Ай да Пушкин, втройне, ай да, с… сын! - Руслан Ряфатевич Агишев

Среди аристократов, вообще-то, было не принято держать дома целый арсенал. Естественно, многие дворяне хранили несколько экземпляров охотничьих ружей, если они и их гости увлекались охотой. Отдельно держали оружие для поединков — дуэльную пару специальных пистолетов, сабли, рапиры. Отставники с действующей службы нередко имели и полноценные боевые ружья, которые использовались русской армией. Но о настоящем арсенале на десятки единиц боевого огнестрельного и холодного оружия у дворянства говорить не приходилось.

— А мне вот не грех и подумать о таком арсенале стволов на двадцать — тридцать, чтобы от любого нападения отбиться можно было. Сегодня же надо Никитке дать задание. Деньги есть, нужно взять хорошие пистолеты, а лучше револьверы. За океаном вроде есть уже.

Покопавшись в памяти, Пушкин уверенно кивнул. Сразу же вспомнилось имя легендарного американского изобретателя Самюэля Кольта, запатентовавшего один из первых в мире револьверов с ударно-спусковым механизмом. В уме сами собой стали «всплывать» образы хмурых ковбоев с щетиной на лице и неизменным револьверов в руке. Они во весь опор скакали по прериям, непрерывно грохотали выстрелы, клубился пороховой дым, во все стороны летели брызги крови, раздавались яростные крики.

— Любые деньги отдам за такие стволы, — поэт быстро чиркнул в блокнот свои соображения, с которыми будет разбираться позже. Сейчас, главное, все записать. — Только Никитке с этим не справится. Придется Дорохова дождаться. Он человек опытный, на оружии собаку съел, может что-то дельное подскажет… Вообще, я бы и пушку купил. Да, настоящую пушку с шрапнелью, чтобы одним выстрелом целую банду положить. Хм, а почему бы и нет? По закону вроде бы не запрещено. А, что не запрещено, то разрешено…

Сейчас ему нужно было выиграть время, превратив свой дом в крепость. «Вооружившись до зубов», можно было отбиться, а уже потом нанести свой удар.

— Да, сейчас спешить нельзя… Уже поспешил, сдуру пошел разбираться. Считай, полностью раскрылся.

Вспоминая, скрипел зубами, уже в который раз ругая себя за ту встречу с магистром. Только сейчас Пушкин понял, что тогда сделал не просто глупость, а самую настоящую ошибку, едва-едва не ставшую смертельной. Узнав о предательстве настоящего Пушкина, он на эмоциях «рванул» на встречу с магистром. Словом, показал врагу, что все знает и представляет опасность для ордена.

— Глупец, одно слово глупец! Никак нельзя было так делать. Никак… Теперь вот сиди и жди, когда и откуда нападут.

Больше так ошибаться ему никак нельзя. У него не девять жизней, как у кошки. Еще одна ошибка, и все, конец, никакое знание будущего не поможет. Его просто, как клопа или таракана, прихлопнут.

— Ничего, ничего, нужно просто лучше подготовиться. Чего я заранее себя хороню? Накрутил себя так, словно этот магистр лорд Воландеморт или сам сатана. Он всего лишь человек, самый обычный человек, правда, во главе целой организации. Еще бы, правда, понять, какова ее реальная сила. Может магистр просто пугает, что члены ордена здесь все контролируют?

Вопрос был совсем не праздный. Если магистр не врал и орден Розы и Креста проник во все сферы власти, то его дела очень плохи.

— Пугает. Хм, наверняка, пугает, — после некоторого раздумья решил Пушкин. Про масонов разной масти он помнил немного, самую малость, если честно, и, в основном, по голливудским фильмам. Словом, поэт сильно сомневался в могуществе ордена в России. — Сто процентов, обманывает. Как поговаривают в местах не столь отдаленных, на понт хотел взять. Мол, в нашей супер тайной организации столько людей, что мы тебя из под земли достанем… Кстати, а может на этой тайной мишуре и сыграть? Раз организация тайная, значит, огласка для них смерти подобна.

Мысль ему показалась столь дельной, что Пушкин заинтересованно засопел. Ведь, он поэт, великий русский поэт с гениальной способностью к владению словом, и может всё и всем рассказать. Разве это не сокрушительный удар? Он такую грязь на них выльет, что они сами, как крысы, из страны побегут.

— Хорошо, очень даже хорошо. Спасибо Великому и Ужасному Голливуду с его неистощимой фантазией, придумывать даже ничего не нужно. Там в каждом втором фильме речь идет про глобальный заговор, в каждом третьем — про убийство президента, считай императора, в каждом четвертом — про сатанистов. А мне, как это ни удивительно, все подойдет!

В этот момент со стороны двери послышался легкий шорох, словно бы кто-то тихонько скребся. Пушкин улыбнулся — так только его Таша делала, когда хотела отвлечь его от работы в кабинете.

— Таша, душа моя, входи.

— А если помешаю? — из-за полуоткрытой двери выглянула супруга.

— Ты? Ташенька, такое никогда не случится, — ему не нужно было даже притворяться, ведь он, и правда, так думал. — Заходи. Что ты хотела?

— Правда, не помешаю? — Александр, улыбаясь, покачал головой. Встал с кресла, подошел и нежно обнял ее за плечи. — Сашенька, ты совсем нас забросил, как приехал из Михайловского. Ходишь чернее тучи, ничего не рассказываешь. Ведь, что-то случилось? Да? Расскажи, поделись, вместе мы обязательно справимся, все преодолеем. Слышишь меня, мы со всем справимся.

Кивая, он обнял ее еще крепче. Старался не поворачиваться, чтобы Таша не заметила сомнение в его глазах.

— Все хорошо, Ташенька, — поэт нежно коснулся кубами ее шеи. Затем подул чуть ниже ушка, заставляя ее зажмуриться от удовольствия. Знал, так ей особенно нравится. — У меня просто много работы, оттого я и бываю печален, хмур. Но скоро все изменится, и все вернется на круги своя.

Его голос звучал искренне и очень убедительно, хотя он и сам не очень верил в эти слова. Его враг был коварен и, похоже, очень могущественен. Удастся ли с ним справится, большой вопрос.

— А может прикажем заварить чайку? С малиновым вареньем, медком и пышками? — он снова коснулся губами ее шеи, женское тело тут же пробила дрожь. — Напьемся и сядем вместе с детьми играть в настольные игры. Не забыли еще про Воображариум и Монополию про купечество?

— Не забыли. Больно уже они детишками полюбились. Почти каждый день пока ты в Михайловском был играли. К тому же нашим гостям о них все уши прожужжали… Ай! Хватит, Сашенька! Ты же знаешь, как я боюсь щекотки!

Счастливо улыбаясь, она погрузила пальцы в его кудрявые волосы, и начала их разглаживать.

— Прямо, как у льва, — она прошептала, наклоняясь к его уху.

— Р-р-р-р-р-р-ры, — тут же отозвался он,