Помогать нельзя наказывать, терпеть нельзя просить? Бедность и помощь нуждающимся в социокультурном пространстве Англии Нового времени - Юлия Евгеньевна Барлова

Теперь опишу я одежду свою

Из грубого серого льна ее шьют

Пиджак и жилетка висят как мешок

А для рубашки я, видимо, слишком высок

Есть два башмака, но не пара они

Подошва худая, худые носки

Пятнадцать соседей по спальне у меня

Кто спит, кто храпит, кто болтает

Кто в карты на деньги играет

Дерутся, ругаются, ссорятся,

И только никто не молится!

…

За высокой стеной виден неба квадрат

Убежать я отсюда так был бы рад

Но стена высока, надзиратель суров

Мы же нищие просто, а держат нас хуже воров!

Не видать мне ни дома, ни сада, ни поля,

Ничего не видать, что любил я на воле…

Ну да ладно, пишу как-то слишком трагично

Думал весело все рассказать и комично

Ледяной воды кружку за вас поднимаю до дна,

Ведь ни пива, ни портера здесь, ни вина

Трезвый образ ведем, чай и воду лишь пьем![113]

Но был ли работный дом первой половины XIX века тождественен тюрьме? Вопреки расхожему мнению, этого утверждать нельзя. Так, правила позволяли нищему покидать работный дом, как только в округе появлялись рабочие места. Были люди, которых называли «туда-сюдашники» (ins and outs), они часто приходили на короткий срок, пользуясь работным домом как временным бесплатным пристанищем, хоть и со спартанскими условиями.

«Не получилось» осуществить и замысел, по которому работный дом должен был стать единственным выходом для взрослого трудоспособного паупера, нуждавшегося в социальной поддержке. Законодатели так и не смогли побороть практики «открытого призрения» в отдельных приходах, т. е. помощи трудоспособным нищим в том или ином виде – едой, одеждой и пр. Отчасти это было связано с нараставшей в обществе антипатией в отношении новой системы работных домов. Иногда эта антипатия проявлялась в форме саботажа процедуры выборов или назначения должностных лиц работных домов, иногда – в массовых выступлениях толпы. Например, в 1842 г. в Стокпорте люди штурмовали стены работного дома извне, крича, что они штурмуют Бастилию. Имели место и отдельные криминальные инциденты: например, через несколько недель после открытия работного дома в Абингтоне произошло дерзкое покушение на жизнь его начальника, некоего мистера Эллиса.

В 50–60-х гг. XIX в. Англия буквально взорвалась от критики условий содержания пауперов в работных домах. Писатели, политики, врачи, религиозные деятели на страницах периодических журналов публиковали заметки, очерки и памфлеты, которые в общей массе, по словам немецкого исследователя Э. Мюнстерберга, «создали такую репутацию английскому работному дому, что человек, которому предлагали туда поступить, совершенно отказывался от помощи, не желая получить ее ценою собственной свободы».[114] Изменения в общественном настрое способствовали тому, что к концу XIX столетия условия в работных домах заметно улучшились. Была централизована и усовершенствована система медицинского обслуживания, улучшилось меню, нищим стали доступны «маленькие удовольствия» – книги, газеты и пр. Дети постепенно переводились в специальные школы или детские дома в сельской местности – т. н. «cottage homes».

Определенную роль в реформировании системы сыграл и политический фактор – деятельность либеральных кабинетов Кэмпбелл-Баннермана и Ллойд Джорджа была отмечена резким изменением курса социальной политики. В 1913 г. исчезло название – работные дома были переименованы в «учреждения по законодательству о бедных» (Poor Law institutions), – а с 1930 г. уцелевшие после Первой мировой войны работные дома были переданы местным (муниципальным) властям. Некоторые здания были проданы или разрушены, а некоторые были реорганизованы под дома престарелых, больницы и хосписы. По сути, это ознаменовало собой конец эры работных домов.

Британский историк Дж. Брэдли справедливо заметил, что «в Англии ситуация с работными домами была своеобразным барометром, отражавшим изменения и колебания в социальном и культурном климате. Появление работных домов в XVII в. отражало резко негативное отношение к бродягам и нищим… Более терпимое – или, по крайней мере, более безразличное – XVIII столетие оказалось более щедрым и менее карательным в оказании социальной помощи. Более взвешенная Викторианская эпоха возродила суровый, напоминающий тюрьму, работный дом – «работный дом Диккенса». Наконец, бурный рост благотворительных организаций, внимание к «открытому призрению» и упразднение работных домов – это черты XX века».[115]

Работный дом XVIII в. – «дворец для пауперов»

Кровать в работном доме начала XIX в.

Столовая в работном доме, начало XIX в.

Так или иначе, исследование этапов истории работных домов как института британской социальной политики позволяет обогатить историческим ракурсом современную дискуссию о социальном обеспечении и социальном неравенстве, поднимая важные вопросы о современных проблемах бедности, включая безработицу, бездомность и исключение из общественной жизни.

Правила поведения и список наказаний в работном доме, середина XIX в.

«Старое как перешедшее в новое»: дружественные общества, помощь незамужним матерям и иные практики «открытого призрения»

Продолжая мысль о том, что «старое законодательство» как комплексная система помощи нуждающимся со стороны английского государства и общества не было полностью уничтожено реформой 1834 года, постепенно «встраивалось» в новую систему, а некоторые его элементы сохранились даже в современной жизни Великобритании, нельзя не остановиться на отдельных практиках социального призрения, зародившихся в недрах «старой системы» и переживших не один «крутой поворот» в эволюции британского социального законодательства.

Одним из крайне интересных и малоизученных явлений в истории британской социальной политики являются «дружественные общества» («friendly societies») – организации взаимопомощи, создававшиеся средними и низшими слоями и в Новое время ставшие важной частью так называемого «добровольного сектора» социальной помощи. Такие организации, зародившиеся в Англии, впоследствии появились на территории Уэльса, Шотландии, Ирландии и, чуть позже, в Соединенных Штатах Америки.

Первое определение дружественному обществу дал в конце XVII века знаменитый просветитель Даниэль Дефо в своем сочинении «Очерк о проектах», которое, кстати, не очень известно в России. Под «дружественным обществом» Дефо понимал «определенное количество людей, заключивших общий договор с целью помочь друг другу в случае несчастья или беды, их постигнувших». Этот договор предполагал внесение регулярных взносов, в совокупности формирующих фонд взаимопомощи. По мнению мыслителя, обстоятельства жизни и уровень доходов «друзей» должны быть схожи, в противном случае в случае несчастья один получит больше, а другой меньше, чем заплатил».

Вот как, например, в очерке обосновывалась выгода от вступления в дружественное общество для матросов, служивших на флоте. Посредством анализа среднего процента ранений Дефо рассчитал, что если в дружественное общество вступят