Конвой - Игорь Башкирцев

Асфальт по бартеру

Территория роты отличалась в высшем смысле убогостью и неухоженностью. Казарма представляла собой обшарпанное здание бывшего шахтерского общежития, построенного еще после войны. Большую часть территории зачем-то занимал спортивный городок. Плац заменяла небольшая условно асфальтированная площадка перед котельной. Почему условно? Потому что большая часть этой небольшой площадки была залатана цементным раствором.

Особенность конвоя было то, что военный городок стоял на балансе охраняемого объекта, то есть «зоны». Но руководство колоний, как правило, не особо желало тратить средства на нас. Точнее сказать, вообще не желало. Изредка выделялись какие-то материалы: немного краски, оконного стекла, электрических лампочек. Вот и приходилось искать нестандартные ходы в самой «зоне» в тайне от руководства. В этом помогал чай. С помощью этого любимого напитка обитателей колонии можно было достать многое. Остальное через «макли» выменивалось на близрасположенных предприятиях. Но это не позволяло сделать какой-то серьезный ремонт. И вот однажды «счастье» привалило…

Однажды осенью в субботу с видом человека, пережившего огромную трагедию, в подразделение приехал директор асфальтового завода, который находился километрах в двадцати от нас. Из его сбивчивого рассказа стало ясно, что на завод завезли мокрый песок, а неожиданные ночные заморозки поставили производство под угрозу. Подзамерзший песок отказывался высыпаться из вагонов. Из-за этого производство асфальта могло остановиться: что-то там застывало. А это что-то затем надо будет длительное время чистить и долбить вручную. Другой песок в советский выходной, естественно, найти было негде, помощи, кроме, как от нас, ждать было неоткуда.

Я доложил комбату, и в обход запретов на выделение солдат на работы в сторонние организации, решение было принято «Помочь!» Директор завода обрадовался, но услышав вторую часть фразы загрустил. Ему было предложено делиться: пятьдесят на пятьдесят, то есть половина асфальта в роту. Возражения не принимались. Такого шанса обустроить территорию городка больше не будет. От безысходности директор согласился. Началась большая стройка. Одна группа воинов долбила песок в вагонах, чтобы он высыпался в люки, вторая – выкапывала все на территории и вновь вкапывала там, где оно должно быть, третья – вручную укатывала асфальт. Для укатывания плаца появился настоящий асфальтоукладчик. Офицер с фамилией бывшего генсека четко контролировал отправку асфальта с завода в оговоренных пропорциях.

К вечеру руками солдат территории военного городка, караульного дворика, питомника служебных собак, а также подступы к этим объектам приобрели шикарный вид.

Нам, конечно, было немного стыдно перед директором асфальтового завода, но дело было сделано большое.

Через несколько дней нам высказал слова «благодарности» лично командир полка: «Еще раз узнаю, что вы выделили подчиненных в сторонние организации для работы, я сам лично вас закатаю в асфальт». Но глаза у него в этот момент были добрыми, из чего нами был сделан вывод, что серьезных последствий нас не ожидает.

Начальников добавилось

Первый год моей службы рота подчинялась непосредственно командиру полка. Что это значило? Это значило, что мы с командиром роты во всей округе были крайне уважаемыми людьми. Даже ни одно серьезное мероприятие в масштабах поселка и всего района не обходилось без приглашения нас. Но вскоре все изменилось. Старшим руководством было принято решение объединить несколько подразделений в батальон, а штаб батальона разместить в нашей роте. Это был удар по самолюбию.

Вскоре прибыли 40-летний комбат в звании майора, замполит и начальник штаба в званиях старших лейтенантов. Первый сразу заявил, что до него мы жили и служили не правильно, второй – о полной перестройке партийно-политической работы в подразделении, а третий – о необходимости не вылезать из караулов. В общем, начало удалось. К моему ужасу командир батальона с замполитом поселились со мною в общежитии. От такого соседства выход был только один – выполнять требование начальника штаба и абсолютное большинство времени, по крайней мере, на первых порах, проводить в караулах, чтобы поменьше встречаться с новоявленными начальниками в казарме и общаге.

Авторитет наш уменьшился. Теперь начальник колонии нас в упор не видел, руководство района в президиумы сажало комбата и его замов. Мы с ротным на этом уровне стали простыми смертными. И только райком комсомола оставался отдушиной.

Наступивший вскоре государственный праздник окончательно убил мое настроение. Я из самых лучших побуждений накрыл в общежитии относительно праздничный ужин, но крепкие напитки от греха подальше спрятал. И правильно сделал.

Прибывшие начальники, не оценив моих кулинарных «изысков» в виде жареной картошки и соленых огурцов, категорично заявили, что они, конечно же, хотят ужинать, но я наверняка под видом праздника предложу им спиртное, а они и сами не пьют, и мне не советуют.

Это убило меня и мое настроение окончательно. Теперь проверка службы стала моим основным занятием. Я выполнял все мыслимые и немыслимые нормы контроля, особенно ночью. Все меня за это хвалили, но силы меня оставляли. И так продолжалось месяца до сороколетия комбата. Он сказал, что эту дату нельзя отмечать и предложил употребить чисто символично. Магазин уже был закрыт, закуски не было, поэтому решено было немного поделиться чужим урожаем соседнем огороде. Желающих идти не было, поэтому именинник предложил сыграть мне и замкомбата сыграть партию в шахматы. Я выиграл, и мой начальник обеспечил нас экологически чистой закуской.

«Символичное» празднование закончилось с песнями под утро.

Дефицитный напиток

Как правило, в каждом регионе страны были свои «визитные карточки» в виде народных промыслов, фирменных блюд, кондитерских изделий и, естественно, напитков. Был такой напиток и в области, где я служил. Но достать его было крайне проблематично. Для этого надо было либо знать кого-то из руководства, либо иметь хорошие контакты в официальных структурах. Для меня такой спасительной структурой был райком комсомола.

Я собирался в первый свой отпуск и приобретал все, что являлось этим самыми «визитными карточками» края, где я служил. Среди них само собой оказалось не менее пяти бутылок фирменного напитка.

Утром в день отъезда, а это было воскресенье, я в общежитии неосторожно при укладке большой сумки выставил бутылки на всеобщее обозрение. Подготовившись к отъезду, я пошел в магазин, чтобы купить себе поесть на дорогу. Перед этим я ненадолго зашел в роту, где встретил комбата с замполитом, которые подозрительно заботливо уточняли о моем отпуске, как я доберусь до вокзала, предлагали уазик, передавали приветы родителям, наложили мне в качестве подарков множество различных «маклей». Я поблагодарил, попрощался, забежал в магазин. Ассортимент товаров советского поселкового магазина не предполагал моего долгого там