Кровавый век - Мирослав Попович

Последний окоп

Ставка Главного командования образована 23 июня 1941 г. в составе: нарком Тимошенко – главнокомандующий, Сталин, Молотов, Ворошилов, Жуков, Буденный, адмирал Н. Г. Кузнецов.

10 июля 1941 г. Ставка Главного командования была преобразована в Ставку Верховного командования в связи с тем, что созданы были три Главных командования направлений во главе с Ворошиловым, Тимошенко и Буденным (при членах Военных советов Жданове, Булганине и Хрущеве). И только 8 августа она была преобразована в Ставку Верховного Главнокомандования, а Сталин назначен Верховным главнокомандующим.

Наркомат обороны возглавил непосредственно Сталин 19 июля 1941 г. Наркомат выполнял приблизительно те мобилизационно-организационные функции в тылу, которые выполнял в годы Гражданской войны Всеросглавштаб. Кроме того, в его состав переведено из НКВД – НКГБ контрразведка, которая стала называться СМЕРШ («Смерть шпионам»).

Государственный комитет обороны (ГКО) создан решением политбюро 30 июня 1941 г. как высший орган власти. В его составе были первоначально Сталин – председатель, Молотов – заместитель, члены: Ворошилов, Маленков, Берия. 3 февраля 1942 г. в состав ГКО введены Микоян, Вознесенский, 22 февраля – Каганович. 22 ноября 1944 г. Берия стал заместителем председателя ГКО.

Важные правительственные директивы проводились решениями ГКО, который заседал и обсуждал проблемы обороны, как подобает коллегиальному органу. Но со Ставкой было что-то непонятное. Может ли руководство войной осуществлять коллегиальный орган? Какова была процедура принятия стратегических и оперативных решений – путем голосования? Достаточно поставить эти вопросы, чтобы понять всю нелепость ситуации.

В действительности ни один из перечисленных органов власти не был четко очерченным и ответственным государственным институтом. Просто перечисленные лица – Молотов, Берия, Маленков, Вознесенский, Каганович, Микоян, Жуков, адмирал Кузнецов, в начале войны – Ворошилов, Тимошенко, Буденный, в конце войны – Булганин, Василевский, Антонов – имели наивысшие ранги как члены руководящих органов, что добавляло им личный вес. Использовали они свое положение в первую очередь для реализации решений «вышестоящих органов» на местах. Члены политбюро, Ставки и ГКО имели прямой доступ к Сталину, заседали у него в кабинете, ездили на «ближнюю дачу» на ночные «обеды» и выполняли его поручения. На заседания приглашались разные, большие и малые, военные и гражданские начальники, и Сталин не спеша прохаживался за спинами собравшихся, внимательно слушая, задавая вопросы, посасывая свою трубку и, как всегда, с трудом приходя к какому-то выводу. Сталин никогда никуда из Москвы не выезжал, а все другие, включая начальника Генерального штаба и его подчиненных, постоянно – особенно в первый период войны – сидели в войсках. Точь-в-точь так же, как все другие «толкачи» – «уполномоченные».

Сталин на трибуне Мавзолея 7 ноября 1941 года

Почти целый месяц, самый ответственный месяц войны, Сталин избегал председательства в Ставке, потом была вымышлена комбинация из трех «главнокомандующих». И только через полтора месяца войны, когда то, что представлялось в виде «пограничной битвы», было окончательно проиграно, Западный фронт был разгромлен дважды – в Белоруссии и под Смоленском, фронт на Украине держался из последних сил, – только тогда Сталин осмелился стать Верховным главнокомандующим!

В конце войны, 17 февраля 1945 г., состав Ставки был переутвержден: Сталин – Верховный главнокомандующий, Жуков – его заместитель (с августа 1942 г.), Василевский, Антонов, Булганин, адмирал Кузнецов. (Маршал Василевский был начальником Генерального штаба до 19 февраля 1945 г., а затем его место занял генерал Антонов. За Василевским и Антоновым стоял мощный аппарат Генштаба – фактическая основа Ставки. Политический генерал М. А. Булганин в 1944 г. заменил маршала Ворошилова в Ставке и Государственном комитете обороны; оба занимались резервами.) В таком виде Ставка и была фактически рабочим органом руководства военными действиями. Именно этого избегал Сталин в 1941 году.

