Пустующий трон - Кен Лю

Давным-давно, когда Семь государств Тиро строили козни друг против друга и сражались за землю, воздух и воду, их короли не ограничивались войной с помощью оружия, но также боролись за превосходство в искусстве и культуре.

Щедрыми подарками и обещаниями творческой свободы правители Тиро заманивали на службу ученых, ремесленников, художников, поэтов, изобретателей, мистиков и философов всех мастей. В последние годы существования Тиро, до завоевания Ксаной, на Островах случился настоящий творческий бум.

Широко известны исторические свидетельства о достижениях великих философов, таких как Ги Анджи и его ученики Тан Феюджи и Люго Крупо, которые странствовали по Островам, предлагая свои услуги тем королям, кто готов был переделать миропорядок согласно их видению. В ту же эпоху жили великий фехтовальщик Мэдо, обучавший Дадзу Цзинду, деда Гегемона; искусный кузнец Сума Джи, выковавший На-ароэнну; и Кино Йе, ученый-чиновник из Ксаны, пошедший на святотатство, чтобы раскрыть секрет полета соколов-мингенов, что привело к изобретению воздушных кораблей.

Короли Тиро состязались в музыке, архитектуре, живописи, каллиграфии. Удивительные, огромные по площади дворцы, в расписанных невиданными доселе фресками стенах которых всегда звучала душещипательная музыка, считались прямым отражением могущества и добродетели правителей.

Ксана, менее богатая и более отдаленная от других государств Тиро, не могла тягаться с ними в традиционном искусстве. Поэтому короли Ксаны решили отличиться в искусстве кулинарном.

Когда король Реон (будущий император Мапидэрэ) был еще ребенком, двор Крифи стал местом паломничества всех, кто желал исследовать неизвестные прежде вкусы. Искусные повара на службе Ксаны первыми систематизировали древние рецепты с изглоданных червями свитков и оценили пользу тех или иных блюд. Они также были первыми, кто изловчился использовать в пищу гигантских глубоководных крабов размером с человека (оказалось, что после удаления ядовитых жабр тех вполне можно как жарить, так и готовить на пару) и крошечные светящиеся трюфели, произрастающие глубоко под землей и безопасные для употребления только после того, как их горькая шкурка будет переварена свиньями. Эти кулинары-исследователи посылали экспедиции к отдаленным островам за пределами Дасу и девственным необитаемым долинам острова Полумесяца в поисках экзотических животных, растений, грибов, насекомых, рыб, специй и даже минералов, способных раскрыть новые оттенки вкуса. Философы-моралисты при дворах других королей Тиро – отчасти в шутку, отчасти с искренним восхищением – говаривали: «Ксана ко и фа рэтуту ро юло и копоюрэ фин мон оги нэ лотерэ и рате, кинсэн юсаю ко ки мон оги нэ лотерэ и ратедагира» («Короли Ксаны едят все, что имеет четыре ноги, кроме столов, и всех, у кого две ноги, кроме людей»).

Величайшим поваром при дворе Ксаны считался Суда Му, уроженец Хаана. Му тридцать лет странствовал по Островам, изучая кухню каждого региона Дара, прежде чем поступить на придворную службу. В его арсенале имелись кулинарные методы всех государств Тиро. Он прославился не только изобретением новых оригинальных блюд, отличавшихся весьма смелым исполнением, но и тем, что поистине возвел кулинарию в ранг искусства.

– Сосредоточиваться на одном лишь вкусе – удел кухарок, – говорил он. – Великие повара – единственные мастера, способные завладеть всеми пятью человеческими чувствами.

Принципы великого Суды Му выразились в его коронном блюде: лепешках из подгоревшего риса, подававшихся с разнообразными похлебками. Подгоревший рис соскабливали со стенок и дна горшка после варки при высокой температуре; он представлял собой рельефную хрустящую массу с легким привкусом дыма. Вкус раскрывался сильнее в сочетании с соусами. Когда остывшие рисовые лепешки поливали разноцветными соусами, рис разламывался, хрустел и лопался. Этот звук был сущей музыкой, в сочетании с ароматами превращавшей трапезу в настоящую усладу для едока.

Высокая кухня Дара с незапамятных времен следовала заветам моралиста Йерусадо Мааджи, согласно которым считалось бестактным указывать, из чего приготовлено то или иное блюдо. Ученый добродетельный муж поглощал кулинарные шедевры, не утруждая себя мыслями о сырых ингредиентах, крови, жире, ножах и тяжелом труде кухонной прислуги. Блюдам обязательно давали поэтичные и многозначительные имена. В частности, подгоревший рис Суды Му официально назывался «Дара в грозу».

Гости Ксаны, кому посчастливилось отведать при дворе это легендарное блюдо, сочиняли в его честь хвалебные письма и слагали оды. Вот, например, что написал в своей книге заметок Ги Анджи, побывавший там в юности:

«В Большом зале перед каждым из нас водрузили темно-синие нефритовые тарелки, символизирующие бескрайнее море. На тарелках возлежали лепешки из подгорелого риса, вырезанные в форме островов Дара. Приставленный ко мне слуга сидел на коленях с подносом разнообразных похлебок. Когда я указывал палочками на один из рисовых островов, он поливал лепешку соусом, символизирующим данный регион: богатой фруктами Фасе соответствовала баранья подливка с сушеными обезьяньими ягодами; ослепительному Гану – суп из акульих плавников с семью прочими видами рыбы и моллюсков; славящемуся своими замками Кокру – сытная овощная похлебка с побегами бамбука, нарезанными в виде наконечников копий; чарующей Аму – благоухающая смесь с плодами лотоса, из которых вычистили семена и заполнили отверстия ягодами и кусочками дыни; высокопарному Хаану – соус на черепашьем яйце с кусочками кокоса, напоминающими по виду гадальные кости авгуров; лесистой Риме – грибной паштет с кедровыми орешками и дикими кореньями, нарезанными наподобие легендарных римских клинков; набожной Ксане – куриный фарш в бульоне с лепестками полевых цветов, напоминающими птичьи крылья.

С каждой ложкой соуса рисовые лепешки издавали своеобразный, весьма громкий звук, напоминающий то дробный стук дождя по соломенной крыше, то шум прибоя о скалы, то шорох зерна в молотилке, то бряцанье гадальных костей в затянутом дымом благовоний храме, то похрустывание углей в ярком пламени кузнечного горна, то детскую болтовню на оживленном речном рынке среди плоскодонок, то хлопанье пузырьков в чистых водах озера Дако…

Пропитываясь соусами, рисовые острова хрустели, трескались и разламывались, переживая катастрофические перемены, возбуждавшие в нас не только голод, но и громадное любопытство…

Это было полотно более живописное, чем работы древних портретистов ослепленного богатством Димуши; симфония более мелодичная, чем безвкусное бряцанье странствующих народных оркестров; ткань более приятная на ощупь, чем мягкие шелка, грубые пеньковые платья и пушистые шерстяные покрывала Боамы; ароматическая смесь более пьянящая, нежели прославленные аптекарские снадобья Сарузы. Одним словом, то был парад вкусов, каждый следующий из которых оказывался поразительнее предыдущего. Воистину, это пиршество было достойно самих богов.

Позднее, удалившись в свои гостевые покои, я осознал, что блюдо сие как нельзя более соответствовало двору Ксаны. Один за другим исчезая в жадной глотке ксанского короля, острова символизировали безграничные амбиции Крифи. Любому, кто сомневается в опасности возвышения Ксаны, нужно лишь приехать сюда и