Побег из Олекминска - Вера Александровна Морозова

Врач притащил на радостях бутылку куриного бульона, приготовленного кухаркой, и теплые башмаки. В сердцах накричал на Марию. Вся беда, как поняла Мария, произошла от отсутствия теплых ботинок. В этом и решение всех социальных проблем! Гм... Врач оказался превосходным человеком — относился к девушкам с отцовской нежностью и очень смешно рассказывал, как в горячечном бреду приходилось ему связывать пациентку на манер лесного разбойника.

Однажды Ида явилась просветленная. Непослушные черные волосы торчали во все стороны. Она даже провальсировала у печки. Мария поняла: произошло нечто необычайное. Послушно ела котлеты — их с редкостным постоянством доставлял доктор. И уснула от слабости, не успев допросить подругу с пристрастием.

Вечером Ида ее тщательно одела, причесала и усадила за стол. В движениях торжественность.

— Оказывается, Карл Маркс писал стихи... Понимаешь, писал... И преотличные. Великий философ и поэт! Как это прекрасно! Впрочем, чему удивляться — только поэт и может предсказать будущее человечества. — Ида говорила, потрясенная сделанным открытием.

— У тебя есть стихи Карла Маркса? — спросила Мария и подалась вперед, боясь, что не услышит ответа. — Откуда?

— Очень мило — сразу откуда! — Ида рассмеялась, и глаза стали мягкими и добрыми. — Впрочем, скажу, а то будешь волноваться. Приехал мой друг, я тебе о нем говорила. — Ида смутилась. — Привез книгу без обложки.

— Без обложки или обложка без названия? — усмехнулась краем губ Мария. — Значит, нелегальная. И ты упросила этого знакомого студента одолжить на вечер. Молодец...

Ида, молча кивнув головой, достала книгу из сумки. Небольшого формата. В серой обложке. Без названия. Значит, нелегальная. Правильно угадала Мария. Знакомство Марии с произведениями Карла Маркса произошло сравнительно недавно и было настоящим откровением. «Подобно тому как философия находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в философии свое духовное оружие», — писал Маркс. И еще одно положение: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». И как близки были слова его: «Обыкновенные арфы звучат в любой руке: эоловы арфы — лишь тогда, когда по их струнам ударяет буря».

Буря революции! И эта жажда бури, которая бы смела социальную несправедливость, была так понятна ее сердцу. «Коммунистический манифест», который она читала в подлиннике, укрепил ее в неизбежности победы революции. «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма!» Кстати, перевод «Коммунистического манифеста» на русский язык сделал Плеханов, великолепно образованный марксист. Ему принадлежит и речь у Казанского собора в 1876 году на первой политической демонстрации в России. Плеханов говорил, а ветер покачивал кумачовое знамя, которое держал Потапов. Рабочий паренек. И красное знамя было также первым в России...

Раздумья Марии прервала Ида. Она декламировала:

Не могу я жить в покое,

Если вся душа в огне,

Не могу я жить без боя

И без бури, в полусне.

Пусть другим приносит радость

Быть вдали от шумных битв,

Льстит желаний скромных сладость,

Благодарственных молитв.

Мой удел — к борьбе стремиться,

Весный жар во мне кипит,

Тесны жизни мне границы,

По теченью плыть претит.

Ида стояла на середине комнаты и, держа в правой руке книгу, читала с воодушевлением. Золотой луч солнца играл на картине, висевшей над кроватью.

Мария подалась вперед, внимательно слушала. И быстро заговорила, прервав Иду:

— Обожди... Обожди... «Тесны жизни мне границы, по теченью плыть претит». Как это верно! Действительно, жизнь, с ее условностями и рамками, огороженная царскими штыками, и мне мала! Мала до невероятия.

Мне обнять по силам небо,

Целый мир к груди прижать,

И в любви, и в страстном гневе

Я хотел бы трепетать.

Я хочу познать искусство —

Самый лучший дар богов,

Силой разума и чувства

Охватить весь мир готов.

И опять Ида читала, широко раскинув руки и влюбленно глядя на Марию. Голос ее крепчал, заполнял пространство:

...Так давайте в многотрудный

И в далекий путь пойдем,

Чтоб не жить нам жизнью скудной

В прозябании пустом.

Под ярмом постыдной лени

Не влачить нам жалкий век,

В дерзновенье и стремленье

Полновластен человек.

Мария от восторга качала головой. Какие прекрасные стихи! И какие строгие! И этот призыв в «многотрудный путь», и боязнь не пропасть в скудной жизни... Дерзновенье... стремленье... мечта — вот что определяет удел человека. И силы необъятные, которые помогут каждому, требовательно к себе относящемуся, обнять небо, прижать

к груди целый мир! И не нужно плыть по течению жизни, прятаться от битв да и жить без боя! Невозможно! Главное — борьба, к борьбе нужно стремиться.

Мария взяла книгу и принялась заучивать столь прекрасные строки! И да здравствует удел сильных!

Так решилась и судьба Иды. Как только Мария поправилась, поехали в Екатеринбург — через Петербург, Москву, через семь рек и морей, как шутила Мария. Теперь уже Ида боялась отпустить Марию. Задание трудное: в одном городе нужно деньги достать, в другом оборудование для типографии, необходимое на первое время, явки, пароли. Ничего готового не лежит на блюдечке — все нужно добывать в поте лица.

Позднее к девушкам присоединился и Санин, с которым Мария была знакома по Саратову. Человек больших знаний и редкостного ума. И собеседник приятный и такой обходительный.

В общем, ехали прекрасно. Дружно выволакивали свои немалые вещи на перрон при пересадках — пересадок оказалось предостаточно. Временами умышленно пересаживались с поезда на поезд, чтобы избежать слежки. Кстати, в Петербургском комитете в ужас пришли, когда узнали, что весь комитет, да с таким хозяйством, едет одновременно и в одном вагоне. Коли беда приключится, то сядут за решетку все разом. Долго согласия не давали, но обстоятельства принудили...

За окном мелькали необозримые поля, прикрытые темными лесами у горизонта, станции с сутолокой вокзалов, пробегали хвойные леса, просвеченные солнцем, с опушками в кудрявых березах. Чем дальше на восток, тем больше золотились в лесах листья. Разноцветье осенней поры было таким фантастически красивым, что целые дни проводили у окон вагона. Бегали с чайником за кипятком на коротких остановках, боясь отстать от поезда. И главное, пели. У Марии было прекрасное сопрано. Сочное. Высокое. У них в семье у всех прекрасные голоса. Средний брат ее славился как солист в известном хоре, а теперь пел в театре. И