Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

меня больше кусочков мяса в миске... В потасовке с ним я глаза и лишился. А ещё матушка сказала, что ей нельзя любить меня... Она не объяснила, почему, но и так было ясно, что из-за Санды. Санда была безумна. Она страдала болезненной ревностью, а матушка боялась её потерять, боялась огорчить её чем-то и вызвать у неё новый приступ безумия. Она притворялась, что не любит меня. Так хорошо притворялась, что действительно не чувствовала любви... Но вся её любовь была в этой прядке, которая хранила меня всю войну. Матушка погибла, закрыв собой проход между мирами... После её смерти из прядки тоже ушла жизнь — она стала седой и холодной. Но я всё равно ношу её в память о ней. Я всегда знал, что матушка любила меня, просто делала вид, что не любит. После смерти её душа пришла ко мне во сне и сказала, что я всё понял правильно. А ещё она завещала мне любить тебя, моя драгоценная Онирис. Любить вдвойне — и за себя, и за неё, потому что она уже не успела... Она очень сожалела о том, что оставила тебя без своей любви и мечтала это наверстать, восполнить. Когда-нибудь... Быть может, в новой жизни. Последнее, что она успела сделать в твою честь — это приказать построить прекрасный корабль и назвать его твоим именем.

К концу этого рассказа из глаз Онирис катились светлые и тёплые слёзы. Обняв отца, она прошептала:

— Мой самый добрый, самый ласковый, самый родной на свете батюшка... Я никогда, никогда тебя не оставлю... Мы всегда будем вместе. Я тоже всегда любила тебя за двоих — и за себя, и за матушку Темань.

— Я всегда чувствовал это, дорогая, — ответил отец с улыбкой.

И они вместе подняли глаза к звёздному небу.

Когда-нибудь восполнить... Быть может, в новой жизни. Самый родной на свете волк. Девочка с удочкой. Но опять эти кусочки головоломки не сложились в голове Онирис воедино, и она просто улыбалась, глядя на звёзды и думая о том, что теперь она никогда, ни за что на свете не оставит батюшку. Он должен быть любимым всегда.

Когда они вернулись в комнату к мальчикам, Ниэльм уже наконец-то спал, а Одгунд с Арнугом дожидались Онирис, чтобы пожелать ей спокойной ночи.

Одгунд не пришлось снова договариваться и меняться с кем-то рейсом, чтобы отплыть домой вместе с Онирис и Арнугом. Онирис просто приобрела билеты на тот рейс, к которому корабль Одгунд прикрепили в качестве охраны. До отплытия оставалось чуть менее двух недель. Всё это время Одгунд с Арнугом гостили в доме госпожи Розгард — к огромной радости и удовольствию Ниэльма. Три раза они все вместе посетили службы в главном храме столицы: один раз утреннюю, второй — дневную, третий — вечернюю. Госпожа Розгард признала, что музыка действительно целительна и приносит мир и утешение в душу; она пообещала регулярно посещать храм не только для собственного облегчения, но и для того, чтобы вместе с музыкой посылать свою любовь в тот уголок Чертога Вечности, где теперь обитала душа Темани. Онирис могла только порадоваться такому её решению.

Чем ближе был день отплытия, тем радостнее становился Ниэльм. Его воодушевляло всё: и предвкушение своего первого в жизни морского путешествия, и грядущая встреча с Эллейв, и Силлегские острова... О, он просто бредил ими, мечтая поскорее там оказаться! А вот на душе у Онирис становилось всё тревожнее: её снова начинали одолевать мысли о предсказанной разбойницей Йеанн опасности. Да, когда они плыли с Силлегских островов, ничего так и не случилось, но оставалась ещё обратная дорога. Означало ли это, что опасность подстерегала Онирис где-то там, на пути домой? А ведь с ней теперь были дети и батюшка Тирлейф. Если Йеанн всё же не обманула, в опасности были и они...

Но Онирис, дабы никого не пугать заранее, хранила свои тревожные думы глубоко в себе. Только с матушкой Аинге поделилась она этим, и та задумчиво молвила:

— Эта встреча была послана тебе судьбой не зря, дитя моё. Не пренебрегай ею. Не презирай эту разбойницу. Если у тебя будет такая возможность, прими у неё покаяние, я наделяю тебя такими полномочиями, хоть ты и не служительница богини.

С этими словами матушка Аинге вручила Онирис кулон в форме волчьей головы с сапфировыми глазами. Она велела ей встать на колени перед статуей Девы-Волчицы, зажгла благовония и начала произносить:

— Богиня наша! Прими в лоно своё сестру нашу, служащую в миру. Да пребудет с нею сила твоя, да воссияет её сердце путеводным светом твоим, да свершится через неё воля твоя!

Пол покачнулся под Онирис, и она вдруг ясно увидела перед собой морду каменной Волчицы с Силлегских островов. Та смотрела на неё пустыми глазницами, а в груди у Онирис гулко отдалось эхо её слов:

«Мои глаза... Пусть Эллейв вернёт мои глаза! И получит всё, о чём мечтает».

От глубинных ударов её огромного сердца вздрагивал пол под ногами, гудело всё пространство, голова наполнялась шепотками, потусторонним бормотанием... В этой шелестящей круговерти Онирис утратила равновесие, её будто в водоворот захватило и понесло. Когда она вынырнула на поверхность, ловя ртом воздух и шатаясь, матушка Аинге уже помогала ей подняться на ноги.

— Ты можешь продолжать жить обычной мирской жизнью, дитя моё — иметь семью, рожать детей и всё прочее, — наставляла она. — Но в твоём сердце должен неизменно сиять свет Источника, ты должна стать для окружающих неиссякаемым родником благодатной силы. Ты наделяешься правом проводить некоторые обряды: краткую службу над усопшим и принятие душевного покаяния у мирян. Книгу с собой я тебе дать не могу, поэтому перепиши себе все тексты и затверди их наизусть. Кулон этот надевай только в случаях, когда тебе нужно обратиться к духовной стороне бытия. В мирской жизни его постоянно не носи, он служебный — такой же, как, к примеру, моё храмовое облачение, которое я надеваю для проведения служб. Это не просто символические вещи, они наделены способностью усиливать нашу связь с духовной стороной бытия. У твоей наставницы Игтрауд есть такой же кулон, она тоже служит в миру. Ты идёшь по её стопам, дорогая. Между вами есть связь и преемственность.

После посещения храма Онирис долго была погружена в задумчивость и казалась рассеянной. Она улыбалась невпопад и не всегда сразу могла расслышать обращённые к ней слова.

— Дорогая, всё в порядке? — тихонько спросила