Творения. Том первый. ТВОРЕНИЯ АПОЛОГЕТИЧЕСКИЕ. ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ. ИСТОРИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ - Емец

в мире, то некто по имени Исхир, не клирик, но и человек злонравный, пытается ввести в обман жителей своего селения, утверждая, что он клирик. Узнав об этом, пресвитер того места доносит мне, когда я посещал церкви, и я посылаю с ним пресвитера Макария, чтобы позвать ко мне Исхира. Они же, найдя его больным и лежащим у себя в келлии, поручают отцу его объявить сыну, чтобы не предпринимал ничего, подобного разглашаемому о нем. Исхир, когда стали ему запрещать свои и отец, встав с одра болезни, прибегает к мелетианам, а они входят в общение с Евсевиевыми приверженцами, и, наконец, сочиняется ими клевета, будто бы Макарий разбил чашу и некто епископ Арсений умерщвлен мной. И Арсения скрывают они, чтобы, так как не стало его видно, посчитали бы все его убитым; говорят, что даже носили везде и руку его, как будто бы он был разрублен на куски. А об Исхире, которого до тех пор мы не знали, начали разглашать, что он – пресвитер, чтобы мог он лгать о чаше. Но Исхир, когда стали укорять его свои, пришел ко мне в слезах и утверждал, что Макарием ничего разглашаемого о нем сделано не было, сам же он научен был мелетианами выдумать такую злоречивую клевету. И он пишет следующее:

«Блаженному папе [1096] Афанасию Исхир желает о Господе радоваться.

64. Поскольку пришел я к тебе, господин епископ, с намерением принадлежать Церкви, а ты винил меня в том, что говорил я прежде, будто бы делал я это по своей воле, то по сей причине представляю тебе письменно это оправдание, из которого можешь узнать, что сделано было мне насилие и нанесены были раны Исааком, Гераклидом, Исааком из Литополя и бывшими с ними. Призывая в этом свидетелем Бога, удостоверяю, что тобой, как известно мне, не сделано ничего из пересказываемого ими: сокрушения чаши не было, не была опрокинута и Святая трапеза; но все это побудили меня выдумать они, употребив насилие. И это представил я в свое оправдание и показал письменно, намереваясь и желая принадлежать к твоему собору. Желаю тебе здравствовать о Господе. Даю же сие рукописание мое тебе, епископу Афанасию, [Col. 365] в присутствии пресвитеров: Аммона из Дикеллы, Ираклия из Фаска, Воккона из Хеневри, Ахилла из Мирсины, Дидима из Тафосира и Иуста из Вомофеи, также диаконов: александрийских – Павла, Петра и Олимпия, а мареотских – Аммония, Писта, Димитрия и Гаия».

65. Однако же и после того, как написал это Исхир, опять разглашают всюду такое же обвинение и доводят до сведения царя Константина. А он о чаше наперед сам уже услышал в Псаммафии, когда и я там был, и осуждал клевету врагов; пишет же в Антиохию к цензору Далмацию,[1097] чтобы тот выслушал дело об убийстве. Поэтому цензор извещает меня письмом, чтобы готовился я к оправданию по обвинению. Получив такое письмо, сначала не обратил я на это внимания, так как знал, что в утверждаемом ими нет никакой правды. Но так как был встревожен царь, то пишу к сослужителям своим в Египет и посылаю диакона с намерением узнать об Арсении; потому что не видел этого человека лет пять или шесть. И что же? Чтобы не повторять совершенно того же, скажу: узнано, что Арсения скрывают, и мои нашли его сначала скрываемого в Египте, а потом в Тире. К удивлению же, и найденный не признается, что он – Арсений, пока не уличен был на суде Павлом, тогдашним епископом Тирским; наконец, пристыженный, он уже не смел отрицать. А поступал так, соблюдая соглашение, заключенное с Евсевием, чтобы, как скоро будет он найден, не расстроился уже весь замышленный ими план (τὸ δρᾶμα), как и действительно случилось. Ибо когда написал я царю, что Арсений найден, и напомнил о том, что слышал он в Псаммафии касательно пресвитера Макария, тогда прекратил он производство суда цензором и написал ему, осуждая клевету моих врагов, а приверженцам Евсевия, шедшим на Восток, чтобы действовать против меня, велел возвратиться. А что обвиняли меня, будто бы Арсений умерщвлен мной, то для этого я не буду вводить в дело писем, написанных ко мне многими; достаточно предложить только одно письмо – Александра, епископа Фессалоникийского. По нему можно узнать, что написано другими. Итак, узнав, что против меня был Аркаф, называемый также Иоанном, разглашал об убийстве, и, осведомившись, что Арсений жив, писал он следующее: [Col. 368]

«Господину, возлюбленному сыну и единодушному сослужителю Афанасию Александр епископ желает о Господе радоваться.

66. Радуюсь о превосходнейшем Серапионе,[1098] который так много старается украшать себя священными нравами и память отца делает еще более достохвальной. Ибо умре отец его, говорит в одном месте Священное Писание, и аки не умре (Сир. 30:4), потому что оставил память о жизни своей. Посему как я расположен был к достойному памяти Созонту, так и тебе самому, владыка; небезызвестна священная память его и скромность, приличная юноше. Через юношу получил я одно только письмо от твоей досточестности. Извещаю же тебя об этом, чтобы дошло до твоего сведения, владыка.

Возлюбленный наш сослужитель Макарий повеселил меня, написав из Константинова града, как неприлично вел себя клеветник Аркаф, о живом человеке провозглашавший всем как об убитом. Что он за дерзкий поступок свой от Праведного Судии понесет достойное наказание вместе с толпой единомышленников, об этом гласят неложные Писания. Владыка всяческих как можно дольше да хранит тебя, господин, исполненный ко всем доброты!»

67. А что Арсений был скрываем с намерением дать силу выдумке о его смерти, об этом свидетельствуют с ним жившие. Ибо, когда мы стали искать его и нашли,[1099] некто Иоанну, который был действующим лицом в таковой клевете, писал следующее:

«Возлюбленному брату Иоанну

Пинн, пресвитер Птеменкирского монастыря в области Антеополитской,[1100] желает радоваться.

Спешу известить тебя, что Афанасий прислал в Фиваиду своего диакона выяснить обстоятельно об Арсении, и во-первых, отысканные им Пекусий, пресвитер, Сильван, брат Илии, Тапенакерамевс и ипсилийский монах Павел признались, что Арсений у нас. Но мы, узнав об этом, сделали, чтобы он был посажен на корабль и с монахом Илией отвезен в нижнюю часть Египта. Вслед за этим диакон, придя опять в сопровождении нескольких человек и вступив в нашу обитель из-за того Арсения, его не нашел, потому что, как выше сказано, отправили мы его в нижние страны, а меня с отвозившим Арсения монахом Илией отвез он в Александрию и представил дуку (τῷ