Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций - Елена Самоделова

До сих пор точно не установлено происхождение термина “ курица ”, так прочно укрепившегося за этим видом конструкции и давно вошедшего в народный и научный оборот. В связи с этим интересно напомнить об одной постройке, зафиксированной нашей экспедицией в дер. Стрельниково Костромской области. В этом селении мы обнаружили одну из древнейших виденных когда-либо нами изб, принадлежавшую слепому старику И. А. Скобелкину. Эта изба существует более двух столетий и была построена на « курицах », или пнях, как сообщил ее хозяин. По-видимому, использование естественного пня, связанного с землей выступающими на поверхность корнями и напоминающего по форме куриную ногу, могло послужить основанием для возникновения в народных сказках образа « избушки на курьих ножках ». Использование для конструкции кровли елового ствола с корнем или той же « куриной ноги », у которой обрубились все пальцы, за исключением одного, предназначенного для укрепления потока (желоба на крыше), могло дать архитектурной детали название « курицы ». Этой детали иногда придавалась форма головы петуха или курицы, однако в некоторых домах тех же селений можно встретить изображение головы коня или другого животного. [1504]

Петух как оберег

Петух являлся оберегом: его брали с собой при опахивании селения против эпидемии или эпизоотии ночью. Этот ритуал подробно обрисован в «Яре» Есенина, хотя как раз петух здесь не упомянут. Однако в реальном обряде опахивания в с. Кузьминское в 1897 г. петух применялся и играл важную роль: «Опахивание совершают вдовы и девицы… Волосы участниц распущены, одежда белая. В соху впрягают 4-х вдов; за ней несут икону и петуха ; остальные лица следуют за ними, вооруженные метлами, ухватами, кочергами и др. За сохою след заметают метлами. Движение начинается в полночь. Огни в селе тушатся – иначе бьют стекла. <…> Стараются провести сохою сомкнутую черту вокруг села или скотных дворов, если скотина помещается изолированно в лугах, полагая, что нечистый дух уйдет за черту и перешагнуть за круг не посмеет». [1505] Сходным образом применяли петуха и в другом селе: «с. Дубровичи: опахивают вдовы, вдовцы и парни с сохой, иконой, петухом и чучелом, которое несут впереди к как бы гонят, крича: “Нечистый дух с села долой!” В конце опахивания разрывают чучело и разбрасывают на воздух». [1506] Можно предположить, что роль петуха заключалась в отваживании нечистого духа в полночь, а в остальном обряд опахивания типологически близок крестному ходу когда такой же обход совершался уже с иконами вокруг селения или поля при несчастье, но только днем и с попом.

О другой роли петуха – отпугивать нечисть в силу своей способности предвещать зарю – Есенин мог узнать из стихотворения «Заклятье смерти» А. Н. Толстого на ту же тему (опубл. в сб. «За синими реками», М., 1911, с. 69):

… Крикнули кочета на селе,

Покраснела низкая луна,

И все слышали —

Через яры, по валежнику,

Стуча зубами,

Убегала черная смерть.

Известна и противоположная сущность петуха (курицы) – болезнетворная или, по крайней мере, косвенно связанная с нездоровьем. Возможно, именно она послужила дополнительным основанием для применения петуха в ритуальной борьбе с болезнью. В Константинове существует «куриное» название дерматологического заболевания: «Тут вот тут, у неё мета , у неё тут вот была какая-то куриная , как раньше курьи жопки были, как тоже их заговаривали, они проходили. И вот тут такое пятно у ней былá – родимое пётнышко бывает, когда человек вот родится…». [1507]

На нашесте в примыкающем к избе крытом дворе, в курятнике ребенок мог заметить подвешенный округлый камень с дыркой посередине и узнать, что это « куриный бог », оберегающий кур от всяческих напастей (распространено в разных областях России). Но чаще всего в Константинове кур оберегал прибитый на стену над нашестом старинный металлический крест размером с ладонь [1508] (как варианты – небольшая иконка или лошадиная подкова); и ребенок осознавал важность этой домашней птицы в хозяйстве, раз ей покровительствует сам Бог!

Петух в святочном гадании

Петух выступал как прорицатель в девичьих святочных гаданиях в Константинове – рассказывает М. Г. Дорожкина, 1911 г. р.: «Сыпали пшено, пъшеницу, хлеб лóжили и воду. И пускали петуха на стол. Вот чаво будеть пятух клявать или пить чево-либо: будеть если воду пить – о! – муж будеть пьяница. Там пшено будеть клевать – это будеть жить хорошо. Это вот я, вот мы гадали». [1509] Это достаточно редкий вариант гадания; гораздо чаще старожилы вспоминают о гадании при помощи курицы, а петух, попавшийся в темноте по ошибке, прерывает логически выстроенный и тщательно продуманный ход предугадывания будущего. А. К. Ерёмина, 57 лет, вспоминает рассказ матери: «И как раз курицу, говорит, принесли: а заместо курицы – петуха. Поймали ночью: пошли за курами и заместо курицы притащили петуха. <…> Хорошо – не плохо ли, а надо курицу. Чтобы hадать – курицу! А они петуха притащили! Ржали-ржали: какое же у нас, hоворить, hаданье, когда все сидим, все смеёмси на этого петуха!». [1510] Именно курочка символизировала невесту (см. ниже о приношении родней невесты курочки в дом жениха после венчания), и поэтому гадание с петухом было бы бессмысленно и не имело бы силы, так как оно являлось нарушением магической нормы, расценивалось в качестве недопустимой противоположности.

