Эридон. Игры судьбы - Савушка

Астартой и повернулся, точными движениями сплетая структуру портала. Через несколько секунд воздух завибрировал, и золотисто-голубой портал раскрылся, словно зеркало в ином измерении.

– Ник. Тиана, – бросил он, не оглядываясь. – Можете остаться. Это будет…

– Иди ты, – грубовато буркнул Никлас, подходя ближе, и добавил через плечо Тиане: – Пойдем, а то они без нас, глядишь, ещё и в лаву нырнут.

Тиана перевела взгляд на Рианса и сказала тише, чем обычно, но очень решительно:

– Если ты думаешь, что я останусь, ты совсем спятил. Мы идём.

Рианс ничего не ответил, но я увидел, как уголок его губ дёрнулся. Он уже подался вперёд, собираясь поднять Астарту, но я шагнул к нему.

– Я понесу, – сказал твёрдо.

Он встретился со мной взглядом и после секундного напряжения отступил, признавая моё право. Я склонился над ней, осторожно протянул руки. Тьма расступилась, выпуская тело. Её кожа больше не обжигала, но внутри я чувствовал жар, как тлеющие под пеплом угли. Пламя спит, но может проснуться. Я поднял её: она была неестественно лёгкой, словно этот выброс выжал из неё все соки.

Повернувшись к порталу, я сделал шаг вслед за Риансом – навстречу драконам.

Глава 24

Ардаэн-Рианс Драк’Вельд

Портал бесшумно растворился за нашими спинами.

Долго думать о точке выхода мне не пришлось: самое безопасное место в Драэль-Море для Астарты – мои покои. Здесь я могу быть уверен, что её не побеспокоят нежданные гости.

Воздух в комнате был прохладным, пропитанным слабым ароматом хвои и ночного воздуха. В камине не горел огонь, свечи по комнате стояли нетронутыми. Темно. Тихо. Безжизненно.

Я не был здесь очень долго.

Но стоило нам появиться, как магия, вплетённая в стены, отозвалась на моё присутствие. По краям зала вспыхнули свечи, разгоняя мрак. Их теплый свет побежал по мраморному полу, отразился в стеклах, заиграл бликами на золотых узорах стен. Через мгновение вспыхнуло пламя в камине, постепенно наполняя комнату теплом.

Контраст оказался довольно сильным: только что мы вырывали Астарту из бушующего огня, а спустя мгновение оказались в тишине и уютном тепле…

Но они впервые показались мне неуместными.

Андрас вошёл в комнату, держа на руках Астарту.

Она выглядела так, словно её вытащили из самой глубины пекла. Пламя не просто оставило следы – оно пожрало её. Обожжённая кожа, оплавленная до открытых ран, полосы ожогов от шеи к плечам, вдоль рук, по бокам. От платья почти ничего не осталось: ткань на спине сгорела, рукава исчезли вовсе, подол обуглился, в нескольких местах распался на куски. Волосы, когда-то мягкие и струящиеся, теперь в беспорядке свисали вниз, подпалённые, неровные, с концами, превратившимися в тёмный пепел. Даже сейчас, когда Элдарион не прекращая вливал в неё поток целительной силы, магия не могла мгновенно затянуть следы, оставленные её стихией.

– Положи её на кровать, – мой голос прозвучал тише, чем я ожидал.

Демон взглянул на меня оценивающе, затем молча направился к ложу и с той же осторожностью, с какой держал её всё это время, опустил на мягкие подушки. Тьма послушно последовала за ним, продолжая защищать Астарту. Облачка тьмы стелились по её телу, укрывали раны, поглощали остатки жара и защищали её от любого возможного вреда.

Я провёл рукой по лицу, стирая волнение и возвращая привычное спокойствие. Получилось плохо.

Мне предстоит найти отца и убедить его помочь ей. Я не знаю, как объяснить ему, что прошу помощи для той, кого он, по сути, должен ненавидеть. Для дочери того, кто предал его доверие, отринул мир и втоптал союз в пепел. Аббадон отверг правду, не поверил другу, возложил на него вину за смерть Ареса – и вместе с этой виной обрушил войну.

Столько павших, столько сломанных судеб – и всё из-за необузданной ярости правителя, ослеплённого болью.

А сейчас я вернулся с Астартой – дочерью врага, но… моей истинной парой, о чем он ещё не знает. Тогда я так и не успел ему рассказать о связи, ведь Астарта её ещё не признала. Она даже не подозревала о ней. А потом стало поздно.

Видимо, пришло время рассказать. Теперь, конечно, он вряд ли обрадуется, это тогда она была дочерью друга, сейчас же та, кого здесь хотят увидеть в последнюю очередь.

Но она моя. Истинная.

Отец не может это игнорировать. Это выше войн, ненависти, выше прошлого. Истинная связь – это не выбор, это закон. Только вот даже он не давал гарантии, что Таргадаэн согласится.

– Я поговорю с отцом, – заговорил я, оборачиваясь к остальным.

– Я пойду с тобой, – откликнулся Элдарион.

Я повернул голову к нему, но эльф продолжил, не давая мне возразить:

– Думаю, присутствие архонта придаст нашему разговору нужный тон. Со мной это будет не просьба сына, а переговоры.

Я согласно кивнул. Это была не просто поддержка друга, это был союз с правителем.

– Здравое решение, – поддержал эльфа Андрас, усаживаясь в кресло. – Для него она не та, кому он бросится помогать. В разговоре каждое слово будет иметь вес. Элдарион сумеет подсказать разумное решение.

Фраза демона ударила под дых. Да, я понимал его правоту, сам об этом думал. Просто признавать не хотел до конца, надеясь на то, что наша связь с Астартой перевесит вражду отцов.

Я развернулся и уверенно направился к двери. Но стоило мне потянуться к ручке, как мозг пронзила внезапная мысль.

Отец уже знает о моем прибытии.

Магия, пронизывающая стены дворца, разумеется, немедленно отозвалась на портал. И если я знаю Таргадаэна, он уже ждёт. Что ж, встретимся.

Я открыл дверь – и столкнулся с ним лицом к лицу.

Таргадаэ́н Дра́к’Вельд, владыка драконов, стоял у стены напротив двери не двигаясь, будто сама ночь, застывшая в ожидании. Высокий, широкоплечий, с гордой посадкой головы, несущий в себе силу народа и волю владыки. Длинные чёрные волосы с лёгкими серебристыми прядями отблёскивали в свете факелов.

Но главным был взгляд. В его тёмно-синих глазах не было ни удивления, ни гнева. Впрочем, не было и тепла. Была проницательность. Он смотрел на меня так, будто знал каждую мысль у меня в голове с того самого момента, как я шагнул во дворец.

Тишина повисла между нами, наполняя коридор невидимым напряжением. Отец не сделал ни шага, не произнёс ни слова, лишь смотрел. Я встретил его взгляд, в котором читалась власть, непоколебимая и неизменная, как сами небеса.

Не позволяя себе опустить глаза, склонил голову в почтительном приветствии:

– Отец.

Ни один мускул на его лице не дрогнул. Я