Мой ангел - Олег Валерьевич Голиков

удивился Серый, – хозяин мне и половины этого не сказал, но то, что сказал, всё совпадает с твоими словами.

– Я же вам сказал, что много чего знаю. Знаю, например, что если ты не оставишь свой бизнес, если это занятие можно так назвать, то через полгода погибнешь в бандитской перестрелке, твой маленький сынишка останется сиротой, потому что твоя жена выйдет замуж второй раз, и её муж настоит на том, чтобы ребёнка отдали в детдом.

У Серого глаза в буквальном смысле вылезли на лоб. Второй бандит стоял и слушал, открыв рот.

– Тебя же, – Андрей переключил своё внимание на него, – ждёт участь ещё хуже. Через четыре месяца тебя посадят. Ты попадёшь в «красную» зону, тебя заставят стучать, но ты не согласишься. После этого, по команде начальства, тебе устроят хорошую жизнь твои сокамерники. Этого ты пережить не сможешь и в первую же ночь повесишься.

Лицо бандита стало белее снега.

– Так вот, – Андрей уже обращался к ним обоим, – вместо того, чтобы маяться дурью, работая на дядю, по которому давно тюрьма плачет, взяли бы устроились на работу и зажили нормальной жизнью. Растили бы детей любили жён, а то романтики вам подавай. Романтики в вашей профессии мало. Деньги, что вы получаете, это лишь жалкие крохи со стола ваших хозяев. А отдуваться за них придётся сполна. Так что идите ребята и подумайте. Время для исправления ситуации ещё есть.

К моему удивлению бандиты низко опустили головы и действительно побрели прочь.

– Андрей, как это? Как ты это сделал? Ты что будущее знаешь?

– Не обязательно знать будущее, – улыбнулся Андрей своей доброй улыбкой, – тут главное заставить поверить людей в то, что ты знаешь будущее. А вера – это страшная сила. Мне это удалось. Может они действительно возьмутся за ум.

– Но про третьего бандита ты же знал? Откуда?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – засмеялся Андрей и легонько щёлкнул меня по носу, – пусть это останется моей тайной. Ладно, пошли, а то солнце уже садится, скоро стемнеет.

* * *

После этого разговора почему-то все звонки к нам домой прекратились. Неужели Андрей так задел этих уродов? Не знаю, но факт остаётся фактом.

Время быстро шло, я всё больше привязывалась к Андрею, он тоже не избегал моего общества. Я уже начала вспоминать слова Кати и Харлампиева про незамужнего московского адвоката, но во всех наших с ним отношениях было одно но. Я могла общаться с ним часами, да что там общаться, я могла просто сидеть рядом с ним и ничего не говорить, всё равно мне было приятно. Но вот ни разу рядом с ним я не испытывала ничего похожего на влечение девушки к молодому мужчине, сексуального влечения. Не просто не испытывала, я даже об этом никогда не думала. Наши отношения с ним были похожи на родственные, как будто он был моим старшим братом, что ли. Но тогда я об этом сильно не задумывалась, не было времени. Мысли об этом пришли значительно позже.

Тем временем пришёл час суда.

В этот раз народу было значительно меньше, чем на предыдущем судилище. Понятно, дело уже было несвежим, громкое убийство уже успело основательно подзабыться. Но всё равно, сказать, что зал пустовал, было нельзя. Присутствовала и супруга покойного, она никак не могла пропустить такое зрелище. Находились в зале и представители «Облнефтесервиса», дело в том, что хотя их компанию никто прямо не обвинял, но подозрение в том, что за убийством стоят они, витало в воздухе. Правда не было мэра, но только сначала.

Первым свидетелем вызвали опять секретаря Эмму Сергеевну. Прокурор задавал ей те же вопросы, что и на предыдущем заседании, секретарша отвечала абсолютно также, поэтому публика быстро потеряла интерес к происходящему. Всё изменилось, когда слово взял Андрей.

Он как-то странно, с жалостью что ли, посмотрел на женщину, и та сразу сникла. У меня сложилось такое впечатление, что она вот-вот расплачется.

– Так вы говорите, Эмма Сергеевна, что моя подзащитная сама потребовала пропустить её к директору?

– Ну не потребовала, – замялась секретарша, – попросила. Впрочем я не помню.

– Всё вы прекрасно помните, Эмма Сергеевна. Всё помните. А лгать не надо, тем более в присутствии такого количества людей. Впрочем их обмануть вы, наверное, сможете, но себя саму, и совесть свою, вряд ли. Так что расскажите всё как есть.

– Она не просила меня, – секретарша захлюпала носом, – я сама предложила ей войти.

– Почему? В этом была какая-то необходимость?

– Да, Аркадий Семёнович попросил.

– Он сам попросил?

– Да.

– Сам попросил, чтобы к нему зашла Добролюбова Надежда Николаевна?

– Нет, – замотала головой Эмма Сергеевна, – он попросил, чтобы я пустила к нему ближе к окончанию рабочего дня кого-нибудь из наших женщин.

– Зачем?

– А это надо говорить? – секретарша с опаской посмотрела на вдову директора.

– Всё, что относится к делу напрямую, надо говорить.

– Аркадий Семёнович был очень темпераментным мужчиной. Он очень любил женщин, – Эмма Сергеевна опять всхлипнула, – он не мог просто пройти мимо каждой юбки…

– То есть директор хотел ближе к окончанию рабочего дня вступить в половую связь с какой-нибудь сотрудницей?

– Да.

– Он всегда посвящал вас в такие дела?

– Ну не всегда, но тайны из этого не делал.

На вдову Аркадия Семёновича было тяжело смотреть. Она побелела, а кисти её рук буквально впились в подлокотники кресла, на котором она сидела.

– А что, это было вполне обыденным явлением, или всё-таки неординарным? – продолжал Андрей.

– Каким же неординарным? – удивилась Эмма Сергеевна, – раз в неделю точно было.

– С одной какой-нибудь сотрудницей, или со многими.

– Со многими.

– Он их всех насиловал?

– Зачем? – опять удивилась секретарша, – какая дура, кроме этой будет сопротивляться? Все были рады его вниманию. Тем более он никого после не обижал. Кому зарплату повысит, кому подарок ценный сделает.

В зале стояла полнейшая тишина, все присутствующие слушали, затаив дыхание.

– То есть до появления Добролюбовой все соглашались вступить с ним в половую связь?

– Нет, конечно, были ещё дуры, но они после долго у нас не задерживались.

– Вы так их называете дурами, а сами не дура?

– Нет, конечно! – возмутилась Эмма Сергеевна.

– То есть вам тоже приходилось бывать с ним наедине в кабинете?

– Приходилось, – с тоской произнесла секретарша, – правда в основном, когда я помоложе была. Сейчас он больше молодых звал, а меня изредка, когда никого больше не было, да и то, чтобы я…

– Довольно! – поднял руку Андрей, – подробностей не надо!

– У-у-у!!! Сука!!! – раздался нечеловеческий вопль, и в Эмму Сергеевну полетело дамское зеркальце из сумки