Поэма о солнце - Полина Борискина

печени отдельное расписание – она начинает работать раньше крика петухов. Кому-то ведь нужно перерабатывать всю гадость, которую мы обильно заливали весь вечер под вкусные затяжки Marlboro и грустные песни «Nothing but Thieves».

– У меня похмелье, – бросил в меня Нил.

– Да что ты, – ответил я. – Всем бы такой аппетит при похмелье.

– Ну я ж мужчина, – посмотрел на меня мой тактичный друг.

– А ну теперь все наконец прояснилось, – ответил я не без капли сарказма.

– Да, пожалуйста, – улыбнулся этот гад и пошел мыть тарелку после омлета.

– Вообще я намекаю взять еще пива и пройтись в сторону Лу, проведать, как она, – подмигнул Нил.

Он придумает любой повод, чтобы выпить пиво на завтрак, вместо завтрака или после него.

– Только, чтобы проведать Лу, – ответил я.

– Конечно, – вытер тарелку Нил и кинул в меня мокрое полотенце. – Одевайся, малышка.

– Малышка?!

Ударить его у меня злости точно не хватит, да и сил тоже. Утром он превращается в настоящего беса. Ну просто заноза, гад ползучий, хитрая рожа. Девчонки говорят, что в этом его шарм. Может мне тоже начать обзываться на людей, и они потянутся?

Но я, конечно, не собирался вступать с Нилом в словесную конфронтацию. Я все-таки в гостях. К тому же парни не обижаются на такое. Ну я вот не обижаюсь.

***

– Будешь сигарету?

– Пошел ты, Нил.

– Ой да камон, чего ты, как вафля. Смотри, какое утро прекрасное. Тебе просто нужно опохмелиться.

Я шел по улице и не отвечал.

К несчастью для себя, перед выходом я обнаружил свои кроссовки в прескверном состоянии, которые вчера стали мишенью для расстройства желудка Нила. Он лично напомнил мне об этом утром. Заботливый до мозга костей. Спасибо хоть за то, что предложил свои старые кеды с дыркой на подошве. По дороге поддувало прямо в пятку.

– Я знаю, ты не умеешь обижаться… Спорим, через минуту ты уже выкинешь что-то про красивое небо или яркие переливающиеся вывески на перекрестке, которые тебе так нравятся? А я ведь поддержку, мне тоже они нравятся. Хеей, ну ты чего? – аккуратно пихнул меня Нил в плечо.

Моя кислая сползающая вниз физиономия постепенно начала возвращать прежнюю геометрию лица.

– Ну воот, вижу. Я ведь знаю тебя, как облупленного. Давай одупляйся, дружище, приходи в себя. Сейчас возьмем тебе чего-нибудь светлого или темного с градусом. Что будешь?

– Ты хочешь угостить меня пивом, как телочку в баре? – уточнил я.

– Именно так, – с серьезным лицом ответил Нил.

– Идет.

Ненавижу его, но с ним каждый день, как спектакль.

Пугало

Мы шли вниз по улице в сторону дома Лу с пивом в руках. Точнее Нил держал его в руках, как боевой трофей. Я же упаковал свою бутылку в бумажный пакетик.

Иногда, в очень редкие моменты жизни, мне кажется, что Нил разбирается в чем-то лучше меня. В деле пьянок и похмелья – точно. Он купил на свой выбор какого-то темного пива и объяснил, как пить, чтобы перестала болеть голова. 15 минут и, вуаля: мир перестало штормить от теплых оттенков к холодным, нервная система успокоилась, дыхание стало ровным.

– Я вот о чем подумал… – начал я разговор.

Мне нравилось болтать с Нилом на различные странные темы. Мы могли с упоением разговаривать об искусстве, обсуждать музыку, травить байки или делиться мнением о новых клипах нелепых поп-исполнителей. Но все это продолжалось ровно до того момента, пока он не начинал спорить.

После сна и грейпфрутового пива ESSA третьим предметом воздыхания Нила был спор до посинения. Он не умел уступать, слушать других людей и уж тем более прислушиваться к ним. Иногда мне хотелось взять большой громкоговоритель, приставить его к уху Нила и закричать, что есть силы: «ТЫ НЕ ПРАВ». Но Нил считал, что был прав всегда: в любое время дня и ночи. Именно благодаря его уникальной способности с пеной у рта отстаивать свое мнение – многие люди начинали сомневаться в собственных доводах и переходили на сторону зла. Они в итоге соглашались с ним после тщетных попыток переспорить скорпиона. Но мне кажется, это его когда-нибудь и погубит.

– Как думаешь, Нил, как мы будем общаться втроем, когда я и Лу уедем?

– В смысле ты и Лу? Ты в Москву вернешься, а что с Лу? С чего ей куда-то уезжать?

– Ну как, она хочет уехать в Петербург, учиться там. Ее мать дала добро, деньги у них есть, вступительные экзамены уже в августе. К тому же Сицилия самая умная девчонка из всех, что я знаю. Она, наверное, перечитала все книги в школьной библиотеке по три раза…

В этот момент я вспомнил свой повод для гордости: в 13 лет я за 3 недели взахлеб прочитал три тома «50 оттенков серого». Моя первая трилогия… Помню, как сидел на кухне и перечитывал постельную сцену на яхте, а потом почувствовал на себе тяжелый старческий взгляд – сзади стояла моя бабушка и читала вместе со мной… Она пригрозилась все рассказать маме, но я, конечно, сделал вид, что мне все равно. Потом, правда, неделю маме на глаза не попадался. Кстати, челка Анастейши меня бесит до сих пор.

– Да ну брось, никуда она не поедет, – отмахнулся Нил.

– Почему ты так уверен? Она весь год готовилась. Ты сам лично помогал ей с портфолио, рисовал эти плакаты, инсталляции фотографировал. Думал, она их на конкурс юных талантов отправляла? – посмеялся я.

– Нет, не думал, – сухо ответил Нил. – Я просто знаю, она никуда не поедет. Лу не уверена в завтрашнем дне, не знает, какое мороженное ей больше нравится, она стесняется попросить у официанта счет в кафе. О чем ты вообще?

Нил в секунду протрезвел. Начало казаться, будто его контур потемнел под стать цвету банки пива.

– Нил, не будь таким пессимистом.

– Я не пессимист, не обзывайся. Ее раздавят там, понимаешь, нет? Как ее куда-то можно отпустить. Она такая маленькая.

– Она старше меня.

– Пфф, – фыркнул Нил и сделал громкий глоток пива.

– Тогда езжай с ней, – предложил я.

– Куда? В Петербург? – посмеялся Нил. – Ага! Может сразу выйти на Сенатскую площадь! Через 4 года у восстания годовщина – отметим, вступим в клуб бунтарей! –пихнул меня в плечо Нил. – Только вот тебя вряд ли туда возьмут. Ха-ха-ха

– Я бы поехал, но мне еще год учиться. Почему нет, Нил?

– Да ты чокнутый. По-моему, у тебя и правда похмелье.

В этот момент мы повернули с аллеи на тротуар возле проезжей части центральной улицы.

– Какие у тебя вообще планы? Кем станешь, когда вырастишь? – разбавил я свой вопрос шуткой и улыбнулся на левую сторону.

– Да какая разница… Никого это не касается. – Кинул Нил докуренный до фильтра окурок на асфальт, и от него отлетел тлеющий кусок.

Мы шли молча еще минуту. Диалог с Нилом не клеился, а внутри меня все закипало.

– И все-таки, я не понимаю тебя. Второй