Твоя половина мира - Евгений Прошкин

Тиль глубоко вздохнул, ощупал голову, уже без страха, и поймал в зеркале свое отражение.

— Н-да...

В висках снова что-то запульсировало — явно не похмелье. Что-то неизлечимое. Через полторы минуты.

— О-о-ох-х-х... Только не это...

Цепляясь за округлую спинку, Тиль поднялся и нетвердо шагнул в сторону. Тридцать грамм разбавленной водки принесли куда меньше облегчения, чем ожидалось.

Старший следователь городской прокуратуры Н.В. Ефимов приблизился к стойке и предъявил жетон.

Тиль чувствовал, что это уже сбылось. Накинув куртку, благо остальное было на нем с вечера, он проверил пистолет и осмотрелся. Пол, потолок, четыре стены.

Ефимов скользнул взглядом по расклеенной в лифте рекламе и тронул кнопку “17”.

Тиль обернулся на окно. Семнадцатый этаж.

Женщины взвизгнули. Патрульный стиснул зубы и вытащил служебный терминал. “Скорая” приехала быстро. Труп лежал на спине, из-под затылка растекалась черная лужа.

Есть тысяча способов угодить под машину, а сорваться с карниза — только один. Человек летит не пти-Цей, он летит, барахтаясь, как собака в воде. Иногда успевает крикнуть, иногда — нет, и это единственное отличие между всеми, упавшими с семнадцатого этажа.

Дома патрульный станет рассказывать жене, она упрекнет — мол, не надо, скоро ужинать. После ужина тоже не расскажет — начнется хороший детективный сериал. Потом они лягут спать, и на ночь история о покойниках будет тем более неуместна.

Вот и все.

Ефимов вышел из лифта и двинулся по коридору.

Нет, не все... Тиль еще раз прокрутил вариант с карнизом. Нога соскальзывает — селяви, — на раме остается лоскут кожи с левой ладони, потом — а-а-а-а// — он все-таки закричит. Потом — тяжелый удар об асфальт, белые лица прохожих, сирена “Скорой”. Грузят, увозят.

А где оцепление?..

Спустя несколько минут из парадного выбегает Ефимов. Он почему-то один.

Где группа захвата? Где бойцы московского “Аза” ?

Следователь остановился у порога — уже не в варианте. Здесь, на семнадцатом этаже.

Тиль распахнул дверь, и Ефимов замер с согнутым пальцем. Он так и не постучал.

— Доброе утро. Это у вас что, интуиция?..

— Хороший слух, — буркнул Тиль. — Заходите.

Следователь беззвучно прошелся по толстому паласу. Тиль вспомнил, что ворсистая дорожка лежит и в коридоре. Ефимов, очевидно, думал о том же.

— Много пьете? — спросил он.

— Не часто.

— Надеюсь. С вашим образом жизни нужно всегда быть в формь. — Ефимов уселся в кресло и достал из плаща бутылку пива. — Это вам. Вы ведь не откажетесь, герр э-э...

Тиль сбил крышку об угол стола и присосался к горлышку, Пиво в Восточной Европе варить не умели, но сейчас он готов был это простить.

Следователь осуждающе поцокал.

— Где же ваше самообладание? В Москве совсем недавно, а манеры уже местные, герр э-э...

Тиль отдышался и посмотрел бутылку на просвет.

— Зовите меня Шариком, — сказал он. — Устраивает?

— Главное, чтобы вас устраивало. — Ефимов подвинул пепельницу и, понюхав щепотку пепла, удовлетворенно покивал. — Это был Рихард Мэйн?..

— Он самый.

— И сколько у вас еще карточек?

— Теперь на одну меньше.

Тиль помассировал переносицу. Ареста впереди не было. Была какая-то возня, перемещения стрелков по этажам, а вот ареста... Нет. Ни его бегства, ни их погони.

— Куда-то собирались идти? — осведомился Ефимов, указывая глазами на куртку.

— Пива хотел купить.

— Значит, я сегодня за добрую фею. Тиль усмехнулся.

— Что у вас с Козасом? — неожиданно спросил следователь.

— С кем?..

— Ульрих Козас, — отчетливо повторил Ефимов. — Козас ваш друг?

У Тиля возникло странное ощущение. То, что должно было случиться вчера на улице, происходило сейчас, у него в номере. Разговор из нереализованного варианта. И группа захвата, кстати, тоже. Но арест ему по-прежнему не грозил.

— Мы с Ульрихом не были друзьями. Врагами тоже не были, — осторожно добавил он.

— Почему это вы о нем в прошедшем времени? Как о покойнике...

Тиль поперхнулся. Не от фразы. От того, что вдруг увидел Козаса живым и невредимым. И себя рядом с ним — через десять часов, в ресторане. Беседа старых знакомых, смахивающая на деловые переговоры. О чем?..

— Мне позвонили на домашний, — сказал Ефимов. — Сегодня у меня выходной, обещал дочери... А!.. — он вяло отмахнулся. — Я всегда ей что-нибудь обещаю. Она привыкла к мысли, что ее отец врун. У вас дети есть?

— Не знаю. Вряд ли.

— Так вот. Утром был звонок с инфинитивного терминала. Ваш наверняка такой же, обезличенный... Кстати, тоже не подвиг. До двух месяцев исправительных работ.

Тилю показалось, что Ефимов отвлекает его специально. Забивает уши пустым трепом, чтобы он не смог сосредоточиться и понять, о чем они с Козасом в ресторане... И зачем?.. И как...

— Анонимный звонок, — спокойно продолжал следователь. — Некто сообщил, что готов поделиться информацией по трем убийствам. Назначил встречу, назвал адрес, просил... хм... умолял захватить пива. Чаще мы расплачиваемся конфискованными стимуляторами, а сейчас... Я решил, что это чья-то шутка.

— Но вы слишком любите свою работу, чтобы пренебречь даже таким шансом.

— Я ее ненавижу, — Ефимов улыбнулся. — В том числе из-за подобных звонков. Вас сдали ваши же подельники.

— У меня нет никаких дел. И подельников у меня быть не может.

— Разберемся. Чужие документы — достаточный повод для ареста. Я рассчитываю на ваше благоразумие...

Ефимов снова воспроизвел — почти дословно — свою реплику из того несостоявшегося разговора. Вот это самое он и сказал бы, если бы Ульриха Козаса убили и если бы Тиль вздумал приехать к его дому.

Следователь поднялся и полез в карман за жетоном.

— Если у вас есть оружие, я искренне советую...

— Почему вы спросили про Козаса? — оборвал его Тиль.

— Звонивший назвал три имени: Федор Полушин, Сергей Максимов, Ульрих Козас. Все упоминались как жертвы. Двое из них действительно погибли, а третий...

Козас. Вот оно как... То, что Тиль видел ночью, не было ни сном, ни пьяным бредом. Форвертс, один из вариантов развития событий. И труп Козаса, который грузили в машину... это тоже был всего лишь вариант. Чей-то форвертс, также нереализованный. Кто-то, как и Тиль, выбрал иное.

— Я навел справки, — сказал Ефимов. — Ночью с гражданином Козасом действительно могло случиться что-нибудь неприятное. Кто-то обстрелял окна в его доме. Не квартиру, а лифтовую площадку. Пострадавших нет, заведено дело по статье “злостное хулиганство”. Профиль не мой, я об этом узнал бы только из новостей, но... там живет Ульрих Козас. И у меня возникли вопросы.

— Вы ведь не ожидали меня здесь найти? — спросил Тиль, выглядывая в окно. У тротуара затормозили два черных “Фольксвагена”.