Оникромос - Павел Матушек

Разат испугались. Как это понимать? Неужели они провели слишком много времени на границе, и Зараукард наконец нашел способ перетянуть их на свою сторону? Старейшие, вероятно, почувствовали, что происходит, и узнали, что Зараукард пытается преодолеть заслоны Таботта с помощью энку-энку, которые оказались настолько глупы, что даже не заметили, как их перехитрили. Именно потому их и решили немедленно вызвать. Но если это правда, если Зараукард и в самом деле их использовал, то тем более Разат должны, как можно скорее предстать перед Старейшими и пройти Испытание, а потом, если окажется, что совершенное ими и дозволенное ими с собой совершить может угрожать дальнейшему существованию Арцибии, они должны немедленно умереть.

Разат не могли понять, как им удалось убедить себя в том, что «рыба», «косяк», «косяк рыбы» не представляют никакой угрозы. Как они могли поверить, что эти слова могут им в чем-то помочь?

Разат ускорили шаг.

У подножия Святилища, перед широким пандусом, их ждал главный жрец, исполнявший служение на втором уровне. Силуэт Белой Пирамиды, начерченный на их панцире, был полностью закрашен белым пигментом. Молчаливый энку-энку, намного старше Разата и на три головы выше, холодно, бесстрастно посмотрели на Разата и жестом приказали Разату следовать за ними. Они повели их через гудящую разговорами толпу, между чанами с маршумом, мимо жрецов, тренировочных камер, бесчисленных кандидатов в адепты и спешащих посланников, а затем вверх, по широким спиральным лестницам, в наполненную шепотом тишину второго уровня. Разат еще никогда там не были. Они имели некоторое представление о том, чего там можно ожидать, поскольку отсутствие внешних стен позволяло беспрепятственно заглядывать вглубь здания. Но дело в том, что это можно было делать только издали, потому что второй и третий ярусы поднимались так высоко, что вблизи видны были только их зазубренные края, а рядом с самим Святилищем не было и никаких гнезд, с вершин которых можно было бы все внимательно осмотреть. Разат не могли здесь остановиться, потому что Святилище находилось в верхней части поворотного штифта, какие во времена расцвета города строили там, где сходились железобетонные направляющие, то есть на стыке районов, чтобы те могли вращаться вокруг общей оси. Поэтому возле самого штифта было гораздо больше свободного пространства, чем между гнездами, обычно плотно прилегающими друг к другу.

Разат понимали, что наблюдение издалека дает лишь общее представление о расположении высших залов Святилища, но не совсем были готовы к тому, что осмотр этого места с близкого расстояния не сделает его более понятным. Они начали убеждаться в этом, когда, следуя за главным жрецом, шли по узким тротуарам, которые тянулись вдоль выемок, выдолбленных в полу. Все эти выемки были квадратными и не очень глубокими, но адепты занимали лишь некоторые из них. У них тоже был символ Белой Пирамиды на панцирях. По традиции белым пигментом у них была закрашена лишь левая половина треугольника. Большинство адептов сидели прямо, погрузившись в себя. Их дух полностью поглотило укрепление заслонов Таботта. Несколько адептов свернулись в клубок и восстанавливали силы. И те и другие покоились на низких каменных скамьях, являвшихся зачастую единственным предметом интерьера этих келий. Однако в двух-трех случаях Разат заметили кое-что еще – некие загадочные предметы, светящиеся, парящие над полом и меняющие формы так, словно не могли решить, кем они хотят быть. Разат не знали, что это такое и зачем оно нужно в кельях адептов. Они даже не пытались это выяснить, опасаясь гнева главного жреца, который мог бы значительно усугубить их положение.

Разата удивляло, отчего так много пустых выемок. В конце концов, многие хотели стать адептами. «Неужели предъявляемые им требования настолько велики, что только небольшая группа энку-энку им соответствует и способна успешно пройти Испытание? Каковы тогда наши шансы?» – подумали Разат и тут же прогнали эту мысль, чтобы не питать растущее волнение. Они обратили внимание на низкие округлые цоколи, стоявшие в местах пересечения тротуаров. Те были очень темные, почти черные, и блестящие, словно отполированные, отчего высеченные на них плоские знаки и символы имели голографическую глубину. Однако Разат не смогли их прочесть. Функция этих цоколей также находилась за пределами их понимания. Разата гораздо больше смутило то, что до сих пор, присматриваясь издалека ко второму уровню Святилища, они были абсолютно уверены, что видневшиеся там темные округлые точки – это погруженные в свое служение адепты, а между тем это были именно эти стоящие ровными рядами цоколи. Холодная дрожь пробежала у них под панцирем. Если их собственный разум обманывает восприятие в таких принципиальных вопросах, то чего еще от него можно ожидать?

Очередная широкая спиральная лестница вела туда, куда Разат стремились почти всю свою жизнь, – на третий уровень Святилища, под Белую Пирамиду. Им предстояло предстать перед Старейшими – двадцатью тремя энку-энку, которые в полной мере заслуживают того, чтобы их так называть, потому что смутный образ прежней Арцибии сохранялся только в их памяти. Когда главный жрец остановились в середине лестницы и пропустили Разата вперед, страх стал терзать их с удвоенной силой. До этого момента яркие впечатления помогали держать его на расстоянии, но теперь уже ничто не защищало Разата от страха, ничто не отвлекало от него внимания.

Разат осторожно вступили в матовое сияние Белой Пирамиды, которая висела в воздухе и медленно вращалась над гладким полом третьего яруса. Они чувствовали ее холодный свет на своем панцире, и это не было приятным ощущением. Но мерцающая искра, озарявшая каверну личности, согревала их изнутри и с пугающей легкостью противостояла ее силе. Это укрепило Разата в убеждении, что ничего хорошего их здесь не ждет. Старейшие неподвижно сидели, подвернув под себя ноги, и смотрели.

Энку-энку и энку-инза росли всю жизнь, время от времени сбрасывая панцири, которые становились для них слишком малы. Вместо прежних у них отрастали новые большие панцири, где энку могли удобно поместиться. И естественно, те, кто жили дольше, были крупнее остальных. Поэтому, если не считать энку-кромрахов, в Арцибии только Старейшие имели самые большие размеры. Каждый из двадцати трех иерархов, восседавших вокруг Белой Пирамиды, был, по меньшей мере, в шесть раз больше Разата и уже только одной своей величиной внушал страх. Мощные руки древних энку-энку спокойно лежали на толстых чешуйках бронированного панциря, покрывающего их бедра, но Разат ни на секунду не сомневался, что в любой момент они могут подняться и раздавить их, если только Старейшим что-то не понравится.

Напротив входа сидели Аббат. Их отличало то, что