Эридон. Игры судьбы - Савушка

гостьи, – я в упор смотрел в тёмные глаза отца, чувствуя, как с каждым словом в моём голосе и в теле пробуждался зверь. – И по праву истинной пары наследного принца драконов.

Тишина рухнула на нас, как обрушившийся потолок. Взгляд отца окаменел, лицо застыло. В этот миг за окном разорвалось небо. Молния хлестнула сквозь тучи, осветив зал ослепительным светом. Стёкла задрожали.

Он все понял.

Таргадаэ́н Дра́к’Вельд

Мой сын, моя кровь, наследник древнего рода.

Его характер сейчас не менее несгибаем, чем у меня в годы юности. И эти глаза – отражение моего собственного упрямства – не дрогнули, когда он выговорил невозможное. Истинная пара с дочерью Аббадона, чьё имя мы вычеркнули из памяти нашего народа, чтобы не вспоминать, как союз обернулся предательством, смертью и войной.

Ньорд, каким образом судьба умудрилась соткать такие узоры?

Молния разрезала небо за окнами с таким яростным громом, будто сами боги не сдержались, услышав признание. Ослепительная вспышка высветила лицо Рианса, в котором не было ни тени сомнения в своей правоте.

Мне показалось, что я прирос к полу, только мышцы на скулах заиграли. Руки я по-прежнему держал сцепленными за спиной – жест привычный, выученный годами власти, что научили меня не терять лица даже в час личного разрушения. Я видел, как Элдарион слегка повернул голову в мою сторону, ждал моей реакции, но не вмешивался.

Ты не просто связан с демоном. Ты связан с Его дочерью!

Внутри меня поднимался ураган: долг перед народом, перед павшими, перед самим собой.

Ведь тогда Аббадон даже не позволил мне говорить!

Он обвинил, оттолкнул, сжёг всё, что нас объединяло. А теперь его дочь здесь, в моём городе. Под защитой моего сына!

Боги, как жестоко играет судьба!

В желудок словно впились холодные крюки. Я прошёл к камину, чтобы не дать гневу вырваться наружу. Сделал вид, что любуюсь языками огня, хотя в этот момент совсем другой огонь вспыхивал в моей голове – более древний, более личный. Необходимость сделать выбор зажала меня в тиски.

Как владыка драконов я не могу позволить себе слабости. Но я также отец. И сейчас смотрю не на принца, не на воина, а на сына, которого могу лишиться, если ошибусь.

– Этот союз невозможен, – сказал я не оборачиваясь. – Даже если забыть обо всём, что было, это нарушит соглашение между народами.

– Выбирал не я, – голос сына был сдержанным. – Но отвергать не стану.

Я обернулся и посмотрел на него: лицо уверенного в себе мужчины, взгляд неприступный и решительный.

Боги, помогите мне спасти сына!

– Ты должен, – произнёс я как можно более весомо. – Рианс, ты ведь понимаешь, к чему это приведёт. Связь с дочерью правителя вражеского народа может привести к войне, которой Эридон не переживёт.

Молчание. Только тиканье механизма времени в углу кабинета да тонкий свист ветра между распахнутыми дверьми балкона.

Я не сводил глаз с сына: на несколько секунд он опустил глаза, но явно не в знак покорности – он собирался с силами.

– Что ты предлагаешь? – прозвучал его вопрос, подкреплённый упрямым взглядом.

У меня появилась надежда образумить сына и выйти из этого труднейшего положения.

Прокручивая в голове разные варианты, я подошёл к столу, провёл ладонью по гладкой поверхности, выигрывая время. Пауза затянулась, но я продолжал смотреть на резьбу, оставленную моим отцом, вспоминал, как он вёл переговоры.

Решительно, без ложной жалости и без сожалений.

– Я помогу Элдариону, – я встретился с сыном взглядом. – Мы снимем печать. Она останется жива, – пауза. И удар, который пришлось нанести самому: – Но взамен ты больше никогда не приблизишься к ней. Никогда, Рианс.

Воспрянувший при первых моих словах, сын на этой фразе отшатнулся:

– Нет, – ответил он резко, твёрдо, непримиримо.

– Это война, Рианс! – голос мой стал жёстче, как сталь под напором молота. – Это судьба мира. Ты хочешь обречь Эридон на вторую резню?

– Ты требуешь невозможного.

– Я требую того, что сохранит мир, – отрезал я. – Я не дам погибнуть своему народу из-за прихоти Ил’Сари́н35. Выбор за тобой.

– Ты называешь это выбором? – в его глазах была вся боль мира. – Это приговор.

– Это плата за мир.

– Это продажа в рабство, – встал на дыбы упрямый сын.

– Тогда это приказ! – рявкнул я и ударил кулаком по столу. Чернильница подпрыгнула, капля чернил упала на разложенную карту границ Небесного Града.

Ньорд, верни мне спокойствие!

– Я. Её. Не оставлю, – чеканя слова, проговорил он, не отводя от меня взгляда, в котором бушевал ураган. – Ни сейчас, ни потом. Можешь изгнать меня, можешь наречь предателем – я останусь с ней.

– Тогда она погибнет, – тихо сказал я.

Рианс вздрогнул, его взгляд в мгновение ока стал чужим.

Но в этот момент Элдарион поднялся из кресла. Я повернулся к нему с намерением остановить от вмешательства в наш с сыном спор. До сих пор эльф молчал как дипломат, как мудрый правитель, которым сумел стать за столь короткий срок. Я успел это понять и проникнуться уважением к нему.

Но теперь взгляд архонта был жёстче, чем я когда-либо видел. В его лице не было вызова, но и не было покорности младшего. Он заговорил как равный мне правитель.

– Прости, Таргадаэн, но ты ошибаешься, – начал архонт, пристально глядя на меня. – Да, союз между двумя наследниками может стать поводом для новой ссоры. А может и не стать. Но её смерть – это прямая угроза миру, за который ты так радеешь. Без снятия печати Астарта не доживет до рассвета. И происходит это здесь – в стенах твоего дворца, в твоём городе. Если она умрет – война неизбежна.

Он сделал небольшую паузу, оценивая мою реакцию, и продолжил.

– Аббадон не глуп. Он может быть жесток, импульсивен, но он умён и чтит волю богов. Ил’Сарин связала их. И повелитель демонов знает цену вмешательства в её выбор. Он не пойдёт против воли богов, если только не решит воевать с Небом, – архонт усмехнулся, словно подтверждая бредовость этой мысли, и вмиг снова посерьёзнел. – И если он узнает, что его дочь спас ты, владыка драконов… Не унизил, не отверг, а спас – это шаг к восстановлению мира.

В наступившей тишине моя голова загудела: мысли метались между долгом и сердцем, властью и кровью.

Элдарион и сын молча ждали.

Я повернулся к Риансу.

– Ты должен понять, в какое положение меня ставишь, – я требовательно смотрел ему в глаза. – Я владыка. Я отвечаю за безопасность всего народа. И если моя слабость как отца станет причиной новой войны –