Руина, Мазепа, Мазепинцы - Николай Костомаров

Речь Посполитая приходит в немалое подозрение. Необходимо

всем на деле доказать, что этот мятеж начался без воли царской

и не приносит никакой пользы его царскому величеству; необходимо стараться угасить этот огонь, препятствующий Речи-Поспо-

литой обратить оружие против шведов>. Гетману указывалось

вести непрестанные сношения с польскими коронными гетманами

и не допускать своих Козаков присоединяться к мятежникам.

Вслед за тем в декабре и в феврале 1703 года гетман в

письмах к коронному гетману старался уверить в неосновательности

слухов, распускаемых правобережными бунтовщиками, будто они

действуют с царского согласия.

Польский король Август писал универсал к Палею,~ укорял его

за смуту и убеждал Козаков разъехаться по домам. В 1703 году

успехи короля шведского в Польше были чрезвычайны. Обе столицы

-попадали под власть его, а польские паны думали, как бы помирить

враждующих королей, своего и шведского, и подвинуть их к союзу

против России. Они-то и старались утвердить мнение, будто

мятежи в Украине возбуждаются с русской стороны. Даже и в массе

южнорусского народа носились такие соблазнительные вести, будто со стороны гетмана Мазепы дано обещание помощи Самусю.

Польский коронный гетман просил малороссийского гетмана

оказать помощь к укрощению бунта в Украине. Но гетман Мазепа

ограничился только тем, что посылал увещательные письма к Самусю

и Палею, а по рубежу приказал расставить караулы для

преграждения охотникам пути к правобережным мятежникам и угрожал

539

смертною казнью за самовольные побеги. Мазепа должен был в то

же время делать уступки своим старшинам и, вообще, козакам, которые, как истые малороссияне, всетаки смотрели с

недружелюбием к полякам на то, что делалось в их государстве. Вероятно, по

этой причине гетман тогда писал канцлеру Головину, что лучше

было бы теперь принять от Палея Белую Церковь в царское

владение. Государь, вместо соизволения на такую мысль, опять

предписывал гетману учреждать построже караулы, чтобы не пропускать

малороссийского народа за Днепр для участия в мятеже против

поляков, а к Самусю и Палею писать, чтоб они возвратили Белую

Церковь польскому королю как законному властителю. С этою же

целью царь отправил к Палею генерала Паткуля уговаривать козац-

кого полковника исполнить волю союзных государей, а король

Август написал Палею снова увещание о том же и выставил ему

неуместность сделанного заявления, что он отдаст Белую Церковь

только тогда, когда русский царь прикажет. Палей не

сопротивлялся воле двух государей, но и не спешил ее исполнить. Польские

паны, понуждая Мазепу оказывать им содействие в укрощении

восставшего народа, подозревали искренность и царя, и гетмана.

Царский резидент при польском дворе письменно сообщил Мазепе, что

поляки распускают слухи, будто Мазепа содействует Палею, что

поляки готовы повиноваться пришедшему к ним неприятелю, а

союзников и друзей подозревают во вражде к себе.

Но поляки всетаки укротили восстание южнорусского народа.

Небольших усилий стоило польному гетману Сенявскому

уничтожить шайки хлопов и отнять Немиров у Самуся. Последний убежал

в Богуслав. Сёнявский осадил Ладыжин. Туда ушли козаки, вытесненные из Немирова; там же заперся с 2000 человек полковник

Абазын. После упорной битвы Немиров был взят. Абазын был

посажен на кол; все бывшие с ним, и старые и малые, - истреблены.

По одним известиям, погибших было до двух тысяч, а другие

простирают их число до десяти тысяч. Другой предводитель мятежных

русских хлопов, Шпак, был в феврале разбит воеводою киевским

Потоцким и генералом Брандтом. По предложению пана Потоцкого, носившего титул воеводы киевского, всем хлопам, заподозренным в

восстании, отрезывали левое ухо и, по свидетельству современника, может быть, преувеличенному, таким способом заклеймено было до

70 000 человек. Сначала был повальный суд победителей, и

пойманных казнили тотчас, на месте поимки. Тогда хлопы, поделавши

обширные засеки, забирались туда и сидели там, защищаясь с

своими женами, детьми, с домашним скотом и всякою рухлядью.

Жолнеры добывали их оружием и тотчас истребляли, без разбора пола

и возраста. Но потом стали предавать виновных установленным

судам, и тогда приходилось подвергать смертному приговору целые

селения, так как по суду оказывалось, что жители все огулом при-

540

нимали участие в мятеже. Иногда, однако, спасали их от смерти

сами владельцы, жалея своих подданных, от которых всетаки

надеялись впоследствии иметь рабочую силу.

Так прошла вся последовавшая зима 1703-1704 годов. В

королевском .универсале августа 2-го главными укротителями этого

восстания называются: два князя - Януш и Михал Вишневецкие, два Юрия Любомирских - коронный обозный1 и подкоморий2 и

двое Потоцких - Иосиф, воевода киевский, и Яков, староста

Хмельницкий.

Мазепа, сообщая в приказ о том, что отобрание Белой Церкви

от Козаков для отдачи ее полякам представляет затруднение, писал: <Не могу брать на душу греха, чтобы приветными уверениями

склонять Палея, Самуся и Искру к послушанию, а потом отдать

их полякам в неволю. Не могу заверять их, что они останутся

целы и невредимы как в своем здоровье, так и в пожитках. Поляки

не только над козаками, но и над всем русским народом, находящимся у них под властью, поступают по-тирански. Это

показали недавние дела их в Поднестровщине и в Побужьи, где они, отмщая за бывший мятеж народный, многих казнили, иных

вешали, других бросали на гвозди или сажали на кол>.

В продолжение всего 1703 года Сенявский напрасно посылал

Мазепе убеждение за убеждением расправиться оружием с Палеем

и другими мятежниками и принудить отдать полякам Белую

Церковь. Польские паны вообще были уверены, что Мазепа более чем

кто-нибудь может это сделать. Мазепа знал, что если бы он начал

исполнять польское желание, то раздражил бы весь левобережный

народ против себя, а потому ограничивался только тем, что

посылал неоднократно к Палею требование отдать Белую Церковь

полякам; расставленные же по днепровскому побережью караулы

не пускали народ бегать за Днепр <на своеволье>. Палей нимало

не спешил отдавать Белой Церкви, - напротив, укреплял ее и

умножал свою военную силу всяким <гультайством>. Мазепа

доносил на Палея, что когда он получал от царя жалованье, то

разглашал об этом, и оттого пошли слухи, будто царь потакает

бунтам. <Палей, - выражался Мазепа, - человек ума небольшого

и беспросыпно пьян; как получит жалованье, тотчас напьется, наденет соболью шапку и щеголяет в ней, да хвастает, чтобы все

видели: вот-де, какая ему монаршая милость>. Немного времени

спустя Мазепа писал Головину, что Палей внушает опасность: как бы он не поладил с поляками, передавшимися на сторону

шведского короля.

1 Высший административный и военный чин, отвечавший за снабжение

войск и за артиллерию.

2 Судья по межевым делам в польском судебном аппарате.

541

Наступил 1704 год. В первый день этого года явился в Переяслав

к тамошнему полковнику Мировичу Самусь и изъявил желание

сдать Мазепе, как гетману всего войска запорожского, знаки

гетманского достоинства, некогда данные ему, Самусю, от польского

короля. Вслед за ним туда же приехал корсунский полковник

Искра с такою же покорностью и говорил: <Мы с поляками не можем

ужиться! Не знаем, где нам и деться,- если не будем приняты от

православного монарха и от гетмана обеих сторон Днепра>. С

царского разрешения гетман 24 января принял от Самуся гетманские

клейноты в Нежине. Тогда к Палею опять была послана царская

грамота об отдаче белоцерковской <фортеции> польскому королю -

союзнику царя; при этом Палею грозили, что если так не станется, то Белую Церковь возьмут и займут великороссийские и

малороссийские войска, хотя бы и силою, и потом она будет отдана

полякам. Мазепа сообщал в приказ, что Палеев полковой обозный Цы-

ганчук, приезжавший к гетману со свадебным платком по случаю

брака Палеева пасынка с дочерью киевского мещанина, говорил, что Палей сносится с Любомирскими и получает от них подарки, а в то время Любомирских подозревали в нерасположении к королю

Августу и в склонности к шведской стороне. <Не лучше ли будет, -