Эридон. Игры судьбы - Савушка

Он выдержал мой взгляд. Более того, я увидел в его глазах что-то, чего прежде не замечал: веру. Он верил, что всё сможет изменить, что их связь – не проклятие, а шанс возродить мир.

Я не имею права лишить его этой веры.

Поэтому я вернулся к креслу, сел, ощущая, как внутренняя тяжесть будто становится частью спинки, и произнёс, глядя сыну в глаза:

– Хорошо, я помогу. Но если последствия твоего выбора падут на наши земли, ты будешь отвечать. Передо мной и перед народом.

Рианс сдержанно кивнул:

– Я знаю. Но, возможно, это единственный путь, чтобы мир наконец избавился от пепла старой войны.

Ардаэн-Рианс Драк’Вельд

Зал Вечной Истины.

В наших легендах его называли святыней, где ложь теряет облик, где иллюзии рассыпаются пылью, а сама магия вершит суд, не прощая обман. Но ни сказания, ни древние хроники не могли подготовить к тому, что ждёт внутри.

Идеально круглый зал был создан из тёмного камня, отполированного временем и силой магии. Он отражал не только наше присутствие, но и тени прошлого, словно хранитель воспоминаний. Со стен зала барельефы предков, властителей и магов молчаливо следили за нами. Свет исходил не от факелов и не от кристаллов: он витал в воздухе – холодный, ровный, как взгляд наблюдателя, которому нет нужды говорить.

В центре зала возвышался чёрный массивный алтарь, приподнятый на ступенчатом круглом основании. Его опоясывали тонкие гравировки, едва заметные при обычном взгляде. На некотором расстоянии алтарь окружали арки, которые изгибались, поднимались, словно когти древнего зверя, обнимая купол зала. Символы древних рун под их сводами мерцали напоминанием о силе, что не прощает ошибки.

Едва Андрас пересёк черту арочного круга, неся Астарту на руках, морок сполз с неё, рассыпаясь в воздухе пылью лжи.

Она. Настоящая.

Я смотрел на неё и не понимал, как я мог быть таким слепым. Она всё время была рядом: я чувствовал её, узнавал её, влюблялся – и не видел. Моё сердце просто вспоминало её, медленно, мучительно. Внутри меня шевельнулся зверь, и его рык был полон презрения: «Ты промахнулся, ты не видел. Ты глупец».

И он прав…

Мрачный опустил Астарту на гладкий камень алтаря и отошёл. В этом движении демона было больше человеческой бережности, чем я когда-либо видел.

Несмотря на влитую магию исцеления, тело Астарты выглядело так, будто его выжгли изнутри. Кожа потрескалась, словно глиняная оболочка, не выдержавшая силы, что рвалась наружу. Волосы, некогда струящиеся, теперь спутаны и опалены. Платье висело жалкими лохмотьями, на которых кое-где неуместно поблескивали остатки золотых нитей. И даже сейчас, когда огонь оставил от неё лишь оболочку, она была прекрасна. Сильная, настоящая.

Моя.

Таргадаэн подошёл ближе. Его взгляд посуровел, когда он увидел изувеченное тело девушки.

– У Аббадона были веские причины, чтобы запечатать её суть, – сказал он, ни на йоту не смягчившись. – Очень веские… И если он это сделал, значит, знал, чем рискует.

Я поймал его взгляд – и впервые за долгое время в нём не было привычной холодной оценки. В нем проступило сочувствие. Владыка драконов, железный и несгибаемый, пожалел дочь врага.

И вдруг взгляд изменился.

– Артефакт рода? – спросил он, и в этом вопросе было больше удивления, чем я ожидал услышать. – Он нашёлся?

Я подошёл ближе и увидел: на чёрном камне алтаря, запутавшись в волосах, лежал артефакт из белого золота, со знаком Одэш в центре. На балу я принял его за амулет. Теперь всё встало на свои места: магия зала сняла морок и показала истину.

– Определенно он, – голос отца стал чуть тише, но ни на миг не потерял твёрдости.

Его рука замерла в нескольких сантиметрах над артефактом. В этом движении не было ни колебания, ни сомнения – лишь абсолютная граница: дальше нельзя.

– Надо же, спустя столько лет, – произнёс он негромко.

– Разве он не должен был её защитить? – спросил я, чувствуя, как непрошеная злость поднимается к горлу.

– Он не воспринимает её огонь как угрозу, – вмешался Элдарион, подходя ближе, – поэтому и не защитил.

На этом его голос изменился, став твёрдым и повелительным:

– Начинаем.

Я отошел к Андрасу, стоявшему за пределами арочного круга. Наше внимание было приковано к алтарю.

Архонт заговорил. Его чистый голос резонировал под сводами зала, отражался от круглого потолка, от стен, от колонн, от пола. Каждое слово словно пробуждало пространство вокруг. Магия зала сдвинулась, завибрировала, и стала видимой.

В воздухе над Астартой проявились нити потоков: десятки, сотни. Они обвивали её тело, как кокон, но не удерживали, а подавляли. В центре, над её сердцем, вращалась сфера. Слишком плотная, чтобы быть светом, она была тем, чего не должны были видеть. Это и была печать. Нити внутри неё двигались в разных направлениях, сталкиваясь, спутываясь. Они запутывали магию, как зеркальный лабиринт: стихия пыталась вырваться, но каждый раз возвращалась внутрь, и так снова, и снова.

Цикл. Замкнутость. Клетка.

– Демоническая суть закручена в себя, – Элдарион едва заметно качнул головой. – Печать не нарушает поток.

– И закреплена мощным ядром, – добавил отец. – Мягкой силой это не снять.

При первой попытке волна силы отбросила их магию, как ветер сдувает сухую соломинку. Даже я почувствовал, как пространство вокруг сжалось, как стены зала задрожали, будто живые. Магия Таргадаэна затрещала, теряя устойчивость.

– Печать реагирует на давление, – Дар сжал зубы, отпуская первый узел. – Взломать не получится, нужно подстроиться.

Второй подход был тоньше, без давления. Они аккуратно «вписывали» свою магию в магию печати.

Их силы входили в резонанс, как звуки струн двух инструментов. Один играл на жизни, другой – на воле. Их ноты встретились, сложились в один голос и начали петь. Негромко, но очень чисто.

Один узел разошёлся, второй начал плавиться. Я видел, как изнутри просачивается огонь сущности. Астарта выгнулась всем телом.

– Она возвращается в огонь, – голос Андраса прозвучал глухо, как раскат грома в далёких ущельях.

– Ещё рано, – Таргадаэн не отводил взгляда от печати. – Мы держим.

Но печать словно почуяла угрозу. Она обратилась в стальную хватку, и я почувствовал, как мне самому стало трудно дышать, будто кто-то схватил за грудь. Пламя вспыхнуло вновь, но не вокруг Астарты, а из неё: из каждой поры, трещин на пальцах, из ресниц, из сердца – каждая её частица пылала. Огонь сущности, огонь силы. Огонь суда.

Я шагнул вперёд не раздумывая. Рядом, на полудыхании, был Андрас.

– Стоять! – голос отца разрезал воздух так, что стены задрожали вторично. – Если вы вмешаетесь, она умрёт. Потоки рассыплются.

Мы застыли на месте, боясь