Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

class="p1">Всё было бы замечательно, если бы не думы о предсказанной Йеанн опасности, которые одолевали Онирис всё сильнее, омрачая в целом приятное путешествие. Даже Арнуг с батюшкой Тирлейфом начали замечать, что она чем-то обеспокоена, но Онирис, как могла, успокаивала их... Пока однажды ночью, открыв глаза, не увидела Йеанн, которая дерзко склонилась над ней, сверля жутковатыми и немного безумными искорками пристального взгляда. Сорвав с себя шляпу и парик, бритоголовая разбойница приникла к онемевшим от испуга и неожиданности губам Онирис нахальным поцелуем. Непрошеная и грубовато-напористая ласка её уст, её вёрткого и жадного языка навалилась на Онирис диким неукротимым зверем, но тело было сковано, она не могла пошевелить и пальцем, чтобы воспротивиться. Она даже позвать на помощь не могла: этот зверь насылал на неё какой-то морок оцепенения и лишал дара речи.

«Один поцелуй прекрасной женщины... Вот сколько стоит моя жизнь, — хрипловато рассмеялась Йеанн, наконец оторвавшись от губ Онирис. — Уж прости, что я вот так нагло беру свою плату за твоё спасение, но наяву ты меня не согласишься поцеловать, моя чудесная госпожа, побрезгуешь... Ничего не бойся, прекрасная моя. Я рядом, я уже близко. Я не дам и волоску упасть с твоей милой головки. Всё будет хорошо».

С этими словами она растаяла в ночном пространстве каюты, а Онирис с жутким толчком... вынырнула в явь, ловя ртом воздух, точно выброшенная из воды рыба. Она подумала, что разбойница действительно пробралась на корабль, но встреча оказалась сном. Ещё долго неподвижность сковывала её тело, а рядом за ширмой слышалось ровное сонное дыхание ничего не подозревающего Арнуга. Цепляясь за этот успокоительный звук, Онирис понемногу пришла в себя.

Она осторожно сползла с койки и приникла к приоткрытому окну каюты, жадно ловя ночной воздух. В висках стучало: опасность, опасность... Значит, это правда. Значит, отец и братцы тоже под колпаком беды. От тягучего, ноющего, мучительного чувства беспомощности Онирис сползла на пол и обхватила колени руками. Ей оставалось только молиться, всей душой обращаясь к Источнику за светом и успокоением. Не было надёжной тверди под её ногами, только зыбкая и коварная морская бездна.

Йеанн сказала: «Ничего не бойся, я рядом». Верить ли ей? Уповать на её помощь? Доверить ей не только свою жизнь, но и жизни отца, Арнуга и братцев? Неужели та действительно готова пожертвовать собой ради Онирис и её близких?! С какой стати? Неужели ей собственная разбойничья шкура не дороже?!

Но матушка Аинге сказала: «Эта встреча послана тебе судьбой, не пренебрегай ею». Вот этим словам, будто на каменной плите высеченным, Онирис приходилось верить... Верить неотвратимо, до мороза по коже и засевшего в кишках холодного и тягостного комка тревоги. Леденящая лавина неизбежности накрывала её так, что становилось трудно дышать, и только свет Источника помогал держаться на плаву и грел сердце надеждой на добрый исход.

Как же невероятно трудно было Онирис выглядеть безмятежной перед родными, когда они встретились за завтраком!.. Один только Источник знал, каких усилий ей стоило улыбаться и спокойно разговаривать, в то время как нутро ёкало и ныло от холодящего дыхания близившейся беды! После завтрака все вышли на верхнюю палубу под утренние лучи Макши, и невозможно было поверить, что этот спокойный морской простор грозил чем-то страшным. Онирис хотелось забиться в уголок и заплакать, но она не могла себе этого позволить.

Она могла сделать лишь следующее... Достав и надев на себя кулон, Онирис с дымящей курильницей обошла корабль по всему периметру. Она возносила молитвы о сохранении от опасности, но не за себя молилась, а за всех, кто был на этом судне. Опасность угрожала лишь ей, а остальные вынуждены были разделить с Онирис её участь. Она пыталась сделать для них всё, что от неё зависело.

— Госпожа, ты — ризоносная сестра? — обратился к ней стройный и молодой черноволосый пассажир в изящном серебристо-сером костюме и с пышным облачком кружева на груди.

— Нет, я не имею чести носить ризу, я служу в миру, — ответила Онирис. — То есть, обладаю ограниченными духовными полномочиями, возложенными на меня сиятельной матушкой Аинге, старшей жрицей главного храма Ингильтвены.

— Ну... всё равно ты в некотором роде духовное лицо, — сказал пассажир, которого впечатлило упоминание матушки Аинге, и он сразу проникся к Онирис уважением. — Дело в том, что моя супруга... Она, как бы это сказать... Уже вторые сутки не может успокоиться, её охватила необъяснимая тревога. Она боится, что мы утонем. А она находится на седьмом месяце, ей вредны волнения!

— Как же вы решились с беременной супругой пуститься в морское путешествие? — удивилась Онирис.

— Мы хотим, чтобы дитя родилось в таком чудесном месте, как Силлегские острова, — ответил пассажир. — Госпожа... Не могла бы ты немного успокоить мою супругу? Она очень верующая... Когда дитя появится на свет, она собирается принести его к Волчице и загадать желание... Поэтому мы, собственно, и пустились в это путешествие.

— Хорошо, попробую помочь, чем смогу, — кивнула Онирис.

В одной из самых роскошных кают её взгляду предстало целое семейство, состоявшее из двоих малолетних ребятишек, тестя и тёщи пассажира, а также собственно самой беременной паломницы — молодой рыжеволосой госпожи в светло-голубом кафтане с пояском под грудью. Она сидела на лавочке под окном каюты, и её заплаканное лицо выражало крайнюю степень тревоги и паники, а родители заботливо хлопотали вокруг неё: отец подносил стакан воды, а матушка обмахивала носовым платком. Старшие детишки, увидев Онирис, застеснялись и спрятались за вошедшего следом за ней батюшку.

— Да пребудет свет Источника со всем вашим семейством, — негромко и мягко молвила она, осеняя каюту курильницей.

— Ох, ризоносная сестра, как хорошо что ты пришла! — воскликнула матушка беременной паломницы. — Эрвентруд сама не своя от страха! Умоляем, скажи ей хотя бы несколько успокоительных слов!

Для начала Онирис пришлось объяснить, что она не жрица, а мирянка с духовными полномочиями, и к ней следует обращаться «светоносная госпожа», а не «ризоносная сестра», а затем она выслушала обрушившийся на неё поток слов вперемешку с рыданиями. Госпожа Эрвентруд уже вторую ночь видела кошмарные сны, будто корабль тонет, и очень боялась за свою семью, а особенно — за ещё не родившееся дитя.

— Если нам суждено погибнуть в пучине морской, пусть наши души будут лёгкими! — рыдала она. — Умоляю, светоносная госпожа, прими наше покаяние! Пусть все наши недобрые деяния не станут камнем на нашей шее!