Поэма о солнце - Полина Борискина

год почти на каждой тусовке ты клянешься ей в любви… не знаю, правда, в какой. И тебя не заботит будущее? Или хотя бы она?

В эту секунду он допил пиво, сжал в руках банку и швырнул ее на тротуар. Его контур стал отливать оранжевым в цвет магазина Дикси.

– У меня есть планы на жизнь, понял ты!? И ты в них не входишь! Никто в них не входит, потому что это моя жизнь. И если я буду всем подряд рассказывать о своих целях, ничего не сбудется. Многое можно болтать всем вокруг, прям как ты! «Ой, стану президентом, когда выросту», а я может сраным пожарником или гавномесом – не ваше дело. Перестаньте лезть в мою голову, там и так полно демонов, им тесно!

Я замер на месте, но не от холода. И нет, не от крика и браной лексики Нила в мой адрес. Я замер даже не от обиды. И так было известно, что нашу дружбу связывает только этот город и, может, пачка сигарет на двоих.

Мне было жаль Лу.

Они когда-то встречались, примерно два года назад. Это было сложно назвать «отношениями» – скорее совместными походами на вечеринки и алкогольные квартирники друзей, где они придавались хмельным чувствам.

На каждой такой тусовке Нил при всех и очень громко называл Сицилию лучшей девочкой в этом мире. Он запрещал другим парням ей прикуривать и демонстративно грубил хозяину вечеринки, если тот не разрешал Лу включить ее музыку на колонке. Нил разливался в таких сентиментальных монологах перед ней, что по их завершении – собирал с рядом стоявших девчонок восхищение, комплименты и восторженные взгляды, как монетки в игре Super Mario.

А потом эти вечера сменялись другими такими же идентичными. Слова Нила находили синонимы, фразы заканчивались, словарик любовных афоризмов исчерпывал себя вместе с деньгами на пиво поприличнее. И в один момент всем это изрядно наскучило. Лу переходила на следующий курс института, а Нил даже не стал его заканчивать. Он всегда хорошо выглядел и говорил, но плохо делал, точнее даже не начинал.

Репутацию «идеального парня» Нил окончательно испортил на ее дне рождении. После третьей кружки медового пива и пары коктейлей он увлекся душевным монологом о чувствах к Сицилии. Они стояли на холоде полтора часа, Нил курил сигарету одну за одной, сминал пачки и эмоционально обкидывал ими стены бара, возле которого стояла Лу, перескакивая с ноги на ногу от холода. В тот момент проходил ее старый знакомый, который перебил Нила, чтобы поздравить малышку с праздником. Нил оскорбился до глубины души. Он тут же словил такси и уехал домой, оставив ее ночью одну посреди улицы.

«кошмаР, равнодушиЕ, ЕльциН, навоЗ, злыдеНь, нудятинА, аллергия», – можно поиграть в «самые омерзительный слова» на тему его поступка.

Лу была настолько пьяна, что была в состоянии только плакать мне в трубку, пытаясь целый час объяснить, где она находится. Я смог найти ее только под утро.

– И вообще-то это она меня бросила! – резко начал Нил. – Она сама не знает, сколько в ней неуверенности, наивности и детской тупости. Думает, что все знает. Но она ничего не смыслит, не доросла еще. Я люблю ее и хочу ей помочь.

– Помочь? И как же, Нил? Вселить в нее неуверенность? Тысячный раз ткнуть лицом в ее незрелость? Как ты собираешься это делать?

Нил начал идти по обочине дороги, отдалившись от меня на три метра. В разговоре он предпочитал кричать.

– Неважно, что я собираюсь делать. Возможно, мои мотивы вам непонятны… Да, я могу причинять боль даже тем, кого люблю. Но на деле мои помыслы благородные и, никто этого не отнимет.

– Твоих помыслов, похоже, вообще не существует. А твоя любовь разрушительна! – крикнул я, и в глазах снова потемнело.

– Когда ты уже с ней наиграешься? Или может ты боишься, что малышка Лу наконец найдет кого-то лучше тебя?

Нил развернулся на меня и начал громко смеяться, переваливаясь телом вперед и назад.

– Например, ха-ха тебя? Боюсь? – ты же клоун. Я боюсь… Мне не бывает страшно, понял?

На этой фразе Нил открыл вторую бутылку, ударив стеклянное горлышко о каменную цветочную клумбу, двинулся к центру проезжей части и начал идти вниз по улице. Дорога была пустой – впереди горел красный, машины ждали зеленый сигнал светофора.

– Уйди с дороги, придурок! – крикнул я и подбежал к обочине, – Нил, машины поедут сейчас! Ты слепой!

– Мне плевааать, – протяжно повторял в небо Нил. – Видишь, малышка, мне не страшно, – в широкой улыбке повторял он.

В 300 метрах от нас загорелся зеленый свет, и машины поехали в сторону Нила. Он продолжал вальяжной походкой идти по улице, курить сигарету и подносить пиво ко рту своей красной от холода рукой.

«Это ты выглядишь, как клоун… Только вот никто не смеется».

Машины начали хором сигналить ему, светить фарами, но он продолжал идти вниз, стараясь ровно вышагивать обеими ногами по полоске, которую начертил в своей голове.

Моторный залп начал приближаться. Я почувствовал, будто сам стою по центру дороги, и не могу сдвинуться с места.

– Мне страшно! – признался я.

– Нил, слышишь! Мне страшно! Ты не боишься, я понял… пожалуйста!

Он повернулся в мою сторону, раскинул обе руки в воздухе и закрыл глаза. Машины начали одна за одной проноситься мимо него с правой и с левой стороны. Он был похож на пугало с деревянной палкой вместо рук. На лице была такая же жуткая ухмылка, на худых плечах висело серое клетчатое пальто, а русые волнистые волосы выбивались из-под шапки, как солома из-под дырявой шляпы.

Я задержал дыхание от испуга.

Машины проехали. Дорога снова стала пустой. Нил с довольным выражением лица сделал поклон и начал идти в мою сторону.

– Сыкло, – тихо произнес Нил, но я увидел по его губам, что он сказал.

Я все еще не мог пошевелиться. Стоял и ждал его, как нарочно забытый ребенок на рынке. Я слышал только стук своего сердца и повторяющееся оскорбление моего друга у себя в голове.

Нилу оставалось пройти 5 метров до обочины, как через секунду послышался звук отечественного мотора. Из-за поворота на приличной скорости вылетела зеленая Lada на пробуксовке. Она ехала в нашу сторону, явно не замечая Нила из-за плохого освещения улицы.

– Нил! – истошно крикнул я и указал рукой, чтобы тот заметил машину.

Нил резко повернулся в сторону летящего на него автомобиля, его лицо исказилось в страхе. Он прищурился и неестественно согнулся, выставив перед собой красные руки.

Меня оглушил смертельно долгий и громкий звук сигнала проезжающей машины, я закрыл рот руками.

Перед моим лицом пролетел зеленый автомобиль, вывернув в мою сторону, чтобы не сбить человека на дороге. Машина на всей скорости въехала в трансформаторную будку, которая