Море серебрянного света - Тед Уильямс

Из безопасного места  –  целой рощи декоративных деревьев в горшках  –  она глядела на болезненно-медленную струйку сотрудников Джи Корпорэйшн, лившуюся через дверь, быть может на какую-нибудь вечеринку, или переходивших через фойе из одной части здания в другое. Некоторые из них вроде бы заметили лужу с водой и рассыпанные цветы перед стойкой администратора, но если кто-нибудь из них и сообщил об этом, то использовал свой разъем, и Ольга никак не мог быть уверенной в этом.

Прошел час. Быть может двадцать или тридцать служащих прошли через фойе, но разбитая ваза все еще лежала на месте. Огромные настенные часы, четырехугольник из золота размером с кабину грузовика, внутри которого находились фигуры египетских богов, показали почти восемь вечера. Вечер субботы, ее время кончилось почти наполовину, и она все еще не сделала ничего. Ольга всегда была терпеливой женщиной, но сейчас она чувствовала себя так, как будто идет по тонкому канату, качаясь под любым ветерком, и канат вот-вот лопнет. Она уже решила, что ей придется рискнуть и самой поискать на нижних этажах, когда нескладная фигура вывалилась из служебного лифта и пошла к цветам, толкая перед собой пластиковую урну для мусора на колесах; швабру он держал на плече, как часовой винтовку.

Ольга с облегчением выдохнула. Уборщик медленно и аккуратно собрал упавшие ирисы, потом опустил швабру. Убедившись, что это он  –  кто знает, сколько уборщиков работает в уикенд?  –  она поспешила к лифту. Через минуту она уже была на уровне фойе. И сделала вид, что страшно удивлена, когда он вошел внутрь.

 –  Привет Джером,  –  сказала она, когда он поставил свою корзину в крошечное отверстие между кабиной и дверью. Она улыбнулась своей лучшей улыбкой.  –  Что ты здесь делаешь?

 –  Я ничего не знаю об этом, Оль-га.  –  Он говорил спокойно, хотя и волновался.  –  Все эти этажи закрыты. Я бываю там только тогда, когда ребята из охраны просят меня кое-что подвинуть.  –  Он сидел и напряженно думал: рот открыт, молочные глаза полузакрыты, в руке, остановившейся на пол пути ко рту, половина сэндвича.

Ольга заставила себя съесть немного сэндвича с ливерной колбасой, которую он настойчиво ей предложил. Поскольку ей ни в коем случае нельзя было входит в закусочную для уборщиков, она убедила его расположиться вместе с ней на складе  –  она столько времени провела в нем, что уже начала чувствовать себя в нем как дома  –  и даже не выбросила сэндвич, несмотря на очень смешанное отношение к ливерной колбасе.  –  Значит... значит ты бывал на этих этажах.

 –  Да, конечно. Много раз. Но только в офисе охранников.  –  Он опять нахмурился.  –  Однажды был в комнате наверху, со всеми этими механизмами, потому что один из боссов очень разозлился, увидев там мышь, и захотел показать мне. Но я сказал ему, что даже не чищу эту комнату, откуда в знаю, есть там мышь или нет?  –  Он засмеялся, потом сконфуженно смахнул кусочек колбасы с подбородка.  –  Лена сказала, что мышь поднялась по лифту. Мы долго смеялись.

Ольга попыталась подавить почти болезненный интерес ко второй генераторной. Что это ей даст? Она даже не знает, как и к чему подсоединять устройство Селларса, и, в любом случае, Селларс не сумеет воспользоваться им. Но это часть башни, куда бы она хотела попасть.  –  Ты можешь взять меня туда?

Он покачал головой.  –  Нет, нам запрещено. Будут неприятности.

 –  Но я уже говорила тебе, что все равно попаду в беду, так или этак.

 –  Я все еще не понимаю,  –  сказал он, энергично жуя.

 –  Неужели ты забыл? Мой друг, из другой смены, взял меня наверх в пятницу, просто чтобы показать мне. И я уронила там бумажник, понял? Случайно. Если кто-нибудь найдет ее, меня сразу выгонят. И там мои кредитные карты и еще кое-что.

 –  Похоже дело плохо, а?

 –  Да. Точно выгонят. И я не смогу помочь моей дочке и маленькой внучке.  –  Ольга разрывалась между отвращением к себе и увеличивающимся отчаянием. Никто, кроме мужчины-полуидиота не купился бы на эту плохо состряпанную историю. Нужно использовать Джерома, потому что он доверчив и стремится угодить  –  вероятно психически больной  –  и все равно Ольга почувствовала себя последней стервой. И только воспоминание о спящих детях, о том, как они слетаются к ней, как стайка испуганных птиц, ищущих убежища, об их умоляющих безнадежных голосах, смогло немного облегчить боль того, что она делала.

