Принц и нищенка - Элли Джелли

такт дрожащим пальцам. Я оставляю дверь открытой и сажусь на кровать, смотрю в мрачную темень за окном и слушаю ветер, фонари тоже погасли.

Вот уже десять минут ничего не происходит. В коридоре все еще звучит недовольный бубнеж, кажется люди сбиваются в группы. Взрослый, громкий мужской голос оповещает, что генератор навернулся и из-за непогоды его пока нельзя запустить, теперь я паникую на полную катушку. Люди начинают разбредаться, в здании становится тише и меня бьет паника. Как жаль, что мне даже не к кому пойти, в компании не так страшно. Почему же я не зарядила этот проклятый телефон раньше? Еще и эта открытая дверь, вдруг сейчас кто-нибудь ко мне вломится?

Только подхожу к ней, чтобы закрыть, как вижу, широкий, бьющий луч света ударяющийся об батарею в коридоре, на секунду замираю на месте и снова вздрагиваю.

— Бу, Чумакова! Страшно?

На пороге появляется оленья морда с большим фонарем в руке, нагло оттесняет меня внутрь комнаты и закрывает за собой дверь. Гофман мокрый, как после душа.

— Вот держи, — он протягивает мне фонарь, — Довольно мощный. В мотоцикле валяется, на случай проблем на дороге.

— Спасибо, — отвечаю тихо и беру фонарик без уговоров. Моей руки касаются холодные, влажные пальцы и я сразу же ее одергиваю.

— Ну, чем займемся, Чумакова? — в ярком свете мне хорошо видно наглое лицо Фила.

— Ты пойдешь к себе, а я лягу спать! — бубню недовольно.

— Да ладно тебе, время еще детское! Еще и скучно, вай фай не работает, телефон скоро сядет, ноутбук не включается, свой единственный источник света я отдал тебе…

— Ты можешь спуститься к друзьям, можешь пойти по комнатам искать новую подружку. Наверняка, тебя где-нибудь приютят и обогреют, — говорю язвительно.

— Не говори так, а то я начинаю заводиться, — Фил коварно улыбается.

— Я тебе сейчас всеку между бровей и немного поубавлю твой пыл!

— Я согласен, уложи меня, Чумакова, — Гофман играет бровями и запускает пальцы в мокрые, темные волосы.

— Здесь тебе ничего не перепадет! — я отхожу к столу и кладу на него фонарь, — Зря теряешь время!

— А мне кажется не зря! — от его самоуверенной улыбки я просто закипаю и хочу вытолкать его в шею.

— Ну серьезно? Что тебе от меня надо, Фил?

— Много чего…

— Да ты что? — я довольно хмыкаю, — Ты же вроде очень честный принц! Будешь мне рассказывать, что влюбился в меня с первого взгляда?

— Ну… не то чтобы влюбился… — он поджимает губы и морщит нос.

— Я же тебя насквозь вижу, Гофман! Всех местных девок уже перелапал и теперь потянуло на экзотику? Захотелось посмотреть, как выглядят обычные хэбэшные трусы?

— Покажешь? — говорит иронично, сразу зажмуривается и выставляет защитный блок, ожидая моего удара.

— Знаешь, у меня сегодня очень толерантное настроение. Давай я кое-что объясню тебе на пальцах, как ребенку, — я делаю спокойный, уверенный тон, — Целоваться мы с тобой никогда не будем, просто смирись. Если хочешь заполучить в свою коллекцию новую медальку, то ты не по адресу. Меня не интересуют парни, Фил, я не хочу ни отношений, ни приключений, ни флирта. Меня раздражает и очень нервирует твое присутствие. Ты вроде бы не совсем дерьмо, я тебя просто прошу по человечески, прошу, понимаешь? Оставь свою дурную затею!

— Почему ты думаешь, что у меня есть какая-то дурная затея? — смотрит на меня внимательно, — Может мне просто хочется проводить с тобой время?

— Может быть, но мне не хочется. Для чего нам его проводить? Ну скажи честно, тебе же просто хочется затащить меня в кровать и укротить строптивую?

Гофман опускает голову и переминается с ноги на ноги, ничего кроме язвительной ухмылки у меня это не вызывает. Он не понимает ни угроз, ни ударов, ни нормального языка. Но этот дятел совесть, видимо, все таки имеет. Сейчас буду выглядеть жалко, но может, хоть так до него дойдет и Казанова наконец-то от меня отвяжется.

— У меня ужасно хреновая жизнь, Фил. Ты вообще не представляешь, какой она бывает за пределами твоего сказочного мира. Не усложняй мне ее еще больше. Я ведь буду плакать, когда ты меня бросишь, как Гришина и Никишина.

— Я никого не бросал, я ни с кем из них не встречался, — Гофман начинает оправдываться.

— И это очень многое о тебе говорит!

— Да что говорит? Мне надо было на ком-нибудь из них жениться?

— Делай с ними, что хочешь, главное меня не трогай! Все, Фил! Ты засиделся! За фонарь, большое спасибо, но давай-ка катись отсюда!

— В щеку хотя бы поцелуй, — говорит надуто и обижено, — А то меня не отпустит и завтра опять к тебе приду!

В груди сразу все дико сжимается. Ну до чего доставучий олень! Дохлого наколебает!

— Поцелуй и я отваливаю! Обещаю!

Издаю протяжный, агрессивный рык и сжимаю кулаки. Вот дубина непробиваемая!

— Ладно, Гофман! Ставь галочку! Но только попробуй дернуться, я сверну тебе шею одним ударом!

Фил плотно сжимает губы, сдерживая улыбку, закрывает глаза и замирает, как стойкий, оловянный солдатик. Под дикое биение своего сердца, осторожно, мягко подхожу к нему, слегка дотрагиваюсь до его плеча, поднимаюсь на носочки и неуверенно касаюсь его щеки губами. Хорошо, что он не устроил мне никакую подставу и так и остался спокойно стоять, дав мне возможность сделать несколько шагов назад.

— Не, Чумакова! Не сработало! — он открывает глаза, — Вообще не отпустило! Давай лучше я тебя!

Мои глаза широко распахиваются от такой фееричной наглости, только собираюсь накричать на него, как Гофман одним прыжком оказывается около меня и перехватывает мои запястья, дергаюсь, задеваю фонарь и он укатывается на пол, освещая другую половину комнаты. Я опять впадаю в ступор.

Чувствую, как Фил разжимает руки, освобождая меня, но его пальцы сразу же оказываются на моем лице, а потом его губы касаются моей щеки, он целует меня совсем не так, как я его, очень долго и влажно. Тук тук тук. Сердце бьется об ребра. Пока я пытаюсь вспомнить, как двигаться, он успевает скользнуть языком снизу вверх по моей коже и это меня отрезвляет.

Бью коленом в пах и пока Гофман скрючивается и корчится от боли, несколько раз приободряюще хлопаю его по плечу.

— Да за что? Я же просто поцеловал тебя в щеку…

— А это чтобы тебя точно отпустило и у тебя остались обо мне незабываемые впечатления!

Достаю фонарь и смотрю, как Фил выпрямляется, держится за ширинку и прихрамывает в сторону выхода. Вот и молодец! Я растягиваюсь в победной улыбке.

— Спокойной ночи! — сладенько шепчу ему в спину. — Угу, —