Журнал «Вокруг Света» №04 за 1980 год - Вокруг Света

Делали успехи и ее ученики. Настало время, когда даже упрямец Лино уже не спотыкался на каждом слове, читая учебник или выводя в тетради «заковыристые» диктанты. Теперь Орхидея Перес могла сказать, что научила читать и писать всю команду.

Но самые счастливые минуты пережила она, когда пришло извещение о зачислении в мореходное училище. С первых же дней Орхидея поставила дело так, чтобы к ней относились, как ко всем курсантам, и сама старалась ни в чем — ни в учебе, ни на занятиях физкультурой или добровольных работах в порту — не уступать им. В учебнике по штурманскому делу она хранила журнальную вырезку о советской женщине — капитане дальнего плавания.

— Оказалось, что овладевать морскими дисциплинами ничуть не легче, чем выбирать в шторм перемет. И в трудные минуты я не раз перечитывала заметку, — вспоминает Орхидея. — А в 1962 году мне посчастливилось познакомиться и с самой героиней очерка. Мы работали в порту. Радом шла разгрузка советского судна «Омск». И вдруг узнаю, что на нем Анна Ивановна Щетинина. Ребята подшучивали надо мной: какой же из тебя выйдет капитан, если боишься пойти познакомиться со своим коллегой? Я отправилась на «Омск». Анна Ивановна была на судне, тепло встретила меня, пригласила в каюту. Мы долго беседовали за чашкой кофе. Анна Ивановна интересовалась моими дальнейшими планами. Я рассказала, что хочу стать лоцманом, но это очень сложно для женщины. Ведь лоцман должен быть не просто опытным моряком, он еще и представитель своей страны, первым поднимающийся на борт иностранного судна, по работе которого судят о ней и ее людях.

Внимательно выслушав меня, Щетинина сказала: «Конечно, трудности будут. Но вы молоды, Орхидея, у вас все впереди. Сейчас важно получить хорошие знания, потом придет и опыт. Только всегда нужно быть настойчивой». Это напутствие я запомнила на всю жизнь.

Орхидея обещала написать Анне Ивановне Щетининой, если станет лоцманом. Когда долгожданный день наступил, в письме, ушедшем за океан, ни слова не было сказано, скольких волнений стоила ей первая самостоятельная проводка.

...На подходе к Гаванскому порту юркий катерок подскочил к огромной, как гора, — так в этот день казалось Орхидее — корме океанского судна. Она быстро поднялась по штормтрапу и легко перескочила через фальшборт.

— Лоцман-стажер Орхидея Перес. Сегодня проведет свои первые маневры, — представил ее капитану старейший лоцман порта и подчеркнуто спокойно отошел в сторону.

Капитан был изумлен: среди лоцманов вообще редко встретишь молодых людей, обычно это те, кто ранее долго плавал по морям-океанам капитанами или штурманами. А тут — молодая женщина!

После некоторого замешательства капитан подвел Орхидею к креслу и, протянув гостье в морской форме коробку конфет, сказал:

— Это то, что я могу вручить представительнице прекрасного пола у себя на судне. Но ни в коем случае не его судьбу.

— Как вам будет угодно, — в тон ему ответила Орхидея. — Если вы предпочитаете терять время на внешнем рейде, дело ваше. Другого лоцмана сегодня не будет.

Обескураженному капитану не оставалось ничего другого, как подчиниться. Зато когда Перес безукоризненно провела судно в гавань через узкую горловину и с математической точностью поставила его к причалу, капитан поцеловал ей руку и с чувством произнес:

— Благодарю за прекрасную проводку...

— Так поначалу меня встречали на многих судах, — продолжала рассказ Орхидея Перес, — которые приходили в Гавану под флагами Греции, Кипра, Испании, Франции да и других стран. Однажды, когда море штормило, дул сильный ветер и пришлось исполнять сложные маневры при двух спущенных якорях, капитан даже заподозрил, что я переодетый мужчина. Слишком уж смело, не по-женски, с его точки зрения, я действовала.

Мы встретились с Орхидеей Перес в первый день после ее отпуска. За время отсутствия в порту ошвартовалось много советских судов. А что, если подняться на одно из них? Подходим к сухогрузу «Красноуральск».

— Позовите капитана! — кричим вахтенному матросу.

И вдруг слышим усиленный мегафоном голос с мостика:

— Добро пожаловать, Орхидея!

