Море серебрянного света - Тед Уильямс

Когда Сэм впервые увидела его, она подумала, что в его черной воде отражают не изменяющееся вечернее небо над головой и брызги слабых звезд. Но когда они, еще не пришедшие в себя после пересечения моста и молчаливые, подошли поближе, она обнаружила, что Колодец  –  совершенно особое зеркало. Звезды, или скорее точки света, движущиеся в его темных глубинах, ничем не походили на стоявшие на месте звезды в небе: они вспыхивали и умирали, непостоянные как болотные огоньки. Иногда внизу расцветал более сильный огонь, и на мгновение весь колодец наполнялся красноватым сиянием, как если бы в самой глубине его родилась суперновая. Бывали моменты, когда огоньки начинали тускнеть и полностью исчезали; на какое-то время Колодец становился совершенно черной, лишенной света дырой, выдолбленной в безжизненной земле.

 –  Это гора, вверх тормашками,  –  сказал !Ксаббу, когда они впервые подошли к Колодцу, а Азадор бежал впереди как человек, тропящийся встретить с возлюбленной после долгого расставания. Тогда Сэм не очень понимала его, а сейчас подумала, что знает, что он имел в виду. Почти все в Иноземье встало в ног на голову, все шло неправильно.

Наконец она с облегчением увидела огни цыганского табора. Чем больше она глядела на Колодец, тем больше он казался ей, особенно в темное время, пещерой, убежищем. Она легко могла себе представить, как что-то большое, вроде гиганта на верхушке горы, внезапно взбирается из его волнующихся глубин. Но цыгане, как и другие сказочные жители этого места, вообще не боялись его. Для них конец мира стал замечательным поводом для того, чтобы собраться вместе и повеселиться. Пока она и !Ксаббу шли вдоль края пропасти, в таборе играла музыка и красивые голоса пели веселые песни.

Феликс Жонглер не участвовал в их поисках. Чему Сэм была очень рада, хотя ей и показалось странным, что этот человек с мертвыми глазами решил остаться в лагере цыган, окруженный живыми стереотипами беззаботными веселья. Сейчас, когда они вернулись в окрестности лагеря, она увидела, что он сидит на ступеньках одного из фургонов, глядя как трио цыганок с длинными шалями пляшут под скрипку. Она потянула !Ксаббу в другую сторону: сейчас, подумала она, у них слишком тяжело на душе, чтобы общаться с этим ужасным стариком.

Азадор заметил, что они идут вдоль лагеря, и вышел навстречу. Он заменил свою походную одежду на новую: цветастую куртку и белую рубашку с надутыми рукавами. Его черные ботинки сверкали. Он даже причесал и намаслил волосы, которые сверкали почти так же ярко, как и сапоги.

С белозубой улыбкой и точеными челюстями, он выглядел как не-очень-убедительный герой сетевого фильма.  –  Вот и вы!  –  радостно крикнул он.  –  Пошли! Там музыка и добрый разговор. Мы ждем, когда придет Леди и спасет нас.

И он повел их через поселок, сделанный из многих маленьких семейных лагерей. Сэм невольно спросила себя, как же так получилось: раньше он приходил в гнев при одном намеке на цыган, а сейчас он чуть ли не с религиозной радостью объявляет, что принадлежит к ним. Пока она смотрела на собравшихся ромале и те в ответ осматривали ее, она не могла не почувствовать, насколько все они были похожи на Азадора  –  своей цыганскостью, за отсутствием слова получше  –  и это казалось почти издевкой.

Мужчины с густыми курчавыми бородами, ковавшие подковы на маленьких наковальнях, и старухи, одетые в черное и болтавшие, как вороны на проводах. На краю табора некоторые другие затеяли какую-то азартную игру и деловито обирали всех заинтересовавшихся не-цыган в окрестности при помощи сухих горошин, спрятанных под быстро движущимися наперстками.

Кажется именно из-за этого всех цыган и изгнали из старых сказок, подумала она.

Азадор привел их поближе к краю Колодца, где заняла место его собственная чрезвычайно большая семья. Пока он представлял ей всех своих родственников, и большинство по второму разу  –  настоящий парад чалс, чейс и чабос, черных сверкающих глаз и белых зубов  –  Сэм обнаружила, что еще немного, и она заснет, стоя. !Ксаббу, увидев это, схватил ее за руку и спросил Азадора, где она может лечь. Ее привели к одному из фургонов, и кудахчущая цыганская бабушка показала ей крошечную кровать, размером с книжную полку. Сэм захотела было запротестовать и сказать, что !Ксаббу больше нуждается во сне, чем она, но оказалось, что она уже лежит. И через несколько секунд было уже поздно что-нибудь говорить.

Если Сэм и видела сны, то, проснувшись, не помнила ни одного. Она заковыляла наружу и едва не упала с крутой лестницы фургона. Старая карга исчезла. Все цыгане лежали и спали прямо на земле, как если бы веселье продолжалось так долго, что они попадали там, где стояли. Небо за время ее сна не изменилось, осталось таким же мрачным и штормово серым.

