Балаустион - Сергей Конарев

…чуть не свалился с трона от ужаса. Эфор Гиперид, чудовищно осклабясь, прошествовал к Фебиду и Скифу и замер, не доходя трех шагов до них, со скрещенными на груди руками.

— Представляешь себе такой трахтель-махтель?

— Дела-а! — потряс головой Леонтиск.

— Дела! — передразнил Феникс. — Даже если бы в храм спустился сам Громовержец Зевс, задрал подол и навалил на полу кучу, такого эффекта бы не достиг!

— Но! не богохульствуй! — Галиарт суеверно сложил пальцы в знак, оберегающий от зла.

Феникс пренебрежительно махнул рукой и подстегнул лошадей.

— Шум, конечно, поднялся сумасшедший, — продолжил рассказ Галиарт. — Орали все, а громче всех, конечно, мы. Сам Пирр, казалось, свихнулся от счастья.

— Понять можно — ведь это решение практически равносильно тому, чтобы сразу отменить приговор Павсания. Трудно ведь предположить, что царь проголосует против себя или воздержится?

— Га-га-га! — заржал Феникс.

— Именно так, — подтвердил Галиарт. — Эвдамид сидел, как будто ему по голове дубиной ударили, Анталкид тоже выглядел не лучше. Да и другие… что там говорить, никто не ожидал от Змея-Гиперида подобного фортеля.

Наверняка старый храм, построенный в честь законодателя Ликурга, не видел в своих стенах такой бури человеческих эмоций. Люди орали, свистели, ругались, скандировали «Эв-ри-пон-ти-ды!», обнимались и плакали. У дверей возникла давка — это задние ряды ломились наружу, чтобы сообщить невероятную весть стоявшей на улице многотысячной толпе. Вокруг Пирра образовался тесный людской водоворот — все спешили поздравить молодого Эврипонтида с победой. «Спутники» царевича извелись, боясь, что не смогут в такой давке предупредить неожиданного удара кинжалом. К счастью, их страхи оказались напрасны: ничего более смертоносного, чем взгляды, бросаемые Агиадами, царевича не коснулось. Либо мастер Горгил и впрямь покинул пределы города воинов, либо не смог внедрить в толпу допущенных на синедрион граждан одного из своих убийц.

Прошло какое-то время, прежде чем эфор Фебид, и сам слегка ошарашенный, сумел навести порядок и организовать назначение представителей, что должны были отправиться на Крит.

— Уважаемый Фебид! Правильно ли я понимаю, что решение синедриона геронтов вступает в силу, как только отец подаст свой голос? — из толпы на возвышение трибунала снова выступил царевич Пирр.

— Нет, — поджал губы эфор. — Сначала представители должны вернуться в Спарту и представить результат герусии. До того момента приговор остается в силе.

— Хо, но ненадолго, клянусь богами! Государь, — обратился Пирр к Эвдамиду, — могу ли я отбыть на Крит вместе с посольством герусии? Я обещал, что самолично привезу отца в Спарту.

Он с вызовом посмотрел на царя, всем своим видом говоря, что отправится и без его согласия. Лицо Эвдамида, расцвеченное красными пятнами едва сдерживаемого гнева, скривилось.

— Отправляйся. Да будет Владыка Морей милостив к твоему кораблю, — произнес царь тоном, в котором звучало: «Чтоб он утопил вас обоих!».

— Поезжай, Эврипонтид, — издевательски улыбнулся Леотихид. — Спарта, клянусь Олимпом, нуждается в том, чтобы отдохнуть от тебя.

— Но я вернусь, — не остался в долгу Пирр. — И останусь навсегда.

— Возвращайся, мы будем ждать, — повернувшийся спиной Пирр уже не услышал, как элименарх добавил:

— И палач тоже.

— Вот так и получилось, что мы спешно отбываем на Крит, и вернемся только с царем, уже после того, как геронты обнародуют свое решение. Недели, думаю, через две.

— Чего же сразу не приехали ко мне, еще вчера?

— Мы собирали вещички, принимали визитеров-поздравителей и пьянствовали, — Феникс громко щелкнул по кадыку и удовлетворенно вздохнул.

— Кроме того, — добавил Галиарт, — нужно было договориться о том, куда пристроить тебя. Эвдамид, уходя из храма Ликурга, был злой, как демон, и крикнул Пирру, чтобы немедленно нашел ему тебя. Будет, мол, намного хуже, если номарги или стража отыщут тебя самостоятельно.

— Чтоб его морской змей загрыз, — в сердцах бросил Леонтиск. — И где я буду скрываться?

— В Гитии, у одного из бывших стратегов царя Павсания. Там, кстати, ты сможешь узнать, когда прибудет обратно коллегия геронтов, а так же встретить нас, когда мы вернемся с царем. Если, конечно, оправишься к тому времени. Если нет — не печалься, приедем за тобой сами.

— Эге, понял, — кисло кивнул афинянин.

— До этого момента в порту не появляйся, — предупредил Галиарт. — Там могут оказаться ищейки Агиадов. Без сомнения, они будут следить и за нашим отплытием, так что только поэтому не можем взять тебя с собой. Провожать тоже не приходи — забейся в норку, и сиди тихо, как мышь, до самого нашего возвращения. Не хотелось бы, с такой победой прибыв обратно, увидеть твою голову, насаженную на копье у рыночной площади.

— Я буду сидеть в норке! — горячо воскликнул Леонтиск. — Если в ней, конечно, будет тепло и сухо.

— Учти, что у старого Созигена, который тебя приютит, дочка совсем молодая, лет четырнадцати. Если тыркнешь ее, и старик об этом узнает… Гм, тогда лучше сразу пойди и сдайся Агиадам. Умрешь намного легче.

Ответить Леонтиск не успел, потому что Феникс внезапно разразился потоком изощренных ругательств. Только через несколько минут, когда фонтан его сквернословия несколько иссяк, удивленным друзьям удалось выяснить, что их возница прозевал поворот, на котором нужно было повернуть к Гитию.

— Темно, как у ливийца в жопе! — разорялся Феникс. — И вот — пожалуйста, уже старое святилище Геракла впереди. Это значит, что мы уже едва ль не целый хренов час едем не туда! Тпр-ру, поворачивай, песья сыть!

Квелые коньки очень долго не могли понять, чего от них хотят. Ругань и натягивание поводьев не помогали. Молодым воинам пришлось выйти из дзигона и развернуть дурных скотинок, взяв под уздцы. Настроение окончательно испортил закапавший с неба мелкий, но весьма холодный дождик.

Разговор вернулся к прежней теме только когда возок свернул на ответвление большака, ведущее к главному порту Лакедемона.

— А Змей, что заварил кашу … — Леонтиск поскреб висок. — Уже известно, почему он так поступил? Почему предал своих?

— Эти старые интриганы — как голодные крысы в заколоченном ящике! — фыркнул Феникс. — Жрут друг друга, едва почуяв слабину!

— Сегодня… нет… — Галиарт глянул на небо, — теперь уже вчера… Вечером, одним словом, эфор Гиперид пригласил Пирра в гости. Официально так, целую делегацию прислал во главе с безухим управляющим. Мы все советовали царевичу не ходить, уж больно это было похоже на западню. Но Пирр сказал, что лучше погибнет от коварства врагов, чем от неутоленного любопытства. Пошли все наши, кроме меня и Феникса.

— Мы уже получили задание и готовились отчалить к тебе, как только притемнеет, — объяснил Феникс. — Да и этих тварей нужно было найти.

Он с ненавистью хлестнул лошадок, которые, впрочем, не обратили на это никакого внимания.

— С царевичем пошли также стратег Никомах и Мелеагр, наш новый придворный советник.

— Фу, вот мерзкий евнух! — фыркнул Феникс. — Ума не приложу, почему командир поверил ему и приласкал. Ведь он — подсадной, это ж ребенку ясно.

— Мне он тоже не нравится, — согласно кивнул Галиарт. — Тип хитрый и серьезный, несмотря на свою женоподобность.

— Это вы о ком? — не понял Леонтиск.

— Да появился у нас один… перебежчик.

— Подсадная утка он, а не перебежчик, — отрезал Феникс. — Шпион хренов. Троянский конь.

— Ладно, царевичу и старшим виднее, — махнул рукой Галиарт. — Не о нем речь.

— Да, ты рассказывал, как все отправились к другому переметчику. В ранге эфора.

— Троянскому коню в ранге эфора, — упрямо пробурчал Феникс, не доверявший перебежчикам.

— Мы уже собирались выезжать за тобой к старине Поламаху, когда наши вернулись, так что о визите к Змею знаю без подробностей. В двух словах: по поводу своего поступка в синедрионе эфор сказал, что пришло время перемен, и сейчас, когда восходит звезда Эврипонтидов, он хотел бы забыть былые несогласия и стать нам союзником. Политика, мол, его не интересует, его интерес — торговля. Наши вежливо слушали и кивали. А Мелеагр, наверное, дулся от гордости — он напророчил, что после него былые противники хлынут в стан Эврипонтидов вешней рекой.

— Лживый мужеложец! — вставил Феникс.

— Затем Гиперид угостил всех роскошным ужином, показал свою коллекцию рабынь….

— О! — отметил Леонтиск.

— …похвастался особняком, больше известным как Красный дворец.

— Проклятое логово разврата, — процедил Феникс без обычного шутовства. — У дяди Эврипа, младшего брата отца, прошлой осенью пропала дочка, двенадцать ей было. Сестренка моя, значит, кузина… Ее потом нашли в лесу на Тайгете — голую, всю изрезанную. И мертвую, разумеется.