Время для жизни - 2 - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они оба засмеялись. Есть у них в батальоне такой индивид — все свое свободное время посвятил гирям. Результат — вот прямо очень-очень заметен. Только — перекачался парень. Силы у него — хоть взаймы давай, но вот внешний вид… Скрючило его неподецки. И ходит на полусогнутых, и сутулый, руки — как у гибона висят, а вот руку ко рту поднести — проблема! В носу поковыряться — как?
— Вань! А вот если как у Богатикова… а что в этом случае делать? — снова интересуется Алешин, не давая возможности Косову вернуться к воспоминаниям более приятным.
— Х-м-м… так сразу и не скажешь. Думаю… можно просто усиленно бегать. Бег он здорово весь организм прокачивает. Турник опять же, брусья. Просто с гирями работают одни группы мышц, вот и надо загрузить другие группы. Тут посидеть, подумать надо.
— Ну так что? Поговоришь со Степаном? — вспомнил начало разговора Андрей.
— Поговорю. Только, Андрюха, нужно понимать, что все равно он не сможет нас и только нас туда направлять. Люди не поймут.
— Да это-то — понятно! Просто мы с тобой на «жэдэ» уже сколько раз ездили? Уже четыре! Да сюда нас направляют в третий раз. А на Водников были только раз!
— Ладно! Сказал же — поговорю!
Андрей, явно повеселевший, тронул коня и отъехал чуть дальше.
«У Степы там — личная трагедия! Пассия его, как оказалось, толи из геологов, толи из еще каких специалистов. Приехала она весной, пораньше, чтобы что-то подготовить, собрать. А на днях отправляется пароходом на север. Потому у Ильичева — трагедь и грусть вселенская! И ведь замужняя женщина, чего он так… сразу же понятно было — «времянка». А нет, зацепила его чем-то дамочка!».
И все-таки за стол Настя голой не садилась. Накинула нательную рубаху. Причем — его рубаху!
«Хорошо еще что чистая — переоделся перед концертом. Получается — не совсем чистая! М-да… Не очень-то удобно! Но она, похоже, считает иначе!».
— У тебя же халат есть, уютный! — попытался слегка возразить Иван.
— А она тобой пахнет! Мне очень нравится, я прямо дурею от твоего запаха, — улыбнулась женщина, но рубаху у него отобрала, — И разве тебе не больше нравится, когда я вот так, а не в халате?
«Ну — тут не поспоришь! С ее привычкой сидеть, уперевшись спиной о стену, поджав ноги к попе. Когда рубаха только обтягивает колени, но открывает бедра и попу? Вид — просто упасть и не встать. Хотя… про встать — тут как раз-таки все в норме! Несмотря на уже произведенные ими… телодвижения, такой вид вновь заставляет что-то шевелиться!».
— Вань! Не смотри на меня так! У меня руки дрожать начинают… И курить не могу, дыхание сбивается…, - с улыбкой негромко попросила Настя.
«А у самой глаза — шалые!».
Так она и сидела, покуривая и прихлебывая коньяк из чайнушки…
«Блядь такая! Опять про рюмки и фужеры забыл! Пень — собакам ссать!».
— Насть! — позвал он ее тихонько…
— М-м-м? Если ты опять меня зовешь на матрас… прошу — давай передохнем немного. Я не против, только небольшой антракт! — засмеялась подруга.
— Не… я сейчас не про это! — с усилием отвел от женщины взгляд Косов.
— А про что тогда? — искренне удивилась Настя.
«О как! Это, типа, я — маньяк?! А кто в прошлый раз на матрас звал? Не она ли сама?».
— Слушай… а давай у тебя ремонт в квартире сделаем? — предложил Иван.
— Что? Ремонт? Какой ремонт? И — зачем? — похоже, что женщина была ошарашена таким предложением.
— Ну… бумажные обои сейчас… не очень. Да и найти их — та еще задача. Но вот побелить стены, причем — не просто известкой, а с добавлением колера. Представь: коридор одним цветом, кухня — другим, комната — третьим. Интересно же будет?
Настя огляделась, задумалась.
— Ну… наверное. Только… квартира же — училища.
— Но живешь-то сейчас в ней — ты! И если так сделать, жить будет же уютнее и веселей, не так ли?
— Не знаю. Никогда не задумывалась…
— Сделаем ремонт. Окна вон покрасить. Сантехнику в ванной и туалете поменять. А потом — мебель заменим. Кровать эту… угребищную, с номерочком инвентарным — на хер! Стол и здесь, и в комнате. Шкаф приличный. Посуду купим. Как ты на это смотришь?
Смотрела она сейчас не «на это», а на него. Со странным выражением лица смотрела. Удивление, какой-то… испуг? И явно выраженное… страдание? Грусть? Смотрела и молчала.
— Насть! Ты чего? — шепотом позвал женщину Косов.
Она отвела взгляд, судорожно вздохнула, и как будто поперхнувшись дымом… хотя и папироса вроде бы уже погасла, ответила:
— Знаешь, Ваня… Не пугай меня так. Не надо! Вот ты спросил меня — не влюбилась ли я? И я честно ответила — нет. Но… Если бы это случилось лет на десять хотя бы… Я не знаю. Я, Ваня, старая уже… Погоди, не перебивай! Ладно… пусть — не старая. Но… много уже мне. И многое прожито, и многое в эти годы пережито… Это как груз висит, понимаешь? Ты видел, сколько у меня волос седых? Видел? А ты вот так… это, Ваня, как железкой по стеклу… Больно и… больно, в общем.
Он встал, подошел к ней и присел на колени, обнял ее за попу, а потом, взяв ее руку, поцеловал.
— Вань… пойдем лучше… как ты говоришь — трахаться! А то…
— Пойдем! — преувеличенно бодро ответил он, — Только все равно — что с ремонтом?
— С ремонтом… давай я подумаю. Это же… дорого выйдет. Не уверена, что у меня денег хватит.
— Стоп! Ты не поняла! Деньги буду тратить я. Твои деньги — это твои деньги.
Она поднялась на ноги, чуть подвинув его:
— И что? У тебя есть такие деньги?
— Насть…