 –  Может быть... мы можем просто сказать кому-нибудь из парней службы безопасности,  –  наконец сказал Джером.  –  Это очень приятные ребята. Они найдут его и отдадут тебе.

 –  Нет!  –  Она смягчила тон и попробовала снова.  –  Нет, они должны будут составить рапорт, иначе сами окажутся в беде, понимаешь? И тогда будет плохо и моему другу, который взял меня наверх. Всем будет плохо, а я не хочу, чтобы кого-нибудь выгнали из-за моей оплошности.

 –  Ты такая симпатичная, Оль-га.

Она мигнула, но попыталась сохранить на лице улыбку.  –  Ты можешь помочь мне, Джером?

Конечно он явно расстроился и очень не хотел нарушать правила, но она видела, что он с усилием думает.  –  Я могу попробовать, но не знаю, откроется ли лифт. На каком этаже ты уронила бумажник?

 –  На том, где машины.  –  Скорее всего именно он самый редко посещаемый, и оттуда можно будет попасть на другие  –  неужели даже в самом суперсекретном и охраняемом здании в мире нет обычных лестниц и пожарных выходов? А как избавиться от Джерома она придумает на месте, по ходу дела.

Быть может, Ольга, тебе придется стукнуть его по голове, кисло подумала она. Для полноты картины.

Джером сунул недоеденный кусок сэндвича в пластиковый пакет и тщательно запечатал его. Похоже его аппетит куда-то пропал.  –  Пошли и посмотрим, Оль-га. Но если ничего не получится, не сердись на меня, хорошо?

 –  Обещаю.  –  И да простит меня Бог, подумала она.

РЭМСИ оглядел комнату, стараясь не пропустить ничего. Даже в виртуальном мире и многоуровневом пространстве, где тяжесть не проблема и размер комнаты  –  просто иллюзия, она выглядела ненормально захламленной. Его внимание привлекала неприятная куча голов в стеклянных ящиках, человеческих и нечеловеческих, коллекция трофеев, скорее похожих на застывшие голограммы, чем на действительно отрубленные головы, но у нее было много конкурентов. Странные предметы грудами валялись повсюду: мечи, копья и полные наборы вооружения рыцаря, геммы, размером с виртуальный кулак Рэмси, огромные черепа животных, которые  –  слава богу!  –  никогда не жили в настоящем мире. Даже перила оказались огромной неподвижной змеей с головой в половину роста Рэмси. Через холмы реликвий можно было с трудом рассмотреть две стены, которые показывали совершенно разные сцены из мира за пределами электронного коттеджа Орландо Гардинера во Внутреннем Районе.

Первая показывала симуляцию болота позднего мелового периода  –  сейчас мама-гидрозавр убегала от худого дромеозавра, с безучастным видом идущего к ее яйцам; совершенно понятно, почему Орландо заинтересовался ей. Зато в другой, обширной безжизненной равнине с красной пылью, не было ничего интересного.

А в целом обыкновенная мальчишеская комната в месте без границ, и мальчик, который так гордился ею, больше никогда не вернется сюда. Рэмси вспомнил мальчика-фараона Тутанхамона, чью могилу, набитую его личными вещами, отрыли и выставили на показ спустя тысячи лет после его смерти. Останется ли в сети комната Орландо? Скорее всего Гардинеры прекратят платить за нее. А что, если продолжат? Быть может в будущем кто-то наткнется на нее и попытается представить себе облик и мир ребенка двадцать первого века? Странная и печальная мысль: жизнь, во всей своей сложности, сводится к нескольким игрушкам и сувенирам.

Ну, быть может не нескольким...

В полу открылась дыра и оттуда, в сопровождении облака мультяшной пыли, вылезло что-то, похожее на головку большой черной швабры.

 –  Спасибо, что согласился встретиться со мной здесь,  –  сказал Бизли.

 –  Никаких проблем. Но это...  –  он хотел спросить, не является ли это место для агента чем-то особым, но обнаружил, что опять смутился. Бизли не походил на искусственный интеллект. В сущности он был детской игрушкой.  –  Ты часто бываешь здесь?

Выпученные глаза Бизли закружились, потом остановились. Ответ оказался странно уклончивым.  –  Я знаю здесь все. Это хорошее место. Чтобы делать вещи.

 –  Хорошо.  –  Рэмси оглянулся, ища, куда бы сесть. Однако единственным предметом, приспособленным для человека, оказался гамак, висевший в углу.

 –  Ты хочешь стул?  –  Бизли нырнул в дыру, и, с громким шумом, выволок наружу стул в три или четыре раза больше себя.  –  Садись. Я расскажу тебе, что нашел.

Пока Рэмси устраивался поудобнее, Бизли вытащил маленький черный куб, слегка ударил по нему, и тот превратился в туманное трехмерное тело, повисшее посреди комнаты. Мгновением позже туман исчез, открыв высокий черный предмет.