Навстречу нам по трапу спешит худощавый, быстрый в движениях моряк с капитанскими нашивками. Это Лев Яковлевич Будылкин.

— Что привезли к нам на этот раз? — спрашивает она.

— Трубы, машины, целлюлозу, — шутливо рапортует он и добавляет: — Только сейчас пришел на «Красноуральске» капитаном-наставником.

— А вообще какой раз вы уже на Кубе? — интересуюсь я.

— Затрудняюсь и сказать! — разводит руками Лев Яковлевич. — Хожу сюда с 1960 года. Гавана стала чем-то вроде второго порта приписки.

— Значит, у вас здесь много знакомых?

— Конечно! И знаете, одной из самых запоминающихся и приятных была встреча с Орхидеей, — делает он поклон в ее сторону. — Женщин-лоцманов я до этого не встречал. Но когда товарищ Перес впервые поднялась на борт моего судна — это был «Академик Орбели», — я без всяких опасений вручил ей судьбу корабля. Я не раз встречался с нашими, советскими женщинами-капитанами, которые не уступают в мастерстве судовождения мужчинам. Можно было только благодарить судьбу, пославшую такого очаровательного лоцмана.

— Я тогда старалась держаться с подчеркнутой серьезностью, даже не улыбалась, — смеется Орхидея. — Ведь это были мои первые самостоятельные шаги.

— Поэтому-то я и не вмешивался в ее команды, — тоже улыбается Лев Яковлевич, — хотя внимательно следил за всеми действиями и был готов в любую минуту прийти на помощь. Мы прекрасно вошли в гавань и ошвартовались с первого захода. Работой лоцмана я остался очень доволен. Так всегда было и в последующие годы.

— В то время я была единственной кубинкой, овладевшей морской профессией, а это ко многому обязывает. Сейчас у нас и другие женщины работают на судах, учатся морским специальностям.

— А кем вы хотите видеть своих детей, когда они подрастут? — задал я вопрос.

— Ваш вопрос опоздал. Оба моих сына уже взрослые. И оба тоже моряки. Я рада, что моя любовь к морю передалась им.

...Позднее в тот же день, когда я стоял на набережной Малекон, из канала, ведущего в порт, выскочил лоцманский катер и, вздымая носом седые пенные усы, устремился к ожидавшим на рейде громадам океанских судов. Рядом с рулевым виднелась женская фигура в светло-желтой форменке. Значит, кто-то из капитанов скажет скоро: «Добро пожаловать, Орхидея!»

Леонард Косичев

«Он крепко любил реку...»

Вас интересует именно эта река? Тогда вам следует поговорить с Валерием Сергеевичем Исаковым, старшим инженером отдела обоснования переброски стока северных и сибирских рек на юг страны. Он у нас большой знаток этой Чу, как всего, впрочем, Казахстана и Средней Азии... Нет на Чу урочища, которого бы он не знал в совершенстве. Несколько лет подряд Ясаков руководил научными изысканиями в долине реки — был начальником партии...

Так мне ответили в Государственном гидрологическом институте, что в Ленинграде на Второй линии Васильевского острова, куда я обратился за помощью перед отъездам на Чу.

Ясакова я увидел за столом, над которым висела раскрашенная схема всей Чуйской долины. На краю стола — красиво надписанные и аккуратно сложенные в стопки полевые журналы и дневники. Карандаши ощетинились остро отточенными жалами — ни одного тупого или поломанного. Единственная вольность — темно-красные, с медным отливом перья фазана в особом стаканчике.

Узнав, что я собираюсь на Чу, Ясаков грустно улыбнулся:

— А я вот не могу. Прикован к отчету. Будете на Чу — поклонитесь от меня Васильеву...

— А кто такой Васильев? — спросил я.

— Как, вы не слышали о Владимире Александровиче?! — Ясаков смотрел на меня, и его серые глаза были полны сожаления. — Когда вы уезжаете на Чу?

Я назвал дату, и минут через пять он принес мне какие-то фолианты. Валерий Сергеевич нес их так, как подсобники на стройке таскают стопки кирпичей — прижав к животу и поддерживая снизу на вытянутых руках.

— Вот, полистайте хотя бы это... На одной из книг я прочитал: «Ежегодник отдела земельных улучшений. Санкт-Петербург, 1911». На других стояло то же название, только даты издания были другие. Я открыл один из «Ежегодников» и увидел схему поперечного сечения участка реки Чу. Полистал — наткнулся на фотографию человека в фуражке с кокардой и в офицерской форме.