?

— Он самый, — кивнул Мышкин. — Абсолютно некомпетентный, но идеологически выдержанный товарищ. Идеальная кандидатура для разрушения нашего промысла.

Я покачал головой, осознавая масштаб угрозы:

— Это же полное уничтожение всего, что мы создали.

— Именно так. В документе прямо указано: «Ликвидировать неоправданный экономический эксперимент и привести управление промыслом в соответствие с общепринятыми нормами социалистического хозяйствования».

— А что насчет технологических разработок? Нашей системы очистки нефти?

— Предлагается «провести дополнительную экспертизу экономической целесообразности». Что, как мы понимаем, означает закрытие проекта. Студенцов не заинтересован в развитии нашей технологии. Ему нужно показать, что ваш эксперимент провалился.

Я тихо выругался, но Мышкин остановил меня предостерегающим жестом.

— Это еще не все. В документе есть пункт о передаче материалов по финансовой деятельности промысла на проверку в ревизионное управление.

— Это еще зачем? Какое отношение они имеют к нефтяной промышленности?

— Никакого, — Мышкин невесело усмехнулся. — Кроме того, что на основании акта ревизии могут арестовать любого по обвинению во вредительстве. Студенцов решил действовать наверняка. Если не удастся через комиссию, попробует через органы.

Я медленно сложил газету, прикрывая лежащий под ней документ.

— Когда состоится заседание комиссии?

— По моим данным, через три дня. Времени очень мало.

— Нужно использовать этот документ как козырь на встрече с Орджоникидзе, — решил я. — Показать, что Студенцов действует не в государственных интересах, а из личных побуждений.

Мышкин задумчиво постучал пальцами по столу:

— Это рискованно. Мы не должны раскрывать, как получили документ. Серго может заинтересоваться источником.

— Скажем, что у Студенцова тоже есть недоброжелатели в аппарате. Это даже недалеко от истины.

— Возможно, — согласился Мышкин. — Но документ нужно тщательно изучить. Там могут быть детали, которые помогут построить линию защиты.

Я аккуратно взял сложенную бумагу и убрал во внутренний карман пиджака:

— Сегодня же просмотрю от корки до корки. Любое оружие против нас должно стать оружием за нас.

Мышкин допил чай и поднялся, бросив на стол несколько монет:

— Еще одна деталь, Леонид Иванович. Этот документ существует в трех экземплярах. Первый у Студенцова, второй в аналитическом отделе Главнефти, третий теперь у вас. Если Студенцов узнает о пропаже…

— Понимаю. Будет расследование.

— И довольно серьезное. Так что используйте информацию, но не сам документ. Не показывайте его, только говорите о его содержании.

— Договорились.

Мышкин застегнул потертый пиджак:

— Я продолжу работать по своим каналам. Может быть, удастся выяснить, что еще готовит Студенцов.

— Спасибо, Алексей Григорьевич. Без вас мы бы давно потерпели поражение.

— Не благодарите раньше времени, — Мышкин поправил очки. — Битва только начинается.

Он ушел первым, а я остался еще на несколько минут, обдумывая полученную информацию. Проект реорганизации это настоящая бомба. Если правильно его использовать на встрече с Орджоникидзе, можно серьезно подорвать позиции Студенцова.

Я расплатился и вышел в промозглый вечер. Дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Натянув шляпу поглубже, я зашагал к стоянке, где оставил автомобиль.

Дома я разложил в портфеле полученные материалы, тщательно отделив секретные от общедоступных. В голове уже складывался план действий. Привлечь Величковского для научной аргументации, использовать военную поддержку для демонстрации стратегического значения промысла, подготовить детальное экономическое обоснование.

Москва за окном жила обычной жизнью. Трамваи позванивали на поворотах, прохожие спешили по делам, витрины магазинов пестрели весенними плакатами.

Я заварил крепкого чаю. Впереди бессонная ночь работы над обоснованием, привлечение союзников, подготовка к решающему столкновению.

Глава 8

Тщательная подготовка

Утром я спешил в контору на Маросейке, где должен ждать звонок от секретаря Орджоникидзе.