Проще всего было бы все объяснить нежеланием Сталина взять на себя ответственность за поражения. Но вопрос об образовании Ставки на случай войны рассматривался еще в мае; Тимошенко и Жуков предлагали Главнокомандующим назначить Сталина и, кроме вышеупомянутых лиц, ввести в состав Ставки заместителя начальника Генерального штаба и начальника Оперативного управления, генерал-лейтенанта Н. Ф. Ватутина. Это и был бы рабочий орган для руководства военными действиями. Однако Сталин предложений военных не принял. Это происходило еще до войны, то есть тогда, когда структура власти диктовалась не желанием избежать ответственности за потрясающие поражения, а принципиальными политическими рассуждениями. Взял же Сталин на себя ответственность главы правительства, чтобы иметь возможность вести переговоры с Гитлером!

Сталин еще до поражений не хотел играть роль главы Ставки – высшего военного совета. Его роль должна была быть большей – ролью харизматичного Вождя, организатора и вдохновителя наших побед. Такой Вождь должен сидеть в уголке около стола заседаний и давать указания, решая тем самым все спорные проблемы. После его простых последних слов, сказанных скромно и тихо, наступало действие, уже полностью неотвратимое. Отказ от этого принципа означал отступление от сути тоталитарного управления – чтобы быть полностью тотальной, власть должна была быть духовной и анонимной. «Мы здесь посоветовались, и есть такое мнение» – классическая формула сталинского режима.

Комбат. 1941. Фото М. Альперта

Формальная структура была отказом от принципа, который лежал в основе тоталитарного режима, – принципа двойников, где теневая власть партии абсолютна, анонимна, ничем и ни одной ответственностью не ограничена и контролирует ответственную за все государственную власть. Сталин начал переползать на государственную, исполнительную, имперскую власть и стал открытым императором, что и было началом конца империи. Потому что с императором необходимо обсуждать прагматичные и технические проблемы управления, следовательно, с ним нужно спорить. Когда со Сталиным спорили по техническим проблемам как с генеральным секретарем ЦК, это было другое дело: он за технику, детали, в том числе за военные операции, не отвечал. Его участие в решении этих детальных вопросов просто лишний раз свидетельствовало о его гениальности. Совсем другое дело, когда гениальность становилась его служебной обязанностью.

Поначалу все эти структурные изменения режима ничего не меняли в организации работы в сущности. Сталин и был, и остался бесконтрольным хозяином ситуации. Нарком Тимошенко, «главнокомандующий», не имел никаких прав и авторитета – он не был даже кандидатом в члены политбюро. Жуков, герой войны в Монголии, начальник Генштаба, был высоко оценен и обласкан в первую очередь как исключительно жесткий и решительный, быстрый и на оперативные решения, и на расстрельную расправу командир; от него Сталин не ожидал стратегических инициатив и штабной разработки оперативных решений, ему принадлежала роль пожарного, как немецким генералам Моделю или Шернеру в конце войны. Неслыханная вещь – начальник Генерального штаба, «мозга армии», был отправлен в Украину на фронт и сидел в войсках, будто уполномоченный по хлебозаготовкам – в колхозе! Лишь во второй половине войны ситуация изменилась по существу.

С начала войны в войска были отправлены и замнаркома маршал Кулик, который вышел в Белоруссии из окружения пешком в обносках, чудом избежав плена, и начальник оперативного управления Генштаба Ватутин, и сам нарком Тимошенко. Они пытались «наладить управление войсками» и заставить войска контратаками восстановить потерянные позиции. Высшая стратегия сводилась к двум лозунгам-приказам: «Вперед!» и «Куда?!! Назад!!!»

О характере руководства войной можно судить по институту военных комиссаров, возобновленному 16 июля 1941 г. В положении о военных комиссарах, между прочим, говорилось: «Военный комиссар обязан своевременно сигнализировать Верховному командованию и Правительству о командирах и политруках, которые не достойны звания командира и политрука и позорят своим поведением честь РККА. Военный комиссар обязан… вести беспощадную борьбу с паникерами и дезертирами, насаждая твердой рукой революционный порядок и военную дисциплину. Координируя свои действия с органами безопасности НКО, военный комиссар обязан пресекать в корне всякую измену». Таким образом, военные комиссары задуманы были как приложение к репрессивным органам, как доносчики, судьи и палачи. Возглавил этот институт Лев Мехлис, одна из самых зловещих фигур 1937 г., – хам и доносчик, бесстрашный на поле боя, потому что больше смерти боялся прогневить товарища Сталина. Его настолько ненавидели абсолютно все, что Сталин ему полностью доверял.