Я потеряла время, с грустью подумала она. Я потеряла утро, солнце... и все остальное.

Кто-то пел, медленно, спокойно и печально. Она обошла фургон и нашла !Ксаббу, сидящего на корточках около угасающего огня и ворошащего серый пепел концом обожженной палочки. Увидев ее, он перестал петь и улыбнулся слабой, почти призрачной улыбкой.

 –  Доброе утро, Сэм. Или добрый вечер.

 –  Даже ты не можешь сказать, да? Иногда мне кажется, что это самое долбаное место во всем мире.  –  Она уселась на землю рядом с ним.  –  Что ты чертишь?

 –  Чертишь?  –  Он посмотрел вниз.  –  Ничего. Я дал своим рукам свободу, а сам думал. Это как танцевать, но не так утомительно.  –  Он не смог еще раз улыбнуться, даже своей собственной маленькой шутке.

 –  О чем ты думаешь?  –  Она была уверена, что знает ответ, но он удивил ее.

 –  Жонглер.  –  Он оглянулся.  –  Но прежде, чем мы поговорим, давай пойдем в место более...  –  он поискал слово.

 –  Безопасное.

 –  Точно. Где мы сможет видеть все вокруг себя.  –  Он встал и пошел между фургонов, дымящихся углей и спящих цыган, к скале, нависавшей над лагерем. Они лезли вверх до тех пор, пока не смогли сесть на небольшом плато в конце длинного склона; фургоны остались метрах в ста внизу. Там тоже были люди, кое-кто разбил лагерь прямо на склоне  –  не цыгане, но обычный сказочный народ, говорящие коты и пряничные дети  –  и им не было никакого дела до новоприбывших.

 –  Ну, и что ты думаешь о Жонглере?  –  спросила Сэм, когда они уселись.

 –  Есть какая тайна, в отношениях между ним и Азадором, и я не понимаю ее.  –  !Ксаббу нахмурился.  –  Во первых он каким-то образом помог Азадору привести нас сюда. Потом его очень заинтересовал цыганский лагерь. Учти, что это тот самый человек, который с презрением глядит на всех  –  людей и не людей  –  кого бы мы не повстречали.

 –  Я знаю,  –  Сэм пожала плечами.  –  Но может быть есть простое объяснение. Он построил эту сеть. Он знает о ней то, чего мы не знаем, и не говорит нам. Он, типа того, не Мистер Благородство.

 –  Верно. И все-таки есть в этом что-то, что сбивает меня с толку.

Они какое-то время сидели, глядя на пробуждающийся цыганский лагерь, и на огромную толпу людей и полулюдей, окружившую Колодец, палаточный город не-совсем-людей. Странный лунный ландшафт, и Сэм в очередной раз остро захотелось домой.

 –  Неужели мы так и будем сидеть здесь и ждать конца света?  –  спросила она.

 –  Не знаю, Сэм. Но всегда есть надежда. Я рассказывал тебе историю о том, как Всепожиратель пришел в крааль Дедушки Богомола? Это история о надежде. Я рассказал ее Рени, потому что она  –  Возлюбленная Дикобраз.

 –  Что?  –  несмотря на тяжесть на сердце, Сэм захохотала.

!Ксаббу кивнул.  –  Да, и Рени тоже рассмеялась, когда я рассказал ей. Дикобраз  –  невестка Дедушки Богомола и самая любимая для него из всех Первых Людей. И самая храбрая  –  даже когда сам Дедушка Богомол поддавался страху, она держала голову высоко и делала то, что необходимо. Похоже на Рени, верно?

Сэм нежно посмотрела на него.  –  Ты действительно любишь ее, а?

Он какое-то время молчал, только на его лице эмоции сменяли одна другую.  –  В языке моего народа нет слова, имеющего так много значений, как ваше слово "любовь", Сэм. Я очень волнуюсь за нее. Мне ее ужасно не хватает, и я очень, очень несчастлив и напуган, потому что мы никак не можем найти ее. Если я больше не увижу ее, моя жизнь будет короче и печальнее.

 –  Для меня это звучит так, как будто ты ее любишь. Ты бы хотел жениться на ней?

 –  Я хотел бы... попытаться жить вместе. Да, хотел бы.

Сэм засмеялась.  –  Ты можешь быть откуда-то там, !Ксаббу, но, похоже тебе надоело быть холостяком. Ты можешь просто сказать ей об этом? Что любишь ее и хотел бы на ней жениться?

Он что-то пробурчал, но, скорее, смеясь сам над собой.  –  Очень хорошо, Сэм. Ты меня убедила, все будет так, как ты скажешь.

Судя по всему, однако, легче на сердце у него не стало.  –  Мы найдем ее, !Ксаббу. Она где-то здесь.