Фантазии Дарио. Тру-крайм с поразительной развязкой - Пабло Тринчия

Все наши телефонные звонки начинались и заканчивались фразой «извините за беспокойство». Казалось, что он боялся доставить неудобства или даже причинить кому-то боль одним своим присутствием. При каждом нашем разговоре он эмоционально поднимал руки вверх, пожимая плечами, словно пытаясь избавить нас от веса своих слов. Каждое предложение он начинал с «если я правильно помню» или «простите меня, пожалуйста, но я не помню». Это был мужчина, который считал себя вечной обузой для всех вокруг.

Мне было его жаль. Изможденное лицо с мешками под глазами указывало на все те бессонные мучительные ночи, что он провел, в ожидании глядя на входную дверь. Он родился всего на 2 года раньше меня, но выглядел намного старше. Жизнь его сломала. Он вышел из тюрьмы в 2008 году и с тех пор постоянно менял места работы, проводя мучительно долгие смены с зарплатой около €4.50 ($5.50) в час. При этом каждые 3, 6 или 12 месяцев он снова оказывался на улице.

Через несколько лет после того, как испытательный срок закончился, Федерико пошел работать в кооператив по доставке медикаментов в аптеки по всей Эмилии-Романье. Он доставлял медикаменты во многие города и деревни Модены, одним из которых был Сассуоло, но Федерико не обратил на этого внимания. Но когда дело дошло до доставки, кровь застыла у него в жилах – он вспомнил, что случилось много лет назад.

Летом 1997 года, когда Элизу и Ника забрали, а Федерико увидел стикер с именами и адресами новых семей своих детей, он запомнил, что Элиза отправилась в приемную семью недалеко от Мирандолы, а новая семья Ника жила именно в той деревне, куда он направлялся. В далеком прошлом Федерико знал, что пытаться немедленно увидеть детей слишком рискованно, поэтому он набрал номер информационной линии Telecom Italia и назвал им имя новой семьи Ника и город, в котором они жили. Ему сообщили, что новые родители Ника владеют аптекой. За несколько лет до этого их с Франческой арестовали лишь за то, что они пошли повидаться с Мартой, а потому он не мог снова совершить ту же ошибку, да и не хотел делать ничего, что могло бы травмировать мальчика. Федерико уже потерял право на опеку, а затем его осудили за педофилию, и, даже если бы у него была возможность навестить детей, ему пришлось бы ждать, пока срок не закончится.

После тюрьмы он оказался на улице, в страхе и депрессии, похудевший на 15 килограммов и с несколькими выпавшими зубами. А потом судьба посадила его за руль фургона и направила в тот самый город и ту самую аптеку. Федерико припарковался у деревьев, обрамляющих дорогу, взял посылку из машины и зашел. Встретившись с ним взглядом, Федерико снова почувствовал себя молодым. Это, должно быть, тот самый мальчик, которого он видел в последний раз семнадцать лет назад, лежащим в коляске в полицейском участке Мирандолы. Теперь юноша улыбался ему из-за кассы, щеголяя короткой стрижкой и миндалевидными глазами, которые унаследовал от матери, Кэмпет.

– Владелец на месте? – спросил Федерико.

– Сейчас нет, – ответил парень. – Я его сын. Можете оставить посылку мне.

Федерико улыбнулся, поблагодарил юношу и ушел. Позже он узнал, что на самом деле это был не Ник, а новая семья Ника не владела аптекой. Однако на тот момент тоска по сыну уже вспыхнула в нем и не пожелала затихать. Федерико сел в машину, отъехал на несколько десятков метров, припарковался и разразился слезами. Ему было 40 лет, за плечами – тюремный срок, а впереди – никаких перспектив на будущее. Жизнь не удалась: у него не получилось сохранить семью или удержаться на каком-то рабочем место. Его дети выросли в других семьях и не то что не хотели его видеть – даже не знали, кто он такой. Федерико прикурил сигарету и задумался о своей жизни.

Когда полицейские приехали за Элизой и Ником, Федерико было 22 года и он только начинал карьеру в биомедицинском учреждении Мирандолы. Когда в газетах появились новости об аресте, его попросили уволиться. Друзья и коллеги постепенно отказывались от него, не желая иметь ничего общего с делом о педофилии. Оставшись без денег на аренду, Федерико отправил Кэмпет пожить с родственниками, а сам переехал в трейлер. Пока он ждал суда, его финансово поддерживала бабушка.

Когда закончилось досудебное расследование, адвокат вызвал Федерико в свой офис в Мирандоле и прямо сказал, что ожидает обвинительного приговора. Слова Федерико были противопоставлены заявлению Дарио и результатам медицинских осмотров Элизы и Марты. Прокуроры вышли на тропу войны, как и пресса. Кроме того, все действо разворачивалось в исторический момент, когда борьба с педофилией превращалась в полномасштабный крестовый поход. Защитить Федерико было бы непросто. У обвинения имелось все необходимое, чтобы припереть к стенке самого Федерико и его «банду педофилов». Пожав плечами, адвокат подвел итоги: «Возможно, нам следует рассмотреть возможность заключения сделки о признании вины». Однако Федерико не хотел и слышать о чем-то подобном. Он был молод и полон уверенности, что предстанет перед судом, докажет свою невиновность и сможет вернуть детей. Вот только еще на первых слушаниях в январе 1998 года стало ясно, что все пойдет не по его плану. Адвокаты защиты сосредоточились на некомпетентности доктора Донати, которая, по их словам, была слишком молодой и неопытной для такого сложного дела. Они намекали, что она сильно повлияла на показания Дарио, а позже и на показания Элизы и Марты, и настаивали на том, что у обвинения не было доказательств связи между «бандой Массы» (семья Гальера, Роза и Фредоне) с «бандой Мирандолы» (семья Скотта и Франческа).

Сторона обвинения подготовилась гораздо лучше и предоставила целый набор улик, указывающих на виновность подозреваемых. Суду представили рисунки Дарио – настоящую галерею ужасов, которая не оставила никаких сомнений в его травмированности. Связанные и погибшие в муках дети; дети, запертые в гробах; дети с раздавленными головами; монстры с острыми ушами и кинжалами в руках; вампир с черными крыльями, растущими из спины, и подписью «Алес». Согласно свидетельствам экспертов, у мальчика было не особо развитое воображение, а также он не проявлял «признаков психопатологий», и пусть в ходе рассказа мальчик то и дело делал паузы, колебался и менял показания, обвинитель Андреа Клаудиани смог убедить судей, что ему можно верить. «Дарио раскрыл огромное количество фактов: имена, места, семьи, дома, привычки, машины и мотоциклы, их цвета, а также конкретные события, которые были подтверждены множеством людей. Он рассказал о множестве ужасающих и сложных взаимосвязанных