Шестнадцать - Анна Чиж-Литаш

Алена чувствует, как каменеют мышцы. Она пытается выдавить из себя ухмылку, но губы превратились в лед, а в глазах застыли хлопья снега.

— Ты хоть целовалась? — Карина наклоняется над ее ухом.

Алена резко отстраняется.

— Конечно, целовалась! Что за глупости! — улыбка все же касается губ.

— Точно? — лицо Карины снова рядом.

— Да точно! — Алена отталкивает ее руками. — Что за дебильные вопросы!

— Почему сразу дебильные? Например, у Тани это любимая тема.

— Отвали, — Таня, вытянув ноги, рассматривает свои новые сапоги.

— Да ладно тебе, просвети Синичкину. Вдруг ей скоро практика предстоит, а она и теорию на двойку знает.

— Сама и расскажи. Ты у нас тоже опытная, — Таня достает из кармана пачку сигарет. — Или стесняешься?

— Запомни главное правило, Аленушка! Не лежи, как бревно.

Снова этот смех. Снова во рту привкус тошноты. Ледяная волна бьет ее по лицу. Алена пытается сдвинуться с места — получается. Она наклоняется и поднимает с земли пустую бутылку от пива и опускает ее в урну. Вернувшись к скамейке, берет сумку и вешает ее на плечо. На ее губах улыбка. Русые волосы, секунду назад обрамлявшие лицо, развеваются за спиной. Стоит прямо, изо всех сил стараясь уверенно держаться на довольно высоких каблуках.

— Мне пора. Я обещала маме, что буду дома не позже девяти, — перед тем как развернуться и уйти, посылает им улыбку. — Спасибо за вечер, но мне честно пора домой.

Они остаются вдвоем. Таня и Карина. Не отрывая глаз, взглядом провожают Алену, пока та не скрывается за поворотом. Еще полчаса сидят рядом, спрятав слова далеко под теплым свитером, медленно прогуливаясь каждая в своем мире. Вдвоем. Одни.

Глава 10

— Девочки, давайте быстрей! Еще домой топать полчаса и уроки делать! — Алена, поставив руки по бокам и нервно топая ногой по разбитому асфальту, поторапливала подруг.

— Подожди ты, — Карина подняла рюкзак с земли и забросила на плечо. — Дай договорить!

Алена впервые пошла с девочками на тренировку. Таня и Карина занимались плаванием, сколько себя знали. Алена с искренним восхищением наблюдала за их четкими движениями. В эти моменты они были другими. Без злости, напыщенности, грубости. Обычными девчонками, которые перед тем как войти в воду сняли маски и положили их на скамейку, стоящую вдоль стены.

Алена любила воду, но плавать толком не умела. Интерес взял верх, да и коротать зимние вечера дома ей не особо хотелось.

На ней был белый в синюю полоску купальник. Алена, стараясь не привлекать к себе внимание, быстро запрыгнула в воду. Ей казалось, что никого более худого в бассейне нет. Она стеснялась худых ног, которые, как ей казалось, напоминали две длинных тонких ветки. Такое же определение давала и рукам. Но больше всего смущала верхняя часть туловища, точнее, отсутствие одной из главных ее частей — груди. Поэтому следующий час из воды торчала только голова в белой шапочке.

В душевую она зашла последняя, в надежде, что кабины будут пустыми. Карина, увидев ее, резко выскочила из-за стенки:

— Руки вверх! Вы арестованы, — прокричала она, бросив в нее мочалкой.

— Карина, ты дура! — Алена подняла мочалку с пола и отправила обратно.

Карина, не стесняясь, бегала голая по душевым, то и дело, выбрасывая очередные фокусы. Таня тоже чувствовала себя раскованно. Она долго намыливала тело, напевая под нос мелодию, известную только ей.

Алена выбрала самый крайний душ. Она не помнила, когда в последний раз мылась так быстро. Обернувшись в бледно-розовое полотенце, пошла в раздевалку. Всю дорогу от бассейна думала лишь об одном, чтобы завтра в школе девчонки не рассказали о ее худобе и поролоновом лифчике, заменявшим ей грудь.

Они не рассказали. То ли не заметили, то ли не сочли этот факт интересным и достойным внимания.

— Короче, вы как хотите, а я пошла домой!

— Да идем мы, идем! Ну ты и зануда, Синичкина! — Карина шлепнула ее рюкзаком по попе. — Зануда, но уже какая-то родная. Еще немного и я тебя полюблю, — она наклонилась и горячо поцеловала ее в щеку.

— Да ну вас! — Алена слегка оттолкнула ее в сторону. На губах играла улыбка.

В последние недели что-то изменилось. Девочки стали относиться к ней по-другому. Не могла объяснить почему, но видела перемены и больше не злилась на них. Да, ее по-прежнему возмущало их поведение, слова и манера разговаривать, но в душе прощала их. Наверное, так прощают людей, которых любят, размышляла Алена.

— Давай, сиротка, проведем тебя до остановки, — Таня подхватила ее под второй локоть. — Вдруг тебя украдут, потом твоя мама с нас кожу снимет.

Они повернули за угол дома, где жили девчонки, и вышли на аллею, освещенную желтыми фонарями. Еще шаг — замирают. Первые секунды они не знают, что делать. Ноги каменеют, а языки присыхают к небу.

На углу дома лежит Катя. Над ней стоит невысокий парень и бьет ее ногами. Она молчит, изредка поскуливая, как дворовая собака.

— На, получи, — он отводит ногу и с размаха бьет ее в живот. — Чтоб ты больше не плодилась, тварь!

Карина бросает рюкзак и бежит вперед. Таня, спотыкаясь на каблуках, летит за ней. Алена стоит на месте. Не может поверить своим глазам и ушам. Это все иллюзия, мираж, сон. Это не может быть правдой.

Девушка все же делает шаг. Медленный, неуверенный. Ноги не слушаются, руки не подчиняются. Еще секунда и она падает.

— Синичкина, вызывай милицию! — Карина кричит так громко, что Алена невольно закрывает уши ладонями — опять забыла перчатки дома. — И скорую, быстро!

— У меня нет телефона, — шепчет она. Пытается повысить голос, но связки замерзли. — Нет телефона, — закрывает лицо ладонями.

— Отвали от нее, урод! — Карина толкает парня в грудь.

Таня приподнимает Катю: она стонет, ей больно. Девушка вся в крови.

Таня достает платок и вытирает ей лицо.

— Скорую! Быстро! — от ее крика должен проснуться весь район, но никто не слышит — слишком громко в квартирах разговаривают телевизоры. — Синичкина! Вызывай скорую!

— Чтоб ты сдохла! — он плюет на Катю. — Это только начало! Только начало, запомнила? — он руками бьет воздух.

— Пошел вон отсюда! — Карина ловко достает из кармана перочинный ножик и выбрасывает руку вперед. — Еще одно слово, — она шипит, как змея.

— Тише, тише! — он поднимает руки вверх. — Еще вдруг попадешь, — его смех отравляет воздух.

Он разворачивается и выходит на аллею. Пара шагов — останавливается.

— Ваша подруга проститутка! — он складывает ладони около рта и кричит. — Стоит на обочине в Шабанах. Чтоб ты сдохла! Убейте ее сами!

Они снова одни. Никто не вышел из