В других селениях Рязанской обл. попавшийся при святочном гадании петух символизировал собою ярко выраженную и более редко встречаемую в типичной крестьянской среде мужскую профессию, окруженную в девичьем восприятии романтическим ореолом: «Кур ловили. Петух попадётся в потёмках – это солдат будет» (с. Секирино Скопинского р-на) или почти дословно – «Кур ловили. Попадётся петух – солдат твой жених» (д. Козинцы того же р-на). [1511]

Образ курочки приводился крестьянами как пример умения довольствоваться малым, расценивался как символ хозяйственности и внимательности к самым мелким, но полезным проявлениям быта. Всеволод Рождественский привел сравнение Есенина с курочкой, которая клюет по зернышку и тем сыта бывает: «А если я, как курица, везде по зернышку клюю, то это уж мое дело. Никому от этого убытка нет». [1512]

Однако в Константинове бытовала и довольно редкая разновидность гадания с зеркалом, при которой «вызывателем» духа жениха был именно петух: «В двенадцать часов вносили эту – петуха. Петуха вносили, ставили, а зеркалу накрывали. Если петух, значить, долбанёть в зеркалу, а если ты не успеешь, значить, зеркалу накрыть, то тебе там, хто там покажется, ударить по щеке – значить, щека синяя остаётся». [1513]

В «Сказке о пастушонке Пете…» (1925) Есенин подсмеивается над гаданием с помощью курицы или петуха, над куриным пророчеством: «Кто им наморочил? // Кто им накудахтал ?» (II, 172).

Петух как свадебный атрибут

Петух или курица применялись исключительно при гадании на жениха, и это являлось преддверьем свадебного ритуала, когда на второй день после венчания родственник молодой (обычно зрелый мужчина) в Константинове нес в дом к новобрачным живую курочку, разряженную ленточками, ее пускали на нашест, но считали собственностью молодки. М. Г. Дорожкина, 1911 г. р., сообщает: «А курочку когда приносят? Это позже, когда свадьба. Это приносють курочкю после свадьбе. Курочку нарядють и несуть, идуть все с курочкяй по селу. Живая, рядять её, несуть её. А потом приносять её к невесте, к жениху – она остаётся у жениха». [1514]

Более подробно, с указанием на приношение курочки женщиной и даже с посвященной курочке обрядовой песенкой записан этот свадебный ритуал А. Д. Панфиловым со слов старожилов Константинова: «Мать крестная молодой несет на тарелке курицу, живую, с завязанными ногами, изукрашенную разноцветными ленточками», и далее – «Сваха принимает курицу, начинает с ней кружиться по избе и плясать. Кто-нибудь из гостей запевает:

Ходи-ходи ходко,

Курица-молодка,

Яйца носи,

У молодой нашей

Кушать проси.

Кто-нибудь пожелает назидательно, скороговоркой:

– Чтобы молодая ходила, кормила и родных не забывала, чтобы помнила, что ей в приданое курочку дали». [1515]

Отклонением от свадебной ритуальной нормы считали в Константинове приход невестиной родни на послевенчальный пир к молодому или на второй день без ряженой курочки. Об утрате представления о необходимости передачи курочки в собственность новобрачной (как ее приданого) говорит М. И. Титова, 1924 г. р., однако сообщает она об этом как о шутке, а не о серьезном проступке: «Раз вот взяли невесту без курицы – ха-ха-ха! Невестина родня – это когда на второй день уже – без курицы! Это, конечно, шутки, всё шутки». [1516]

Более опосредованная связь с петухом и курочкой наблюдается в песенном обращении мужчины, ломавшем на голове хлеб пополам, к святым Козьме и Дамиану, которые в народе считались покровителями кур (в этот день резали домашнюю птицу и жертвовали святым частичку тушки). В с. Константиново короткая песенка исполнялась на церковный глас – ее нужно было «шуметь» – при свадебном ритуале «подходить к сыру», и затем мужчина подпрыгивал, делая вид, что это помогает ему разломить хлеб. Вот как об этом рассказывает 57-летняя А. К. Ерёмина – охотница до свадеб и постоянная в них участница: хлеб «ну на голову! Он накроить этим, как его, платком. Платок новый чтоб был, покрывать. Вот. И хто ломаить его – и платок к себе берёть. Ну, мужик, ну какой-нибудь мужик там, хто мужик – с его стороны, с её ли стороны – и счас кругом ходить: “Кузьма-Демьян, // Ломайте хлеб пополам!” Как топнеть! И хлеб там, он же разрезанный, напополам его сделають. Тут: ура! – все. Всё пошлó!». [1517] Или по другим сведениям: «Тогда-то пекли, а счас покупають. Пополам разрежуть его, но не совсем. И вот это Кузьма-Демьяна начинають у нас называть. И вот он кругом: