Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов

и чисто финансовым документам. Однако они имели большую ценность для нашей разведки. Касались только создаваемой и на первых порах до конца непонятной для СССР организации — НАТО. Но, используя простую арифметику, — сколько и на что тратится, куда направляются фунты стерлингов из государственной казны, можно было отследить, на что конкретно идут широкой рекой льющиеся денежные потоки. «Карел» так поднаторел в этой секретной бухгалтерии, что работал абсолютно безошибочно. Порой в Москве узнавали о предполагаемом вливании, к примеру, в норвежскую армию, гораздо раньше, чем в Осло. Благодаря по-британски скрупулезным денежным отчетам удалось выяснить, какие огромные инвестиции вкладываются в производство атомного оружия. Перестало быть секретом и расположение атомных объектов. Ведь английские финансовые органы аккуратнейшим образом следили, чтобы деньги поступали в самые разные страны и точно в срок, и по назначению. Следила за этим и советская разведка.

Да, Кернкроссу не хватало гениальности Филби, блеска умеющего наладить контакт со всеми Берджесса, интеллекта Маклейна и аристократических связей Бланта. Но Джон никогда не был скромным винтиком в отлаженном разведывательном механизме. Он извлекал, вычерпывал до дна все ресурсы, до которых добирался с риском и с усилиями раба на галерах. То, что мог пропустить, оставить без внимания фонтанирующий новыми идеями Гай Берджесс, никогда не ускользало от пристального внимания Джона Кернкросса. Его невысокое положение чиновника среднего ранга компенсировалось смелостью и усердием. В разведке он совершил то же, что и в профессиональной карьере. Вопреки всему добрался до нужного результата.

Его рисуют бережливым от рождения шотландцем низкого происхождения. Но почему тогда Джон пользовался таким успехом у прекрасного пола? Среди его подруг жизни была красивая американка, затем игривая англичанка, а потом и верная жена. И если он был настолько скуп, то почему, как и четверо остальных его коллег по работе на советскую разведку, конечно же, и не подозревая о их отказе, отверг установленную ему товарищем Сталиным в 1945 году пожизненную пенсию в тысячу фунтов стерлингов в год — сумму по тем временам солидную. Между прочим, другим его сотоварищам денег предложили все же чуть-чуть побольше. Даже Советы, возможно, и без всякого умысла, капельку сэкономили на своем вернейшем друге. Не родственник же короля, как Блант.

Тут я подхожу без всяких предисловий к заключительной части саги о Кернкроссе. Он все же попал под колпак контрразведки. МИ-5, навострившаяся на отлове немецких шпионов, взялась после войны за своих. Замечал ли он наружку? Принял ли всерьез первый допрос, устроенный ему в сентябре 1951 года? Уверен, что да. За годы работы с нами — будем считать, что 15 лет, — «Мольер», «Лист», «Карел», Джон Кернкросс превратился в опытного разведчика.

Особенно насторожили вопросы о принадлежности к компартии. Об этом, по примеру американцев, и в Англии спрашивали всех и каждого, кто был раньше замечен в симпатиях к «левым». Бытует версия, что все документы, собранные британскими спецслужбами о членах английской компартии, сгорели в канцелярии знаменитой лондонской тюрьмы Уормвуд-Скрабс.

Но правда ли, что все дела на членов компартии исчезли? Или это уловка, вымысел, призванные успокоить, притупить бдительность? Как бы то ни было, Кернкроссу доступ к секретным документам официально закрыли.

Всплыла и еще одна деталь. При обыске на квартире сгинувшего Берджесса обнаружили некие письма, вроде бы содержащие секретную информацию. Нашелся и свидетель, подтвердивший, что почерк неизвестного автора напоминает почерк Кернкросса. Но Джон сумел доказать, что никаких секретов бумаги не содержали. Это всего лишь записки, которыми обменивались между собой госслужащие. Тут Кернкросс «припомнил» главное: письма эти написаны аж в 1939 году. В результате обошлось без ареста, однако с государственной службы Кернкросса быстро уволили.

Он залег на дно — то ли покинул Лондон и уехал в родную Шотландию. То ли махнул за границу, что было сомнительно, ибо это еще больше насторожило бы МИ-5.

Тем временем скандал со сбежавшими в СССР Берджессом и Маклейном затихал, потом вдруг разгорался нежданно ярким пламенем. А Кернкросс все пережидал, не появлялся на людях. Где-то и как-то скрывался. Умение не вылезать, затаиться, переждать — тоже важное для разведчика качество. Вильям Фишер — Рудольф Абель в своих рекомендациях юному поколению нелегалов вспоминал, что иногда этот уход в себя, полное исчезновение могли в силу обстоятельств продолжаться и полгода, и дольше.

Все же настойчивый и смелый связник Юрий Модин отыскал, «выкараулил» подопечного. Приблизился к нему сзади и громко, а как было иначе при некоторой глухоте Джона, назначил место и время встречи. «Карел» кивнул. Он понял и пришел.

К тому времени в Центре осознали: отношения с Кернкроссом пора прекращать. Навсегда. Ему было решено предоставить некую сумму, которая позволила бы относительно безбедно пережить года полтора-два. При последней встрече с Модиным «Карел» высказал предположение: о его членстве в партии знали немногие, значит, выдал кто-то из близких. Следователям он объяснил свое раннее увлечение марксизмом ошибками молодости, юношеским максимализмом. Заверил связника, что никаких видимых ошибок не допускал. Со сбежавшими Берджессом и Маклейном несколько лет прямых связей не поддерживал. У контрразведки нет против него ничего конкретного. Так, подозрения, домыслы. И намерен он держаться твердо.

Перед тем как произнести последнее «прощай», связник передал Джону Кернкроссу пакет с деньгами. Тот кивнул, положил конверт в карман. Эпопея подошла к концу.

Разведке оставалось ждать, как будут развиваться события и не дрогнет ли Кернкросс на неизбежных допросах. Ведь он столько знал. Под угрозу попадал самый ценный из «пятерки» — Ким Филби. Расколись «Карел», выложи хоть немногое (ему, как и Энтони Бланту, в обмен на сотрудничество со следствием обещали иммунитет от судебного преследования), и Филби попадал бы в положение безвыходное.

Что же произошло с Кернкроссом в дальнейшем? Пишу лишь то, о чем уже сообщалось в различных книгах о «Кембриджской пятерке», в том числе и в «Очерках истории российской внешней разведки», а также в воспоминаниях Кима Филби и в работах последнего связника Кернкросса полковника Юрия Ивановича Модина. Не претендую на полную достоверность и полноту. Ведь в отличие от Филби и Бланта был Джон Кернкросс фигурой далеко не публичной.