Конвой - Игорь Башкирцев

и в абсолютном большинстве случаях выглядели так: «Ох», «Ах», «Классно», «Ничего себе», «Вот это да». Неожиданно начальник штаба заметил, что дверь чуть приоткрыта, и в щель кто-то смотрит. НШ показал жестом всем замолчать и вышел из кабинета, от которого быстро удалялся капитан – помощник начальника штаба полка, который приезжал к нам с проверкой. Этот офицер был уже в приличном возрасте, карьера у него не задалась, он за это был на всех обижен и, возможно из какой-то мести, активно сотрудничал с особым отделом. По крайней мере, все были в этом уверены, а подозрения основывались на конкретных фактах.

Комбат понял, что ситуация критическая, и из нее надо выходить. Выход, как обычно, был найден быстро. Майор сработал на опережение. Он позвонил начальнику особого отдела и сообщил, что помощник начальника штаба нашел в «зоне» вражеский журнал и пытался им разложить наши патриотические чистые души.

Когда ПНШ прибыл в полк, он сразу направился в компетентные органы, где хотел сделать важное заявление. Но там его уже ждали. Спрос с «растлителя» был очень строгий. Ему даже не дали сказать слова, а в завершении взяли клятвенное обещание о том, что больше подобных фактов, играющих на руку мировому империализму, он не совершит.

Так благополучно разрешилась очередная «антисоветская» история, а журнал в запечатанном пакете под охраной был доставлен в особый отдел. Капитан с тех пор на нас обиделся и общался строго по служебным вопросам.

В ыдающийся педагог

В первые месяцы офицерской службы я «железной» рукой наводил в роте порядок. Но, как политработник и воспитатель, искренне считал, что скоро наступит момент, когда можно будет строить работу исключительно на сознании подчиненных. К концу года такой момент, на мой взгляд, наступил. В один из дней перед праздником я организовал общее собрание всех категорий военнослужащих с оригинальной повесткой дня: «Прослужим наступающий Новый год без нарушений воинской дисциплины!» Мероприятие удалось, выступающие были активны, нарушители били себя в грудь. За решение собрание, совпадающее с повесткой, весь личный состав в едином порыве проголосовал единогласно.

Я возгордился своими педагогическими способностями, стал почти демократичным. В общем сознательность военнослужащих достигла вершины.

1 января я отпустил пятерых воинов в увольнение, для остальных во главе с командиром взвода в возрасте командира полка была организована лыжная прогулка без всяких временных нормативов.

Пока ждал возвращения отдыхающих, я продолжал гордиться своим вкладом в партийно-политическую работу, военную педагогику и психологию. Вскоре стали проявляться плоды этой гордости.

Вначале прибыли увольняемые на такси из районного центра. За рулем был пьяный воин, который тут же заснул, в салоне остальные сослуживцы в таком же состоянии, а из багажника раздавались душераздирающие вопли. Открыв крышку, я обнаружил там таксиста. Мне долго пришлось извиняться, надарить ему кучу «маклей», пока он без претензий уехал.

Следующим результатом моей педагогической победы стали вернувшиеся лыжники. Среди них оказалось трое, в том числе взводный, в нетрезвом виде. Позже пришла женщина и сообщила, что кто-то вскрыл обчистил домик лесника, из которого пропали продукты и спиртное, а следы вели в сторону военного городка. Я доказал, что мои не могли этого сделать, но все понял.

Концовка дня также «удалась», из пяти прапорщиков-контролеров на службу прибыли только трое, двое из которых были просто пьяны.

С демократией было покончено. Присутствие педагогики и психологии в формах и методах работы значительно сократилось. Собрания теперь проводились крайне редко. Изречение «Не доходит через голову – дойдет через ноги» стало девизом роты на ближайшие месяцы. Нарушений дисциплины в подразделении не было почти год.

Трезвенники

Нас в очередной раз собрали на сборы руководителей групп политзанятий. Таким мероприятиям молодые офицеры всегда были рады. Во-первых, на два-три дня мы вырывались из своих маленьких городков и поселков в областной центр, где жили в приличной гостинице и вечера посвящали досугу. Во-вторых, нас прельщала сама элементарная возможность выспаться, правда, не всегда.

В этот раз что-то сразу пошло не так. Командир полка при открытии сборов был не очень приветлив и всех предупредил: «В гостинице никаких ресторанов. Приеду и проверю». Все не придали этому особого значения, посчитали такое поведение следствием каких-то личных неприятностей подполковника или просто плохого настроение. Поэтому вечером, оставив ненужное в номерах, народ почти организованно оккупировал ресторан на первом этаже.

Наша компания вчетвером пришла последней. Мест уже не было, и мы отправились в другое питейное заведение. Оно оказалось с крайне редким для тех времен режимом работы до шести часов утра.

Стол ломился, музыка играла, девушек было много, денег по тем временам офицеры получали достаточно для достойного существования. В общем, незаметно наступили эти самые шесть часов утра. Мы быстро поймали такси, приехали в гостиницу и оставшееся время до отъезда на занятия, которые предварял завтрак в офицерской столовой, использовали для приведения себя в кондицию под холодным душем. Надо сказать, что внешне нам это почти удалось, а вот внутреннее состояние вкупе с активной и бессонной ночью было крайне мерзким.

На выходе мы увидели встревоженных коллег. Оказывается, командир полка не бросил слов на ветер, а вечером посетил гостиничный ресторан. Там он волевым порядком прекратил празднование встречи. Народ, почти не поев и не выпив, расплатился по счетам, чем видимо доставил радость руководству и сотрудникам заведения.

На утро все с тревогой ожидали разбора полетов. Так и произошло. Шум стоял неимоверный, взыскания сыпались как из рога изобилия. Концовка бурной речи подполковника была посвящена нашей четверке. Мы были названы порядочными офицерами, которые приехали на сборы за знаниями, а не для разгульного образа жизни. Требования начальника для нашей четверки – это не пустой звук, а руководство к действию. В общем много хорошего мы узнали о себе. Поэтому, после ухода, КП мы заснули на заднем ряду с чувством глубокого удовлетворения.

Политзанятия и воспитание конвойника

Не знаю, кто это придумал, но занятия по политической подготовке во всех документах считались основной формой воспитательной работы с подчиненными. В других родах войск возможно это было и так, но только не в конвое. Во-первых, к нам шли призывники с самой низкой категорией годности. Во-вторых, на занятия вообще было очень трудно собрать людей, особенно в период увольнения в запас – половина или большая часть в основном карауле по охране «зоны», а большинство из оставшихся – либо во временных караулах, либо в других дневных видах нарядов. В-третьих,