Освобождение - Нина Ивановна Каверина

потревожь!

О друзьях-товарищах с любовью

Поэтическая жилка —

вредный червячок.

Не гляди, что мал, в нём сила,

так-то припечёт!

Обозначит среди прочих:

— Глянь, ещё такой,

громкий, чуть смешной, короче,

странный, не простой.

Их друг к другу явно тянет

робкая мечта

красоту создать. Обманет?

Красота не та?

— А по-моему, неплохо,

правда?

— Хорошо!

И посыпался горохом

добрых слов мешок.

* * *

Слово русского поэта

для него кураж.

Сердце, строчкою задето,

светится. Шабаш

всем делам и всем печалям,

лишь стихи летят.

Он читает. Зазвучали.

Златозвонный ряд!

* * *

Дел житейских больно много.

Но бывает грех:

стих, хоть малый, по дороге

сочинит для всех.

С пылу, с жару получайте

чудо-пирожки.

Вкусно, правда? Не ругайте,

лучше — не с руки…

* * *

В сердце птицею запела

к людям доброта.

Слово — это лишь полдела.

Всё же неспроста

оно рвётся мир поправить,

ласкою залить.

А погибших жить заставит

в огненной пыли.

* * *

Посмотри на Николая:

шустрый, как волчок.

Ненавидит — то до края,

Любит — горячо.

Весь вулкан страстей он вложит

в длинные стихи.

Распечатает, размножит —

вовсе не плохи.

Разрешат прочесть — прочтёт.

Знает их наперечёт.

Наш народец очень славный.

Хлебом не корми,

лишь позволь стишок забавный

крикнуть, не томи,

бурным чувствам дай прорваться.

Кой о ком сказала… вкратце.

Словарь

Твёрдый, строгий переплёт

цвета школьной формы.

Обносился, наотлёт

корешок узорный.

Клеила — опять отстал.

Не стоит на месте

мой СЛОВАРЬ, хотя не мал

его вес (вы взвесьте!)

Возраст — пять десятков лет,

как седой профессор.

Очень знающий субъект,

с ним общаюсь тесно.

Друг мой, Ожегов-словарь,

страж российской речи,

ты как драгоценный ларь

с нашим златом.

Вечным!

Лист белой бумаги

«Так исповедь льётся немая,

Беседы блаженнейший зной»

/Анна Ахматова/

Лист белой бумаги, смотри, оживает,

вот буквы пошли. Кто со мной говорит?

Он, друг мой. И комната кажется раем,

и время вдвоём незаметно летит.

Вздохнув, принимает мои откровенья.

А брызнули чувства — подставит ладонь.

Готова и виза для всякого мненья –

лети, как летит необузданный конь.

И кто, кроме друга, увидит ошибку,

споткнувшись на общей усталой тропе?

Нескладное слово — кривится улыбка,

и это противно ему и тебе.

Над белым листом, как ветла над водой,

склонясь, разговор веду молча с собой.

Млечный Путь

Ко Дню поэзии

Звёзд бессчётно в небе зимнем.

Приглядись:

не покажется ли дивным

эта высь

поселеньем. Кто давненько

на Земле

провожал последний день свой

на заре,

а теперь глядит безмолвно

издали,

огоньком мигает, словно

говорит.

Серебрится пояс Млечный,

век такой

поспешил к нему на встречу,

на покой —

век серебряных поэтов,

чьих имён

двадцать первый мощным светом

ослеплен.

В тесном дружеском круженье

сотни звёзд,

в поэтическом боренье

всяк не прост.

Знаем, смолоду сходились

не без ссор.

Башня в Питере ломилась

с неких пор.

Блок читал в ней «Незнакомку»

в поздний час.

Ему хором, ему громко:

— Ещё раз!

Спор в салоне Мережковских.

Под Москвой

в тёплых залах поляковских

в стужу, в зной.

Там поэзии, искусства

горний край,

музыка живого чувства —

в ней сгорай!

* * *

В небе столько одиноких

огоньков,

затерялись в тьме глубокой,

в сне веков.

IX Мой привет японскому поэту Мацуо Басё

Стихи-эхо.

Гриб

Гриб-боровик.

С незнакомого дерева листья

Облепили шляпку.

/Хокку Басё/

Заманила утром ранним

ельника полоска.

Тонут в солнечном тумане

ёлки и берёзки.

Схоронились где-то рядом

тайники грибные.

Хорошо, когда парадом

высыпят иные.

Пробралась сквозь ворох тесный

веточек колючих.

Предо мною (Царь небесный!)

боровик. Из лучших!

Шляпка что пирог румяный

с капелькой-росинкой.

Ножка — столб, он без изъяна.

Где моя корзинка?

Тут по сердцу полоснуло:

ты в чужом угодье!

Ветки полог свой сомкнули —

это крыша вроде.

Трав душистые извивы

гриб тот пеленали.

Золотые рыбки ивы,

по краям пристали.

Натрусили ели хвою —

мягкий трон высокий.

Не порушу, не раскрою

даже ненароком.

День-озорник

Светлый день. Но вдруг –

Маленькая тучка, и

Дождь заморосил.

/Хокку Басё/

Что за день затеялся с утра!

Тайный озорник вдруг объявился?

Я зашёл в сарай свой по дрова,

два полена на полу — свалился.

Шёл, смеясь, мотая головой —

ветка шапку с головы стянула,

покачала ею надо мной.

Доставать не стал, побрёл понуро.

Приоделся, ждал соседку я,

распахнул торжественно калитку.

Ма-а-аленькая тучка лишь меня

окатила дождичком. До нитки!

Дятел

Стучит и стучит

У домика лесного