Принц и нищенка - Элли Джелли

— Хватит драться, Скворец! — говорю тоскливо.

— Кто бы говорил, Чума!

Возвращаюсь на пятки и мы оба улыбаемся. Стоим так какое-то время, чтобы я не мерзла он надевает на меня свою шапку, но мои картонные говнодавы все равно заставляют зубы стучать, и мы со Скворцовым довольно быстро прощаемся.

Махнув ему рукой, разворачиваюсь, отхожу от забора и первое что вижу- высокую белобрысую фигуру Стеллы в длинном пальто, чиркающую зажигалкой, неподалеку от нас. Делаю вид, что не замечаю ее, отворачиваю голову и бросаю беглый взгляд на свое окно, но мои глаза сразу съезжают ниже, в точно такое же, только на первом этаже. В нем горит свет, поэтому мне хорошо видно высокий силуэт Гофмана, замершего по ту сторону стекла. Оборачиваюсь. Скворцов все еще стоит около забора.

Да чтоб вас! Вы что за мной следите?

Глава 8

Фил

Ну какая же Чумакова сука! Наглая, строптивая, невоспитанная дикарка! Совершенно отвратительная и бессовестная! Косит под зашуганную, нецелованную девственницу, которая дергается от случайного прикосновения, а сама любезничает со всеми подряд! Улыбается всем, кроме меня! Хотя мне тоже улыбалась, но исключительно, как матерая акула, как будто в рожу плюнула! Обнималась с Димоном, жалась с Гаврилину, типа очень сильно радуется идиотской победе! Сука! А я что получил за тридцать косарей? Осознание, что я долбанный лошара и неудачник? Из-за нее я разругался с Тошиком, из-за нее на меня обиделась Стелла! Ненавижу!

Но самый большой ахер я испытал, когда кто-то стал звать ее в окно и я высунулся посмотреть, кому понадобилась эта наглая аферистка. За забором стоял какой-то хрен, а я офигевал от того, как она бежит к нему, роняя тапки. Наблюдал за тем, какой у них там богатый спектр эмоций и челюсть отпадала все ниже. Вот тебе и дикарка! Тискалась с ним ничего не стесняясь, даже забор не мешал им обниматься. Потом еще и целоваться к нему сама полезла, чуть из трусов не выпрыгнула! Лапы его сжимала! Прямо под моими окнами! Ну какая же коварная, жестокая сука!

Меня брала такая дикая обида, что я готов был придушить ее голыми руками, а этого козла отмудохать до смерти, а потом еще и себе тоже хорошенько двинуть, за то, что мою голову не покидают тупорылые мысли! Потому что я все равно дико ее хочу! Хочу эту невоспитанную, бескультурную хабалку!

Когда я ловлю на себе ее случайный взгляд через окно, мне совсем срывает крышу, вылетаю из комнаты и уверенной походкой двигаюсь к холлу, надеюсь, она никого не встретит по дороге, а то еще даст кому-нибудь, я уже ничему не удивлюсь.

Вхлопываемся друг в друга на повороте, Чумакова опять очень артистично от меня отлетает, но я не обращаю внимания на ее спектакль, хватаю ее за руку и притягиваю ближе.

— Мы с тобой сегодня не договорили! — смотрю на нее яростно.

— А ну отпусти! — вцепляется в меня ногтями, но я не реагирую.

Округляет глаза и ожидаемо заносит надо мной кулак, но я перехватываю и ловлю его своей ладонью.

— Больной что ли? Отпусти! — пищит испуганно. Актриса!

— Верни мне мои бабки, Чумакова!

— Я же говорила тебе, что у меня их больше нет, — все еще пытается выпутаться из моей хватки.

— Тогда ты торчишь мне поцелуй!

— Забудь, чудила! — начинает суетиться, пинает меня под колено, но я не шевелюсь, продолжаю держать ее руку.

— Лучше приди ко мне по хорошему!

— Пошел в жопу!

Пытается меня укусить, но я устал ей подыгрывать и делать вид, что она может со мной справиться, поэтому скорее всего, пока она со мной борется, ей немного больно от своих же действий.

— Я серьезно, Чумакова, верни мой поцелуй и гуляй дальше! Не думай, что ты самая умная.

— Мы… не будем… целоваться… никогда… в жизни, — ее дыхание сбивается, потому что она все еще не теряет надежду высвободиться.

— Конечно, будем! Очень много раз! — вот что за бред я несу…

— Никогда!

Дальше я не понимаю, что происходит, потому что я просто резко хватаю ее и закидываю на плечо, дикарка вцепляется зубами в мою спину, начинает дрыгаться, а я несу ее в сторону своей комнаты. Она дергает ногами, пытается спрыгнуть, но я слишком крепко ее держу. У самой двери ставлю ее на ноги и рывком толкаю внутрь, случайно задеваю локтем выключатель и в комнате становится оглушительно темно и тихо. Чумакова замирает, и я пользуясь ее замешательством, обхватываю ее двумя руками, делаю подсечку и укладываю на кровать. Сначала она немного бьется подо мной, но молчит. Я воспринимаю это как игру. За стеной куча народа, стоит ей взвизгнуть, сюда сразу же слетится куча любопытных. Но она не издает ни звука, только неуверенно ерзает, придавленная моим телом и пытается меня спихнуть.

— Не волнуйся, Чума! Мне нужен только поцелуй! Твоя честь не пострадает!

Перехватываю ее запястья и завожу ее руки над головой, когда понимаю, что делаю ей больно, развожу их в разные стороны, но все равно удерживаю. Почему она не кричит, если не хочет этого? Наклоняюсь, чтобы вцепиться в нее губами, но мои глаза уже привыкли к темноте. Меня отрезвляет ее взгляд, совершенно дикий, раненный, в нем отпечатывается какой-то безумный, животный страх, из испуганных глаз вниз, к ушам, рекой бегут тихие слезы, а она все еще молчит. А потом зажмуривается и вжимает голову в плечи.

Я не хочу целовать ее так… Твою мать! Что я вообще делаю? На одну секунду опускаюсь и касаюсь ее лбом, между нашими губами всего несколько миллиметров и я чувствую их тепло, но не могу этого сделать. Приподнимаюсь, слезаю с нее и остаюсь сидеть на краю кровати, в ее ногах.

— Прости, Чумакова, что-то я погорячился… — поворачиваю на нее голову, но она все еще лежит в той же позе и кажется даже не дышит.

— Можешь двинуть мне как следует. Можешь даже пару раз. На этот раз, я заслужил.

Что происходит? Почему она не шевелится? Почему она не дерется? Почему она не бежит? Неужели так сильно испугалась? Если честно, я и сам сейчас дико напуган.

— Эй, скажи что-нибудь… — я легонько трясу ее за ногу.

Чумакова поджимает ноги и сворачивается клубком, спиной к стене, лежит в своей дурацкой куртке и страшных ботах на моей кровати и пугает меня своим поведением просто до чертиков. Мое сердце припадочно колотится, чувствую себя каким-то маньяком, но я же не сделал